Подаренная Луной (СИ)

С минуту мы носились по кругу, пока я, наконец, не извернулся и не поймал сестру за талию.
— Всё. Попалась. С тебя желание, — ухмыльнулся радостью.
— Вот ты наглец! — восхитилась Аврора со смешком. — И чего желает мой младший брателло?
— Твой младший брателло желает есть! — выдал без всяческих раздумий. — Приготовь поесть? — состроил просящее лицо, чем снова повеселил сестру.
— И надо думать ты уже выбрал блюдо, и оно ни разу не какой-нибудь борщ?
— Только ты одна меня и понимаешь, — заулыбался ещё шире.
Аврора на это только глаза закатила.
— Ты неисправим и прожорлив ещё больше Рязанова, ты в курсе? — сложила она руки на груди, выгнув одну бровь.
— Какой есть, таким любите! — парировал я пафосно.
— Да люблю я тебя, люблю, — фыркнула девушка и слегка подпрыгнула, чмокнув меня в щёку.
И как назло, именно в этот момент открылась дверь и на пороге, пылая гневом, показалась хрупкая фигурка мышки. Одетой мышки. Явно с плеча близняшки Авроры. Потому что только она в нашей семье носит байкерские наряды. Впрочем, ненадолго моё внимание задержалось на плотно обтянутых чёрной кожей бёдрах. Слишком ярко окатило ледяной волной исходящей от девушки ярости. И если изначально, судя по тому, что я улавливал, причина крылась в содержимом паспорта, который Эрида сжимала в ладошке, то теперь — исключительно то, что она заметила нас с Авророй в довольно замысловатой позе. Со стороны, наверное, и правда, выглядело провокационно.
Последнее только подтвердилось, когда мышка застыла на пороге, напряжённо глядя на меня. И ничего хорошего эти мгновения в её мыслях не сопровождало. Она и внешнего родственного сходства не заметила. Да и саму Аврору не рассматривала. Зато припомнила мне Эвелину, потом с чего-то Карину, потом несколько волчиц с тридцать четвёртого этажа нашей фирмы и ещё парочку девиц, о чьём существовании я даже не подозревал. А её ярость тем временем лишь росла и крепла, постепенно разбавляясь жгучей обидой.
И вот что мне с ней делать?
Может и правда наплевать на всё и повлиять даром?
Глядишь, хоть раз нормально пообщаться смогли бы. Без непонятных обид и предъяв.
Всё же сестра права, я становлюсь слюнтяем рядом с мышкой. Слюнтяем, который не может ей ни в чём отказать. И это дико бесит и раздражает. Что я вынужден терпеть все её выходки, вместо того, чтобы просто приказать и получить желаемое. И ещё больше бесит то, что Эрида не замечает ничего из этого. Более того, не хочет видеть моего к ней отношения, несмотря на то что каждый мой поступок анализирует, изучает как под микроскопом. Хотя правильнее сказать, препарирует. Меня. Рвёт на части, тянет к себе за невидимый аркан, который затягивается на моей шее с каждым днём всё сильнее, и при этом всём не подпускает ближе, чем на шаг. И эта дистанция в один долбанный шаг убивает, лишает последних крох разума, пробуждает во мне все самые низменные звериные качества, от которых самому тошно. Но поделать ничего не могу. Ни с ней. Ни с собой.
Вот и сейчас она вроде бы рядом, а я смотрю на неё и понимаю, что не могу к ней приблизится. Потому что нельзя. Она запрещает. Сама того не осознавая. И исходящая от неё неприязнь бьёт по нервам и моему терпению шипастым кнутом. Со всей дури. Оставляя на теле невидимые рваные раны. Волк во мне одновременно скулит от обиды и рвётся на волю, чтобы наказать эту непослушную девчонку самыми действенными способами. Заставить подчиниться. Или уничтожить. Себя самого. Не её же. На неё рука не поднимется. Если только чтобы вновь уложить на стол и заласкать до потери сознания.
Моя мышка...
— Как там было? — воинственно заявила тем временем Эрида. — Можно всё, если это не приказ, — повторила сказанные когда-то мною слова и по-новой сжала кулачки. — Так вот, Владимир Николаевич. Приказывать не буду. Бить вас буду! — покосилась на Аврору, придирчиво разглядывая ту с головы до ног. — Я — жена его, оказывается. Эри. А вы? — остановилась в полушаге. — Аврора, правильно? — наконец, заметила внешнее сходство между моими сёстрами. — Приятно познакомиться, — откровенно соврала, потому что злиться меньше не стала.
 
Наоборот.
На нас больше не смотрела. Оглядывалась по сторонам. Искала… что-то. И сама ещё не знала, что именно. Впрочем, с последним ей помогла Аврора. Сняла с кухонного крюка над столом сковороду, протянула ту Эриде и отошла от меня в сторону, глядя на неё с интересом. Предложенное девушка приняла. В качестве благодарности важно кивнула. И на мне сосредоточилась.
— Я, конечно, понимаю, что наличие юридического образования с вашей стороны не гарантирует уважение закона, а также прав и свобод других граждан, особенно если они — ваши подчинённые, — выдала Эрида. — Но вы вообще в курсе, что прежде чем на ком-либо жениться, надо этого кого-то хотя бы в известность об этом поставить?! — рявкнула под конец фразы, со злости бахнув по столешнице сперва сковородой, а потом и своим новым паспортом.
Грохот от чугуна вышел знатный. Я же смотрел на разгневанную мышку и… улыбался. Уж слишком забавно она бесилась. Умиляла. И все остатки моего гнева в одночасье сошли на нет. Будто и не было. Лучше всякой эмпатии. Хотя без неё я тоже вряд ли бы так спокойно реагировал на выходку Эриды.
— Так тебя и поставили, разве нет? — приподнял я брови.
Или подставили. Меня. Что вернее.
Бросил многообещающий взгляд на старшую из близняшек с её парой, отошёл к стоящей в углу кухонного гарнитура кофемашине, после чего нажал на кнопку включения. Нужно было срочно чем-то себя занять. Потому что жутко хотелось набить морду двум присутствующим, ещё двоих — выпроводить вместе с первыми, а вот самую важную гостью — сгрести в крепкие объятия и зацеловать до припухших губ. Но... Слишком рано. Сперва нужно выслушать до конца мышку, а уже исходя из её заявлений, действовать дальше. Тем более, ей определённо было что сказать. Гневно сузив глаза, Эрида подхватила оставленную сковороду и направилась ко мне.
— По всей видимости, я недостаточно ясно выразилась, — процедила она сквозь зубы,  поравнявшись со мной. — Я сказала:прежде, —подчеркнула последнее слово, до побеления пальцев сжимая кусок чугуна. — А это значит, что сперва люди в принципе общаются. Общаются — то есть разговаривают, интересуются друг другом, встречаются, ходят вместе куда-либо, признаются друг другу в любви, строят отношения… — умолкла всего на пару секунд, набрала в лёгкие побольше воздуха, а дальнейшее буквально прокричала мне в лицо: — Но вам-то это откуда знать, правда же?! Вам же всё это нахрен не надо! Ни признаний, ни предложения, ни согласия, ни цветов, ни колец грёбанных, пусть даже алюминиевых, ни свадьбы, ни знакомства с родственниками… Ничего! — продолжила пылать праведным гневом. — Ничего нет! Только штамп в паспорте! А зачем он… — неожиданно резко смолкла, через короткую паузу продолжив уже тише, пробуждая во мне укол совести: — такой. Просто штамп. И… — снова замолчала, тоже ненадолго, а затем горько усмехнулась, вновь что-то переворачивая у меня в душе. — Вам совсем не стыдно даже! Ни грамма раскаяния! — оценила мой внешний вид, снова повысив голос. — И хрена с два мне в таком случае сдалось быть замужем за таким самовлюбленным придурком! Сам на себе женись, если тебе жить скучно и заняться больше нечем!  — махнула рукой в мою сторону.
Рукой, в которой была сковородка, между прочим. В миллиметре от моего носа пролетела. Перехватил орудие женской свободы больше по инерции, чем осознанно. Так мы и вцепились руками в посудину, глядя друг на друга. Она — с гневом и обидой. Я — с раздражением и нежностью.
— То есть, для тебя в отношениях важнее свидания и признания в любви, чем действия? — прищурился, потянув сковороду на себя, а вместе с ней и девчонка оказалась стоящей вплотную ко мне. — Я правильно понимаю? И без этого ты не видишь вообще никаких ни с кем отношений? Потому что не было прогулок под луной, ресторанов, подарков и всей прочей атрибутики? Так? Действия — не важны? — усмехнулся брезгливо. — Странная хрень, мышка, мне всегда казалось, что лучше делом доказывать свои чувства, а не словами, которые зачастую гроша ломаного не стоят. Но… как скажешь, милая. Любой каприз, какой захочешь, — улыбнулся зло, выпуская из рук посуду и намеренно сосредотачиваясь на кофе.