Сделай, что должен (СИ)
В следующий раз Иван очнулся от того, что боль волнами от плеча шла к макушке и потом стекала до самых пяток. Именно так Иваном воспринималось, скорее всего, дружеское похлопывание по плечу. Сквозь вату в ушах слышны были какие – то слова. Мозг определял, что это слова, а вот их смысл был непонятен. Звук без пауз «зиу», «зиу», «зиу». И полное безразличие ко всему кроме боли. Иван надсадно закашлялся, выплёвывая непонятно что раздражающее ему горло.
Последнее, что он вспомнил в следующий раз, когда очнулся, это захват себя поперёк груди и перемещение тела вверх. Наконец – то он лежал боком на земле, а вода лилась ему на голову и стекала по лицу. Раскачивающий тело прибой закончился, звуки сверчка или пилорамы сменились обычным шумом, хотя он и был внутри черепной коробки. К запахам примешивался нагретый солнцем аромат травы. Периодически сознание ловило одинаковые повторяющиеся шумы. Шы – шы – щы…. Шы – шы – щы…. Шы – шы – щы…. Потом Иван понял.
– Товарищ старшина! Товарищ старшина! Товарищ старшина!
– Мыу, ш – ты – о тс – ебе?
Иван попытался приподняться, хотя бы оторвать голову от травы под щекой. Усилие закончилось тем, что он сунулся лицом в траву перекатившись на живот, а раскалённая боль молнией пронзила тело от пяток до макушки.
– У – у–у – ыыы!
Взвыл Иван от полной немочи и раскалённого потока полившегося по позвоночнику и заставившего сокращаться все мышцы тела. Реально казалось, что тело Ивана бросили в кипяток или кипятком ошпарили.
– Товарищ старшина, вам так нельзя. Вам медик нужен!
– Так зови, чего воешь?
– Нет здесь медика, вам в госпиталь надо, там медик.
– Боец, очнись! До госпиталя дожить надо. Понимаешь? Боец?
Иван уже повернулся на бок и подтянул коленки к подбородку, а раскалённый огонь перестал прожаривать его изнутри. Температура прогрева снизила только силу, но прогревала сильно, до стекающих ручейков пота. Боль притихла, но не ушла, она затаилась напряжением в мышцах. Затаился и Иван, вслушиваясь в своё тело и его ощущения.
– Боец, вода у тебя есть?
– Нет воды, товарищ старшина, всю на вас вылил.
– Там на позиции моя фляга, там вроде, что – то есть.
– Пусто там в вашей фляге, вылилось всё на землю.
– Значит, так! Бери фляги и неси воды. Что там с машиной? Там ведро должно быть брезентовое, за сидением водителя. Найдёшь?
– Машина стоит. А воду я мигом, прямо сейчас!
Иван услышал топот ног. Звуки стали немного явственнее, но их глушила вата в ушах. Иван осторожно попробовал пальцем отверстие в ушной раковине, опасаясь повреждения или разрыва. Ничего такого не обнаружил, просто все отверстия забиты землёй. Вот вам и вата! Шевелиться не хотелось, но поборов себя, уши от земли Иван прочистил. В первом приближении, слух от этого значительно улучшился. Покой улучшил не только слух, но и охладил внутренний жар до приятного тепла и истомы. Идиллия! Травка зеленеет, солнышко греет. Лепота! Совершенно внезапно, Ивана пронзила другая мысль, далёкая от всей благости пасторального пейзажа. Кругом, трупами всё усеяно, и тишина!
Что же это такое? Неужели то самое, когда здесь помню, а этого не знаю? Бой ведь был. Было жутко, когда бомбили! Иван ярко вспомнил стрелка с ПТР на крыше, радиста с микрофоном, фрица с цейсом у глаз, вой сирены, свист бомбы и мрак. Получалось, что мы победили, раз Иван, товарищ старшина. Но во взводе было целых три командира отделения и ни один из них к нему не подошел. Впрочем, кроме одного бойца к нему вообще никто не подошел. Неужели всех перебили или про них забыли? Хотя полуторка уцелела. Боец ведь сказал, что машина стоит. Да он так и сказал, что машина стоит, значит, уцелела! Тогда выходит, что люди не уцелели. Вот же …!
Перебиты. Перебиты. Перебиты. Мозг снова закрутил шарманку одной простой мысли из одного понятного слова. На Ивана навалилась апатия и безразличие. Из глубин отрешения от этого мира, его вывел топот множества бегущих ног. Значит, жив не один боец, а и другие тоже выжили. Значит, не всё так плохо! Раскис ты что – то Иван, товарищ старшина! Главное забыл ты друг, Ваня, про чудесные таблетки из того Рейха с которым ты сейчас воюешь, а это глупо. Лежат ведь они в кармане, надо только руку протянуть. Таблетки эти великое зло, но для этого текущего момента они благо, хотя и злое.
Когда Иван при помощи товарищей бойцов, умылся и промыл, как следует глаза, таблетка уже начала действовать. Валяющийся несколько минут назад на травке немощный старшина, на глазах превратился в чудо богатыря. В крайнем случае, четыре бойца вздохнули облегчённо. Думали, что придётся нести командира на своих руках, а он вон как! Умылся словно живой водой и нормально так, самостоятельно ноги переставляет и почти живчик. Командовать начал, как и раньше.
Для начала Иван приказал принести ему с третьей снайперской позиции его вещмешок. Объяснил, где тот находится. Пока бойцы отрывали из – под земли вещи командира, Иван устроил себе малые помывочные мероприятия, лучше уж голиком ходить, чем в загаженном белье вонять. Дело вполне обычное и привычное на войне. Пока Ивана солнышко подсушит, а потом сменную форму откопают. Только время терять не стоит и надо пройти к машине, посмотреть, что там с ней.
По дороге боец рассказал про те события, что произошли здесь у хутора, в промежутке между мраком и пробуждением сознания у Ивана. Разбомбили три пикировщика позицию Ивана основательно. Впрочем, Иван это и сам видел, только несколько отстранённо, без оценок того, что такое хорошо или плохо. Позиции взвода и на этот раз никто не бомбил и не обстреливал, поскольку налетели краснозвёздные ястребки и назвездили юнкерсам лапотным очень даже впечатляюще. Один даже подбили, очень густо он дымил, жаль, что не упал гад на землю. Поэтому самолёты остатки бомб сбросили и рванули на запад. Больше ястребки ничего не успели, их перехватили мессеры и теперь уже два ястребка густо дымя, полетели на восток.
Как не странно, но про хутор самолёты забыли, а вот немцы в хуторе активизировались и поспешили к полуторке. Кого – то они на носилках несли, бегом двигались. Вот после этого всё и закрутилось. Ох, и живучие гады оказались! Пулемётчик не сплоховал, и как следует немцам всыпал, целый магазин патронов в толпу потратил. Только после этого его и убили, немцы за строениями снайпера и пулемётчика оставили, вот они нашего пулемётчика и убили. А потом и взвод в бой вступил. Дошло до гранат. В общем, почти в рукопашную сцепились. Снайпер из хутора сильно немцам помог, пока его один из командиров отделения гранатами не забросал. Но немец тоже гранату бросил. Немца пулемётчика на хуторе, наш второй номер убил с запасной позиции.
Общая картина боя Ивану стала понятна, а частности, этого никто не расскажет. Многие погибли, то есть половина взвода убиты, а все остальные кто ранен, кто контужен. Всем досталось, никого не минуло. Начали недавно в себя приходить, командиры все побиты. Тот, что гранату от снайпера словил, успел приказать всех проверять и раненых перевязывать. Вот и исполняют бойцы приказ. Слава богу, что товарищ старшина нашелся, а то думали, что пропал под бомбами.
Иван подошел к мёртвому водителю полуторки. Тот лежал в тёмном пятне, впитавшейся в землю крови. Голова его с вырванным затылком лежала на маузере с пристёгнутой кобурой. Геройски погиб человек, но мог остаться в живых и воевать дальше. Не Ивану героев обсуждать. Мёртвые руки вцепились и не желали отдавать оружие. Пистолет оказался именной, с дарственной надписью на пластине из серебра: «Красноармейцу Ковалёву, комбриг М Н Колун».
В кабине полуторки стоял открытый «сидор», видимо водитель из него доставал маузер, перед тем как идти в последний и решительный бой. Не терзаясь сомнениями, Иван достал из «сидора» комплект формы и исподнего, надел на себя. Водителю она уже ни к чему, а старшина Ковалев обязан быть для подчиненных образцом культуры и поведения. Именное оружие Иван не стал брать себе. Он его отсоединил от кобуры, протёр от крови, вложил в кобуру, замотал в чистые портянки, положил в «сидор» убитого водителя. Туда же Иван сложил содержимое карманов гимнастёрки и галифе, что были на убитом, как и часы с руки. Во избежание недоразумений от авиации, полуторку поставили в глубину ближнего леса и раскинули по ней маскировочную сеть. Видно запаслив был водитель и предусмотрителен, основательно подходил к работе.