Не слабое звено (СИ)

– Воистину, Бог послал нам тебя за все то горе, что мы пережили. Фелиссия на небесах радуется, что ее имя перешло тебе, - обняв Татьяну ответила Флоренса.
[1] С XI века батлер (англ. butler) отвечал только за вина и в иерархии слуг стоял ниже стюарда (помощника по хозяйству), в обязанности которого входило наблюдение за хозяйством замка (руководство персоналом, управление финансами, прислуживание за столом). С уменьшением размера домохозяйств батлер становился всё более заметной фигурой, заменив собой стюарда. В крупных домовладениях он отвечал за наём и распределение служащих, организацию приёмов и званых обедов, за покупку вин, своевременную поставку продуктов и других товаров.
  
Глава 25
 
Таня была рада возможности осмотреть замок, и выпросив у писаря, которым управлял Ричард серую, неравномерную по толщине и составу бумагу, отправилась на улицу. Во дворе с самого утра было людно и шумно – словно по какому-то невидимому движению магнитных полей, люди бежали, быстро шли, шепотом подгоняли друг друга.
Таня отошла от главного входа и двинулась по двору вокруг ее нового жилища. Три этажа не были похожи на привычную трехэтажку, здесь уместились бы не меньше шести, а то и семи привычных глазу этажей. Потом Таня вспомнила высоту потолков, и успокоилась – зрение ее не подводило.
Башня, в которой скорее всего, располагалась часовня, выглядела старше остальных построек. Единственный красивый оконный проем высился не ниже третьего этажа, и, в отличие от небольших бойниц во всем замке, что закрывались деревянными ставнями на ночь, был выполнен из камня. Первое веяние готического стиля заставило мастеров учиться вытачивать из камня сложные элементы, что соединялись с помощью специального раствора.
Люди, что аккуратно оббегали ее, спешно кланялись, женщины приседали, и спешили дальше. Только достигнув обратной стороны громадного здания, она поняла природу местного броуновского движения – посреди двора стоял балтер, но Таня с трудом узнала в этом громкоголосом, самоуверенном мужчине Ричарда, который вчера пыхтел и потел пред очами хозяек замка.
– Выносите все до единого мешка, я не стану спускаться в подвалы – там сырость и пахнет мышами, – голосом хозяина вещал он. Таня присела на невысокую лавочку, и люди, что безостановочно проходили между ней и местным «Наполеоном» надежно укрыли ее.
– Господин, всё сыпучее в лари уже свалили, упаковали их на зиму, а кое-какие уже и холстинами заложены. Негоже вынимать сухое – сыро на улице, напитается все водой, а зимой, глядишь, и плесенью пойдет – пропадут запасы, – аккуратно отвечал ему невысокий сухонький старик в серой, как и у всех стеганной душегрейке, рубахе, кое-как подвязанной веревкой, босой.
– Ты спорить со мной будешь? Сказал, выносите, значит выносите, – прикрыв нос платком зарычал в ответ Ричард.
– Ох ты ж собака сутулая, – под нос себе прошептала Таня. – Значит, с нами ниже травы, а на деле – «господин»? Не зря Флоренса не поверила ни единому твоему слову.
Таня решила понаблюдать еще несколько минут, и тут заметила мальчишку лет десяти, что терся возле сердобольного и хозяйственного старика. Тот внимательно смотрел на нее сквозь мельтешащие юбки и босые ноги – мальчик сидел на камне рядом с причитающим себе под нос стариком. Таня махнула ему ладонью, и он осмотревшись расширил глаза, засуетился. Она сделала серьезное лицо и махнула еще раз. Он осторожно подошел к ней и поклонился так низко, что светлый чуб едва не коснулся земли.
– Тебя как звать? – спросила Таня?
– Я Фара, внук старого Айзека. Ричард скоро совсем его выгонит из замка, а ему граф обещал, что навечно он здесь и накормлен будет и одет, и согрет. Отец велел одного его не оставлять – этот его и стукнуть может, а дед все туда же – не могу, говорит, смотреть, как он замок в пучину погружает, – смешно копируя всех, о ком говорил, мальчишка вдруг выдал все, что у него на уме.
– Ты иди, и скажи деду так, чтобы Ричард не слышал, что я его зову. Пусть сюда подойдет, – улыбнувшись, прошептала Таня, давая понять мальчишке, что заговор предстоит серьезный.
 
– Если вы его ругать будете, так я не позволю даже вам, госпожа, он и так ночами от обиды кашляет, – серьезно заявил пацан и выпрямился.
– Не стану ругать, просто поговорить хочу, – серьезно ответила Татьяна.
Мальчишка осторожно отвел деда в сторону и шепотом передал что велела госпожа. Дед, скорее всего, тертый калач, посмотрел в ее сторону очень осторожно, округлил глаза, заметив хозяйку, сидящей на низенькой скамье, и поспешил к Татьяне.
– Госпожа, вы если ругать собираетесь, выслушайте сначала, я ведь никогда дурного дела не сделал, только и радею, что о людях, – низко, не смотря на возраст, поклонился Айзек.
– Присядь рядом, Айзек, не хочу, чтобы Ричард видел нас. Расскажи мне, что он не так делает. Мы ведь только прибыли, и всего не знаем.
– Госпожа, он такую околесицу несет, что злость берет, сколько труда, а все прахом пойдет.
– Плохой он управляющий, да?
– Кто? – старик сузил глаза.
– Нерадивый говорю он для батлера, правильно?
– Я, когда дела у вашего деда вел, такого не было. А он дяде вашему в уши налил, мол старик с ума совсем сошел, тот его и поставил вместо меня. Второй год он здесь главенствует, а замок по весне не то что на продажу, себе на пропитание не может сохранить. Сердце комом в груди от его приказов. Сейчас вот велел вынести все, чтобы посчитать, а кого там считать – заходи и смотри – все ларями и считалось всегда.
– А ты знаешь сколько запасов и всего остального в замке? Сможешь мне рассказать?
– Конечно, я ведь тут в складах и провожу все время – если олухи эти не так чего заложат, будем зимой камни грызть.
– Сейчас его отсюда позовут, и мы с тобой в подвалы пойдем, – встав, Таня улыбнулась деду. – Сиди здесь, я скоро вернусь.
Внутри у нее кипела обида и за людей, что, как выяснилось, выполняли лишнюю работу, и за предательство человека. Хоть она и не чувствовала еще себя хозяйкой в этом замке, понимала, что хозяйственная часть ляжет на ее плечи, как минимум, до тех пор, как не будет ясно - кто враг, а кто друг. Таня шагала в замок, осматривая встречающихся людей, понимая, что каждый из них, как и она, имеет душу, привязанности, любит свою семью, детей и родителей. Изменить этот строй она точно не смогла бы, и даже улыбнулась такой мысли, но сделать их, да и свою жизнь сноснее она была уверена, что сможет.
Таня торопливо пошла к Флоренсе, чтобы сестра заняла Ричарда, а вдогонку услышала, как дед удивленно разъясняет внуку, что негоже леди по подвалам ходить, да в пыли ковыряться.
Флоренса поняла, чего от нее хотят, и отправила за Ричардом. Выслушала рассказ про деда.
– Нам как раз пора посмотреть на бумаги, Бродах пока спит, мне сюда все бумаги и перенесут. Карту уже переписывают, так что, на днях и разберемся, чем владеем.
Как только Ричард занялся сестрой, Таня, поменяв нарядное платье на платье Тины, которая охала и ахала, мол, негоже леди в ее тряпье появляться, и пошла обратно. Так на нее и вовсе внимания не обратят, а в лицо ее никто не знает особо – все на Фелисию как на хозяйку смотрят.
– Ну что, Айзек, пойдем, посмотрим наши запасы, – подойдя к деду, сказала Таня, тот чуть не упал, увидав ее в сером.
– Ой, дед ваш не похвалил бы за это, – цокая языком, быстро для его возраста подскочил он с лавки и поспешил к двери, Таня улыбаясь шла за ним.
– А больше некому порядок навести, Айзек, значит, нам придется. Мне показалось, что ты не больно болтлив, так что, сделаем все по правилам, а не как Ричард велит.
 
Дед явно воодушевился, почувствовав, что его коснулась величайшая протекция, стал как будто моложе, выше.
Таня отметила, что стены замка снаружи сильно темнее, чем тот же с виду камень внутри здания. Темный камень немного отливал на солнце, светлый же был матовым.