Барнар — мир на костях 3 (СИ)

— Если ты способен шутить, — она отстранилась. — Значит, медлить не будем. Завтра же на рассвете начнём занятия, — Амелия поднялась на ноги. — Готовься! Я буду пытать твой разум! И это совсем не весело… 
— Знаешь, я бы раньше с большим трудом поверил бы, что ты способна рисковать жизнью многих ради одного человека, — обронил ей вслед мужчина. 
— Значит, ты так и не смог меня узнать, — безэмоционально отрезала Амелия. 
— Возможно… Ты мне всегда казалась несколько холодной, хотя, вернее сказать, слишком рассудительной. 
Ведьма не стала ничего опровергать, а молча вернулась к остальной команде. 
Они перекусывали черствыми галетами с водой. Снаружи до них донёсся неистовый замогильный вой. 
— Кто это? — Иорик вытер рот. — Голодные волки? 
— Тебе лучше не знать, — волшебница пристроилась неподалеку. — Если нам очень повезёт, то мы никогда не столкнемся с тем, что находится сейчас за воротами. 
Вой переходил в кровожадное приближающееся рычание. После всё стихло на несколько минут. И можно было распознать скрежетание чего-то тяжёлого об лёд. Двери затряслись под мощным ударом. Аппетит у всех разом пропал. 
— А они точно не сломаются? — Бригада испуганно уставилась на вход. 
— Не думаю, — неуверенно ответила ведьма. — Во всяком случае, у меня ещё хватает энергии, чтобы удерживать их при помощи наложенного заклинания. 
— Амелия, ты говорила: попасть внутрь можно только с помощью магии, — заметил поэт. — Как те существа тогда проникли сюда в прошлом? 
— Выходит, я не сообщила вам самого главного, — она отхлебнула из фляжки. — На теневой стороне с каждым днём силы магов начинают становиться слабее. Так что для всех нас будет лучше, если Конрад быстро научится понимать то, что у него внутри. 
— То есть ваши жизни сейчас зависят от чего-то почти несбыточного? — наёмник выругался. — Я не хочу, чтобы вы рисковали! — он яростно сверкнул глазами. 
— Хватит, Конрад! — аливитянка осадила его. — Мы пробудем в этом месте столько, сколько сможем. И прекрати уже решать за нас, что нам делать! 
— Фрида права, — изрекла чародейка, грея руки над костром. — Мы не малые дети, чтобы опекать нас! Если, конечно, не считать Бригиду. 
— А за себя я вот что скажу, — девчушка насупила брови, стараясь придать себе более серьёзный и взрослый вид. — Я хоть и ребёнок, но друга бросать не собираюсь! Тебе придётся убить меня, Конрад, чтобы отделаться от меня! — она пронзила наёмника немигающим взглядом.
— Да чтоб вас всех! — не выдержал Конрад и, раздраженный, удалился прочь, в одну из угрюмых опочивален. 
В эту ночь никому из них не хотелось спать, хоть и липкая усталость смыкала веки. Но постоянные непрекращающиеся удары в ворота сводили с ума и заставляли волосы на теле подниматься дыбом. 
Иорик нагнулся вперёд, чтобы расстегнуть гетры и дать расслабиться хотя бы ногам. Бригида, отогревшись немного у огня, сняла шубу и подложила под голову, оставшись в выкрашенных дешёвой вайдой рубахе и кофте из кашемира. 
— Если вы хотите отдохнуть, то можете отправиться в дальние помещения. Там звук снаружи не будет таким громким, — сказала Амелия. 
— Я не из особо трусливых, но мне как-то спокойнее находиться рядом с тобой. Всё-таки ты удерживаешь тех существ, — девчушка открыла глаза. — Всё равно сна ни у кого сейчас не появится. 
— Да, это место такое жуткое, что оно, возможно, страшнее самой преисподней, — откликнулся поэт. 
— Испуг всегда присутствует, когда имеется шанс что-то изменить, — Фрида исподлобья смотрела на полыхающие горячие языки. — В аду же уже ничего не исправить. Поэтому ты скорее всего, верно сказал. 
Бэбкок, грустно улыбнувшись, кивнул ей, после чего спросил у волшебницы:
— Амелия, извиняюсь, конечно, за кафешантанный вопрос, но где здесь можно справить нужду? 
— И что же такого непристойного в этом вопросе? — та удивлённо взглянула на него. — Мы все испражняемся. По мне, так это самый обычный вопрос. Возьми с собой свечи и после коридора справа поднимайся по лестнице наверх, затем сверни влево. Там будет специальный флигель. Думаю, дальше сам разберешься. Только боюсь, что зад отморозится в отверстии. 
 
— Благодарю, — Иорик поднялся и прихватил зажжённую свечу. 
Когда тот ушёл, Бригида, сморщив лоб, поглядела на женщин. 
— Я не понимаю, почему он всегда использует в своей речи какие-то сложные слова, о которых я никогда и не слышала? Хотя язык дорманцев я знаю с детства.
— Потому что он начитанный человек, — ответила чародейка. — А такие люди частенько любят изъясняться подобным образом. Я раньше тоже много читала, поэтому иногда понимаю его слова. 
— Но ведь это не признак ума? Да? — Бригида потерла пальцами виски, будто стараясь унять головную боль. — Это я не к тому, что считаю Иорика глупым. Он точно не такой. Просто интересно. Мне кажется, что у взрослых свои представления насчёт умных людей. 
Амелия замешкалась, не зная, как выразить мысли. У аливитянки получилось высказаться раньше:
— Никто не знает, в чем признак ума! Только глупцы способны давать кому-то такую оценку. 
Женщина, слегка прищурившись, направила глаза на Фриду. 
— Мне понравилось, как ты это сказала, — она добродушно улыбнулась. — Правда. 
— Спасибо, — воительница провела рукой по волосам. 
— Подождите, — Бригида облизнула нижнюю губу, раскрыв широко рот. — В таком случае, если глупцы знают, что есть ум, то выходит, что умные знают, что такое невежественность. 
Амелия рассмеялась. 
— Все-таки разум ребёнка способен любого взрослого поставить в тупик. Не знаю, Бригида, давать оценку чему-либо всегда опасно. Так как все люди совершают ошибки. Мы, как стадо овец, ведём друг друга к пропасти по дороге, выстроенной из собственной самоуверенности. 
— Если мы не знаем, что значит быть умным, то и не можем знать, что значит быть глупым, — подняв брови, заключила ученица. — А как же тогда быть, раз уж никто ничего не знает? 
— Мы не всегда знаем, что ведает наше сердце, но мы исполняем то, чего оно желает, — жительница Саркена потянулась. — Так и с разумом, возможно. Главное самому слушать добрые порывы сердца, а не определять, кто есть кто. Жизнь слишком коротка. В ней бы самих себя отыскать, прежде чем разбираться в других. 
Иорик же брел вдоль длинного коридора, стены которого были увешаны обветшалыми картинами с пыльными драпировками по краям. Запах сырости проникал в ноздри и заставлял его идти быстрее. Лестница из тектоны великой, пожалуй, единственное в этой части замка, что сохранилось относительно хорошо. По ней пришлось долго подниматься, чтобы добраться до перехода, ведущего во флигель. Маленький огонёк свечи всё время судорожно дрожал от воздушных потоков, разгуливающих из комнаты в комнату. Поэтому постоянно приходилось прикрывать его ладонью, чтобы он не погас. Несколько раз Бэбкок чуть не расшиб себе подбородок, спотыкаясь в сумраке. 
На верхнем этаже к самому потолку от пола тянулись ребристые пилястры. В некоторых местах те сильно посыпались. Поэт чувствовал, как под ногами хрустит песок. Наконец он едва смог различить впереди тусклые очертания входа на фоне темноты. Оттуда веяло заунывными ледяными порывами ветра. Иорик ощутил, как всё его тело съëжилось в один комок от холода. Он вошёл внутрь и увидел дыру в полу на большой высоте. Ему совершенно не хотелось пристраиваться над ней, но живот охватила резкая судорога. Бэбкок не мог больше терпеть. Ещё немного и всё вырвется наружу.
Внизу ни на миг не прекращались сотрясающие двери стуки, отвратительно действующие на и без того раскалённые нервы. Выражение лица у всех было крайне напряжённым. Лбы нахмурены, красные от изнеможения глаза опущены вниз. Каждая их них думала о том, как бы поскорее убраться отсюда. Ибо легче умереть ради друга в битве, чем томиться неизвестно сколько дней в страхе, раздирающем душу. 
Из уст Амелии раздался испуганный вздох. Зрачки её молниеносно расширились. Фрида с Бригидой тут же вскочили на ноги, вопросительно уставившись на неё и готовые к самому худшему. Ведьма же уже сама со всей мочи мчалась по коридору.