Революция

Я хотел, что-то сказать, но в это момент чуть в стороне в воздухе вспух разрыв шрапнельного снаряда, а за ним другой. Я скатился с валуна, на котором сидел, по дороге, не забыв свалить Кубад-хана. Хотя, это мало помогло бы от шрапнели, которая летит сверху, но несколько больших камней, между которыми была оборудована одна из позиций для пулемёта, должны были прикрыть от несущихся сверху шариков смерти.
— Благодарю Вас, генерал. Но, не могли бы Вы слезть с меня, — приглушённо произнес князь, которого я, оказывается, не только снёс с валуна, но и подмял под себя.
— Простите, князь, рефлексы, — я скатился с Курбад-хана и, прихватив пулемёт, сумку с магазинами, пополз на позицию.
Установив пулемёт на сошки, я повёл стволом вправо-влево. Замечательно. Большой участок тропы метрах в двухстах находился под моим обстрелом, а сам я был прикрыт от шрапнели нависшим козырьком большого валуна.
Практически, все наши потери были в основном от орудий, которые сикхи располагали на расстоянии, на котором мы не могли их достать из винтовок. Вот и сейчас англичане начали атаку с артиллерийского обстрела, как и последние пять дней с закрытых позиций. В небе то и дело вспухали разрывы шрапнели и стальной дождь обрушивался на землю.
Наученные горьким опытом народ прятался от обстрела, пережидая его и моля Аллаха и других богов, чтобы шарик-смерть не нашёл свою цель.
— Генерал, я заберу несколько аскеров с ваших позиций на другую тропу. Да поможет нам Аллах отбить и эту атаку, — Кубад-хан посмотрел мне в глаза, когда я повернул голову в его сторону. — Я горжусь, что воевал вместе с вами против англичан.
— Да поможет нам Бог, князь. Удачи.
 Глава 20. Революция. 
— Тимофей Васильевич, Вы даже не представляете, как я рад видеть вас. Честно говоря, даже не чаял, что вы останетесь живы, — генерал-губернатор Субботич, подойдя ко мне, порывисто обнял и трижды расцеловал.
— Признаюсь, Деан Иванович, я и сам не надеялся в живых остаться. Ещё бы одна атака британцев и всё. Пришлось бы идти в рукопашную, так как патронов практически не осталось, а сипаи были очень сильно разозлены потерями, — ответил я, когда генерал освободил меня из своих объятий.
Перед глазами встала картина последнего боя. Едва закончился артиллерийский обстрел, как на тропе к кишлаку из-за небольшого поворота, который разделял противоборствующие стороны, попёрла колонна сипаев. Такое ощущение, что предыдущие атаки так ничему и не научили противника.
Ширина тропы на этом участке и склон позволили бы передвигаться цепями человек по пятнадцать-двадцать, что создало бы трудности для нас, если бы британцы шли бы волной за волной, поддерживая друг друга огнём. Вместо этого сипаи опять шли плотной колонной, будто бы сейчас не двадцатый век, а время наполеоновских войн. Хотя, может быть, такая атака происходила из-за того, что офицеров и унтер-офицеров, которые могли что-то поменять у британцев практически не осталось. В бой можно было сказать, шла озверевшая и вооруженная толпа индусов, которые хотели отомстить за смерть своих товарищей.
Вот первая шеренга колонны дошла до трупов, которые остались на тропе после предыдущих атак, и двинулась дальше, подминая их ногами. Шлеп, хлюп, шлеп, хлюп. Это моё воображение или действительно раздались такие звуки⁈ Всё-таки, многие из тел уже больше трех дней лежат здесь. И сладкий запах тлена досаждал уже изрядно защитникам, когда ветер дул с той стороны.
Раздались первые выстрелы со стороны афганцев, как всегда меткие. Один выстрел — один труп или раненый. Огонь обороняющихся усиливался, но сипаи шли вперёд, будто и не замечали потерь. Место павшего сразу же занималось следующим бойцом, и колонна неумолимо двигалась вперёд.
Дождавшись, когда первая шеренга дойдёт до отметки, которую наметил для себя для открытия огня, я нажал на спусковой крючок. Выстрел, чувствительная отдача в плечо. По тому, как упал тот, в которого целился, попал я ему в голень. Чуть поправил прицел, ещё выстрел. В этот раз попал в грудь, но каждый раз брать поправки — это не дело. Чуть-чуть сдвинул прицельную рамку. Новая цель. Выстрел. Вот це дило. Поправок больше брать не надо. Теперь работать.
 
Первый магазин добил одиночными. Кажется, ни один выстрел не прошёл мимо. Но сипаи, как пёрли вперед, так и шли, несмотря на то, что бойцов шестьдесят-семьдесят, а то и больше, мы приземлили. Рёв, который они издавали, заставлял сжиматься сердце и не только сердце. Этот были уже не люди, а какие-то звери, жаждавшие нашей крови.
Рядом редко стрелял Корнилов, выбирая подолгу только ему понятные цели, да и было у него, как он сказал всего две обоймы для Ли-Метфорда. Хотя, как мне показалось, он уже сделал больше десяти выстрелов, после чего перезарядился. Значит, Лавр говорил, что у него осталось обойм на два магазина. В любом случае, у него меньше десяти выстрелов имеется, как и у многих других защитников кишлака. А сипаи прут и прут, и останавливаться, судя по всему, не собираются.
Вставив следующий магазин, поставил переводчик огня на автоматический и, прицелившись, потянул спуск, поведя стволом. Как говорится, гулять, так гулять — бутылку водки и ведро каши. От первой очереди свалилось человек пять-семь. Ещё одна очередь, примерно столько же упало. Вновь нажимаю на спуск. Выпустил патронов пять, и пулемет замолк. Новый магазин, и ещё одна очередь патронов на десять-пятнадцать. Потом ещё одна очередь до конца магазина, и новая перезарядка. Следующий магазин иди сюда.
Рядом свистнуло несколько пуль, когда я менял магазин.
— Не отвлекайся, Ермак. Дави их огнём, — услышал я возглас Корнилова.
Скосил взгляд. Лавр кого-то выцеливал. Выстрел, перезарядка, ещё один. Вроде, больше ничего рядом не свистит. Вот значит, по кому стреляет Лавр Георгиевич. Меня прикрывает от охотников за моей тушкой. В душе вспыхнул огонёк благодарности, но отвлекаться, действительно, было некогда.
Даже плотный пулемётный обстрел не остановил сипаев. Те шли вперёд, как сумасшедшие, хотя огонь с нашей стороны ещё больше усилился. Тем не менее, представители войск Британской Индии уже продвинулись за ближайшую до этого линию к нашей обороне, где лежали трупы их коллег, которых мы положили в предыдущей атаке. Метров сто до нас осталось. Ещё один их рывок и всё! Придёт в гости такой полный, пушистый зверёк по имени песец!
Прикинув расстояние, сдвинул прицельную рамку и выдал очередь на полмагазина. Повел стволом, скорректировал прицел и ещё одна очередь, добивая магазин. Первые две шеренги сипаев словно корова языком слизнула, да и третьей с четвертой досталось. Остроконечная пуля калибром семь-шестьдесят два миллиметра на таком расстоянии пробивала тело противника насквозь и поражала бойцов из следующей шеренги.
Новый магазин и снова две очереди. Ещё один. Кажется, у меня сейчас отвалится плечо. Оно уже точно сплошной синяк. Ещё один магазин. И тут сипаи дрогнули. Остановились, а потом гурьбой бросились назад. Я добил им вслед седьмой магазин и, чуть сползя вниз, уткнулся лбом в приклад. Кажется, отбились.
— Тимофей, ты как? Живой? — сквозь какой-то гул в ушах услышал я голос Корнилова.
— Живой, Лавр. А ты?
— Промахнулась дама с косой в этот раз, — чумазый и осунувшийся лицом Корнилов разместился рядом. — У меня два патрона для винтовки только осталось. Ещё одна атака и всё.
— У меня три магазина и тоже всё, — я прислушался.
Если у нас бой, можно сказать, закончился, то на другой тропе к кишлаку, судя по канонаде, он только усиливался.
— Кажется, нам надо туда, — тихо произнёс я и повел правым плечом, который казалось, пульсировал болью при каждом ударе сердца.
А так, как сердце выдавало больше ста ударов в минуту, то больно было, можно сказать, постоянно.
— Надо у сипаев патронов набрать, — произнёс Лавр, кивнув в сторону свежих трупов.
— Давай, организуй всё, только быстро. Я вас прикрою, — произнёс я, подаваясь вперёд к пулемёту, и отстегнул израсходованный магазин, меняя его на новый.