Разрешаю меня ненавидеть (СИ)

– Вот и славно, – ответил тот.
– Отец не позволит! Наши отношения с Гарданией и так трещат по швам! – заявил папа.
– Вот и покажем им, что будет, если они и дальше продолжат плести против нас интриги.
Дядя поднялся, посмотрел на Аргоила и направился к двери.
– Я к Его Величеству.
Но идти ему никуда не пришлось. Император очень вовремя решил явиться сам и столкнулся со своим наследником в приёмной.
Дедушка окинул нашу компанию заинтересованным взглядом, чуть дольше задержав его на мне, и повернулся к кронпринцу.
– Решили что-нибудь? – спросил почти спокойно.
– Есть несколько идей. Нужно обсудить, – ответил тот.
Его Величество кивнул и снова посмотрел на меня.
– Не волнуйся, Тори, вытащим мы твоего Даниэля. И, кстати, поздравляю со свадьбой, – сказал он, тепло мне улыбнувшись.
– Да как ты можешь?! – папа снова вскочил на ноги.
– Сядь, Дэл, – строго бросил правитель империи. – И хватит уже вести себя, как импульсивный дурак. Прими тот факт, что твоя Виктория выбрала себе мужчину.
– Он использовал её против нас! Она для него просто способ мне отомстить! – выпалил отец.
– Тут ты ошибаешься, – покачал головой император. – И если бы хоть раз поговорил с ним спокойно, то понял бы, настолько Тори ему дорога. А знаешь ещё что, я назначаю тебя ответственным за его возвращение из гарданского плена. Полномочия не ограничиваю. Хоть штурмом их дворец бери, но мужа Виктории верни. Живым и невредимым.
С этими словами император покинул кабинет. Папа проводил его растерянным взглядом, а вот дядя Алекс довольно усмехнулся.
– Ну что ж, разрешение получено. Можно начинать игру.
– Это не игра, Алекс! – рявкнул на него папа.
– Всё игра, Дэл. И Гардания давно играет против нас. Не знаю, как тебе, но мне их постоянные вмешательства надоели, – он тряхнул головой. – Нужна информация о том, как охраняется их дворец. Подробная и полная. Сколько воинов в предместьях столицы, каким обладают оружием. И помни, время против нас. Нет, я знаю, что Даниэль даже под пытками ничего им не расскажет. Но рисковать его здоровьем всё же не хочу. Потому действовать нужно как можно скорее.
– Я хоть сейчас предоставлю тебе данные по всем их стражам, полиции и прочим силовикам, включая время смены караула, – ответил папа, будто даже успокоившись. – Но скажи, ты, что, на самом деле решил брать дворец штурмом?
– Не совсем, но почти, – дядя коварно улыбнулся. – Ты представляешь, что могут сделать пятьдесят драконов с городом? Вот и гарданцы представляют. Надеюсь, до осуществления угроз не дойдёт. Но вот припугнуть их точно стоит. И, знаешь… сделаем это завтра ночью.
– Слишком быстро. Слишком дерзко. Слишком… – покачал головой отец.
– Зато действенно. На самом деле драконам хватит суток, чтобы стереть Гарданию с лица этого мира. Гарданцы прекрасно это знают, потому и пытаются хоть как-то исправить своё положение. Раз за разом, диверсия за диверсией. Это не закончится. Потому… будем бить первыми.
Я слушала их, плохо понимая, что на самом деле задумал дядя Алекс. Нет, он настоящий пацифист и убивать никого не станет, но… в чём же тогда суть его плана?
Увы, в подробности меня посвящать никто не стал. А когда я начала задавать вопросы, и вовсе выставили из кабинета.
  
Глава 27. Как простить то, что простить невозможно?
 
Даниэль не любил тишину. Она ассоциировалась у него с безысходностью и пустотой ещё с тех пор, когда его держали в подвальной камере приспешники Дэлира Ринорского. Казалось бы, с тех пор прошло немало времени, но он до сих пор с трудом выносил отсутствие посторонних звуков. И всегда, когда оставался в одиночестве, включал или музыку, или кайтивизор. Это было необходимостью, которая часто мешала сосредоточиться, но иначе Дан уже не мог.
Да, сдаваясь гарданцам, он понимал, что его не ждёт ничего хорошего. Но даже не представлял, что самым паршивым снова станет окружающая тишина.
Он не знал, где его держат, что это за здание, или какой это город. Его лишили сознания прямо перед переходом через портал. А очнулся он уже здесь, в этой пустой серой камере без окон, где единственным источником света оставался фонарь в коридоре. Дверь была решётчатой, напротив неё располагались другие камеры, но они выглядели пустыми. Дану вообще казалось, что он во всём этом подземелье совершенно один. И непонятно, день сейчас или ночь. Пленнику не приносили ни еду, ни воду. О нём вообще будто бы забыли.
 
Руки снова были скованы наручниками, блокирующими внутренний огонь и, как следствие, оборот. Прутья на решётке двери оказались очень толстыми и прочными, замки – сложными, а значит, сбежать будет очень сложно.
В камере не было ничего: ни кровати, ни лавочки, ни даже отхожего места. Просто каменная коробка два на два метра, и всё. Дан понимал, почему его оставили именно здесь. Видимо, подержат несколько дней в полной изоляции, дождутся физического и морального истощения, а потом предложат и комнату, и еду, а вместе с тем выполнить какую-нибудь не особо сложную работу по его профилю. Что-то важное, интересное, но не несущее вреда империи и драконам. Может, попросят создать или доработать лекарство, или что-то вроде того. Тем самым покажут приятную сторону медали. А неприятная ‒ вот она: камера, голод, жажда и тишина.
Вероятно, гарданцам известно о его прошлом пленении: о том, как над ним измывались палачи Ринорского и ничего не добились. Следовательно, действовать так же они не станут. По крайней мере, Дан на это надеялся.
Несколько раз он засыпал прямо на полу. Просто проваливался в дрёму, а, просыпаясь, снова возвращался к своим мыслям. Он думал о формулах, о том проекте, который начал разрабатывать вместе с кронпринцем Александром, о тех условиях, при которых самые достойные будут получать сыворотку, позволяющую им пройти оборот. Но чаще всего Дан думал о Виктории. От одной мысли, что она теперь его жена, всё в душе расцветало и будто бы наполнялось энергией. Даже голод отступал, а душа напитывалась силами.
Дан действительно любил Викторию. Безумно, всеобъемлюще. Так сильно, насколько вообще было способно его сердце. Он до сих пор не мог поверить, что она согласилась связать с ним жизнь. Смогла найти в себе силы для прощения. Да, поставила условия, но… тогда Даниэль был готов согласиться на что угодно. А сейчас, сидя в этой камере на ледяном полу, всё чаще вспоминая свой прошлый плен, сильно сомневался, что сможет хоть когда-то простить Дэлира Ринорского.
И всё же понимал, что ему придётся это сделать. Ради Виктории, ради её счастья, ради их общего будущего. Он сумеет, он найдёт силы протянуть руку тому, кого считает своим личным врагом. Тому, кого искренне ненавидит.
А ещё он не сомневался, что сам Дэлир его протянутую руку не примет и не станет искать пути примирения. Его Высочество скорее распорядится по-тихому убить неугодного зятя, решив тем самым все свои проблемы. И Викторию убедит, что это был несчастный случай.
Хотя, зачем что-то придумывать? Ведь можно подослать убийц прямо сюда и свалить потом всё на гарданцев. Отличная идея. Просто гениальная. Но что теперь делать самому Дану?
Время шло, ничего не менялось. Тишина уже не просто давила, а попросту расплющивала. Не было ни единого постороннего звука, ни шороха, будто весь остальной мир попросту отрезали от этой камеры. Отгородили магической стеной. Хотя, вполне возможно так и было.
Да, сами гарданцы владели своим, особым, видом магии. Но она была скорее защитной и сильно отличалась от той, которой обладали драконы или маги в империи. Даниэль раньше с ними почти не сталкивался. Да и внешне отличить коренного гарданца от человека можно было с трудом, только по некоторым особенностям. И Дан понимал, зачем он им нужен на самом деле. Ведь когда-то больше тысячи лет назад армия вышедших из-под контроля летунов почти полностью уничтожила Гарданию и только потом принялась за города империи. А Даниэль был именно тем, кто мог сделать драконом почти любого мага. Следовательно, являлся для гарданцев потенциальным врагом номер один.