Счастливого кровавого Рождества: Рождество в Новом Орлеане (ЛП)

— Разве огни не прекрасны? — спрашивает она, мгновение глядя на меня с широкой улыбкой на лице, прежде чем её внимание возвращается к дороге.
Я не отвожу от неё взгляда. Просто не могу.
— Какие огни?
— Гирлянды. — Она указывает на правую сторону улицы, и я смотрю туда. Яркие огни разных цветов развешаны на каждом здании, мимо которого мы проезжаем. Некоторые мигают, другие статичны, но если собрать их вместе, то получится нападение на зрение.
— Как они тебя не слепят? — рычу я.
Она разевает рот и смотрит на меня дольше чем, вероятно, безопасно.
— Тебе не нравятся гирлянды? Но они вызывают радость.
Я хватаюсь за руль и выворачиваю его влево, так что мы снова едем по полосе.
— Я понимаю, почему ты настояла на ремне безопасности. — Комментарий звучит резко даже для меня, но я не собираюсь обсуждать достоинства этого праздника. Я здесь, чтобы работать. И только. Затем вернусь туда, где мне самое место.
Что-то меняется в воздухе между нами, и я чувствую прилив разочарования, настолько внезапный и неожиданный, что оглядываюсь, готовясь к нападению заклинателя. Но ведьма качает головой, будто избавляется от чего-то неприятного, и энергия в машине возвращается к прежней. Это мимолётное изменение, но я не могу его игнорировать.
— Что это на хрен такое было? — Я опускаю солнцезащитный козырёк, пробегая руками по поверхности в поисках любых заклятий, которые могли быть спрятаны. Ничего не найдя, я открываю бардачок, роюсь в листках бумаги, салфетках и руководстве по эксплуатации, пока не добираюсь до дна и не нахожу ещё салфетки. — Зачем тебе так много салфеток? Ты коллекционируешь их, женщина? — Я просматриваю содержимое, ища малейший намёк на магию, направленную против нас. Машина сворачивает на обочину и внезапно останавливается.
— Что ты делаешь? Зачем роешься в моём бардачке? — Она опускает руку на мою, и возникает вспышка тепла. Аня отдёргивает ладонь, и я снова чувствую странный прилив эмоций в груди. Желание. Необходимость. У меня вылезают клыки, когда похоть захлёстывает меня волной. Прошла целая вечность с тех пор, как я испытывал что-то, кроме ярости и желания отомстить, и меня поражает, как много я забыл. А потом, так же внезапно, всё исчезает, и я остаюсь с чувством пустоты и одиночества.
Пальцы Ани сжимают руль, костяшки пальцев побелели, и она пытается отдышаться. Когда она, наконец, снова смотрит на меня, в глазах сияние, которое, я уверен, не отражение рождественских огней вокруг.
— Извини. Этого не должно было случиться.
Понимание поражает меня.
— Ты эмпат? Они послали ведьму-эмпата на это задание?
Она стискивает зубы и огрызается в ответ:
— Конечно. Лишь я могу выследить цель. По крайней мере, не придётся ограждать себя от всех твоих ужасных эмоций. Это утомительно. — Между нами воцаряется молчание, и через минуту она откашливается. — Ой, это было подло. Извини, не следовало так говорить.
— Ты всё это время держала щиты? — Я вспоминаю странную сцену в аэропорту, когда она не пожала мне руку. — Потому что легко всё схватываешь?
Она кивает и кладёт голову на верхнюю часть руля.
• Ты так громко вещал, когда выходил за двери, что мне пришлось максимально отгородиться. Иначе я бы слишком отвлеклась.
Я потираю место на груди, где почувствовал тот всплеск эмоций. Так не похоже на меня. Я изо всех сил держу себя под жёстким контролем. Постоянно.
— Значит то, то я чувствовал совсем недавно были моими эмоциями?
Аня не смотрит на меня, отвечая, и я чувствую лёгкий намёк на грусть.
— Нет, мои. Я не просто эмпат. Я ещё проецирую эмоции.
Я обдумываю это, разбирая загадку женщины передо мной. Способности редки среди пользователей магии, особенно сильных. А те, кто может принимать и транслировать на высоком уровне, вообще уникальны. Такие персоны очень востребованы. И их сильно защищают. Кусочки пазла со щелчком встают на свои места.
— Поэтому, когда мне сказали защищать моего напарника, не просто стандартный протокол миссии. Они хотят, чтобы ты поймала этого человека. Но как? Проецируя целую кучу весёлых праздничных фокусов на террориста?
 
Это, кажется, выводит её из состояния, в котором она находится, и в ней снова вспыхивает жизнь.
— К твоему сведению, настоящий рождественский дух — физически ощутим. Он мощный. И я могу собрать всю эту позитивную энергию, объединить, а затем направить на цель. Выиграть битву без пуль, без вреда, и люди ничего не узнают. Такова миссия.
— Тогда зачем я вообще нужен? — Я не скрываю раздражения в голосе. Мои планы на праздник состояли в том, чтобы спрятаться в защищённой от солнца квартире, напиться крови из старого запаса и не возвращаться, пока все воспоминания, связанные с этим праздником, не исчезнут. Но полученный приказ не дал мне такой роскоши, а, судя по тому, что она сказала, могла бы справиться с этим сама. — Зачем они послали меня сюда, если ты можешь убрать этого парня?
Она пристально смотрит на меня, тени скользят по её лицу, из-за чего мне трудно расшифровать выражение.
— Я могущественна, но то, о чём мы говорим, лучше делать в непосредственной близости. Чем ближе, тем лучше, и чем меньше людей между нами, тем сильнее я могу его ударить. Чем больше любви и радости я вложу в него, тем быстрее всё закончится.
Я жду ещё объяснений. Когда Аня больше ничего не говорит, я пожимаю плечами.
— И всё это не требует моего присутствия. Если тебе нужен был охранник, уверен, многие местные агенты квалифицированы.
— Я думала, они сказали тебе.
От её тихого заявления по моей коже пробегает дрожь. Возможно, это какое-то предупреждение.
— Сказали что?
— Тот, кого мы ищем, помощник кое-кого, кого ты знаешь. — Она делает глубокий вдох, и я жду, а внутренности сжимаются. Потому что часть меня уже знает, и мне просто нужно подтверждение. — Вампира по имени Александр.
  
Глава 4
 
Аня
Я не знаю всего значения информации, которой поделилась с Кейном в машине. Когда упомянула вампира-изгоя, лицо Кейна закрылось, и я снова подняла ментальные щиты, пытаясь защитить себя от тяжести его бурлящих эмоций. Я видела смятение в глубине глаз Кейна. Этот мужчина пытался держать эмоции под жёстким контролем, и хотя я могу это оценить, знаю, что это не самый здоровый способ справиться с проблемой. Придёт время, когда контроль рухнет, даже на секунду, и именно в эту секунду болезненные эмоции захлестнут вас и сделают уязвимым. Открытым для нападения. Это мы не можем себе позволить.
***
— Мне плевать, почему ты это сделал, Джулиан. — Кейн находится в другой комнате люкса, но я безошибочно слышу гнев и даже обиду в его голосе. — Ты обязан был сказать. Я должен знать, во что ввязываюсь. Чтобы я мог подготовиться к тому, что предстоит сделать.
Сообщение, которое он оставляет, длится всего несколько секунд, прежде чем он грубо прощается. Когда он, наконец, появляется, в его взгляде такая ярость, что у меня сердце сжимается от жалости. Одна из первых вещей, которой учат эмпатов — мы не можем помочь тем, кто не готов к помощи. Кейн попадает в эту категорию.
— Извини. — Это прошептанное извинение, которое ему на самом деле не нужно было произносить, звучит вежливо, и я принимаю его.
— Не переживай. Мой отчим — вампир, и всегда становится немного ворчливым на рассвете.
Кейн останавливается, удивлённо выгибая брови.
— Ворчливый? И ты сравниваешь меня со своим отцом?
Я киваю.
— Если он воет по-волчьи и пахнет по-волчьи, то, скорее всего, это волк.
— Я почти уверен, что цитата звучит не так. — Он всё равно смеется, и меня ободряет что, кажется, с его плеч падает тяжесть.
— Возможно. — Я смотрю на телефон, и таймер доходит до нуля. Я убедилась, что шторы зашторены, и Кейн будет здесь в безопасности, пока солнце высоко. Здесь настолько безопасно, насколько возможно. — Пошли в кровать.