Экспедиционный корпус (СИ)
Климов чуть сжал ее руку, успокаивая.
— Он как-то, несколько лет назад сказал дома, что страстно желает стряхнуть с России последние остатки несвойственной нам монгольщины и всей душой приобщиться к светлому арийскому миросозерцанию…
«Занятно», — мысленно хмыкнул Михаил.
— Но ради этого устроить революцию… по-моему это несколько перебор.
— Ну, он, наверное, надеется на буржуазную революцию, только вот франки и англы настроены более радикально, с полным разрушением нашего государства на несколько частей с последующим захватом их в качестве колоний.
— О, мой боже… Но неужели он этого не видит? Я не верю… он же умный. Михаил, мой папа действительно очень умный человек… я это говорю не как любящая дочь, что не видит недостатков в родителях…
— Я вам верю Елена, но при этом не вижу ничего странного и удивительного в… зашоренности взгляда вашего отца.
— Почему?
— Вы ведь знаете, что ваш батюшка состоит в масонской ложе? По крайней мере слухи об этом ходят упорные, а как известно дыма без огня не бывает.
— Да, знаю… состоит.
— Вряд ли он на высокой ступени посвящения… русских высоко не поднимают.
— К чему вы это говорите?
— Просто на разных ступенях посвящения у состоящих в этом обществе членов разные цели и задачи… собственно озвучивают то, что вступивший в общество хочет услышать. Так что его просто убедили в том, что готовится именно буржуазная революция и все действия направлены именно на это, а потом просто разведут руками и скажут, что что-то пошло не так и получилось так, как получилось. Дескать, никто ни в чем не виноват, просто произошел досадный форс-мажор. Звезды не сошлись. Бывает.
— Разрушение России — досадный форс-мажор? — не столько спросила, сколько произнесла с какой-то злостью и угрозой в голосе.
— Именно. Возможно даже вашему отцу в качестве награды и в то же время некой моральной компенсации за случившееся при его участи страной, назначат генерал-губернатором какой-нибудь части, что станет колонией той же Франции. Скажем Поволжья…
Лицо Елены стремительно преображалось. Из затравленного и растерянного оно как-то заострилось, губы поджаты, глаза сузились… теперь на него смотрела не милая игривая кошечка, а злобный горностай, что готов порвать на части любого врага даже превосходящего его по размерам.
— Форс-мажор значит… звезды не сошлись… — с шипением и напряжением в голосе произнесла она. — Будет им форс-мажор… Михаил, вы говорили, что хотите отомстить и в ответ устроить во Франции свою революцию….
— Да.
— Я тоже этого хочу… всей своей душой! — уже откровенно прорычала она ему в лицо, схватив за лацканы кителя. — Что для этого нужно сделать?!
«Однако?!» — даже несколько опешил Климов от того результата что он добился, и более того даже испугался той бурлящей фанатичной ненависти, что в этот момент увидел в ее глазах, ибо стоит только сделать одну ошибку и она может обернуться против него самого.
Казалось, что дай он ей сейчас оружие и скажи убивать всех встречных-поперечных, она возьмет и пойдет стрелять.
«Фурия!» — мысленно, даже с оттенком восхищения, воскликнул он.
Климов даже сначала не понял такой острой и ожесточенной реакции Елены, ведь если посмотреть, то вся ее сколько-нибудь сознательная жизнь прошла за границей. Но потом до него стало доходить, что Россия для нее — это якорь самоидентификации. Кроме того люди, особенно молодые, переехавшие жить за границу не по своей воле, как правило идеализируют покинутую Родину, а тут еще накладывается фактор того, что детство Елены прошло все же в России и было оно надо думать вполне счастливым. И вот этот мир счастливого детства кто-то решил разбить…
49
Елена отпросилась с дежурства, в конце концов она не на зарплате, а волонтер, и переодевшись, вышла из госпиталя.
— Может заглянем в кафе и перехватим чего-нибудь?
— Нет… не сейчас. У меня ощущение, что стоит мне съесть кусочек и меня вырвет.
— Тогда просто прогуляемся в ближайшем парке и подышим воздухом?
— Хорошо.
По улицам шли молча и стоило только войти в парк, как она потребовала подробностей. Климов тянуть не стал.
— Как я уже отмечал, первым делом, требуется наладить тщательный сбор информации о происходящих событиях, как на фронте, так и в тылу, чтобы уловить тот самый момент, когда нужно нанести тот единственный удар, что перевернет ситуацию во Франции. Сделать это нужно не раньше и не позже…
— Это я понимаю. Но, как этот удар должен выглядеть?
— И вот это один из тонких моментов. Нам еще предстоит создать тот инструмент, которым мы ударим. Нужно создать некое общество, виртуальное, но к голосу которого прислушаются в нужный нам момент, для чего за оставшееся время создать ему авторитет в обществе.
— И что это за общество?
— Назовем его… ну скажем Французский революционный фронт — ФРФ. Для чего нам нужен печатный станок для печати листовок. Можно достать?
— С этим сложно… Купить не проблема, были бы деньги, но его надо зарегистрировать, а потом станок будут регулярно проверять…
— Это нам не подходит. Наверняка в литерах сделают спецметки, по которым спецслужбы смогут отследить на каком из станков печатаются листовки… Такой след к себе мы оставить не можем. Значит придется умыкнуть чей-то станок…
— Для этого потребуется много людей и транспорт…
— Люди как раз не проблема, у меня есть надежная команда, как и транспорт, — улыбнулся Климов. — Остается только подобрать помещение, но и с этим я думаю больших сложностей не возникнет. За городом полно вилл сдающихся в аренду… Главное, было бы что на станке печатать, потому как я вряд ли осилю что-то дельное, да еще в больших количествах, не владея в полной мере внутренней обстановкой. Да и вообще все эти политические статьи нужно уметь писать, а я надо признать сильно плаваю в этой философско-революционной тематике. Могу только общие тезисы-темы дать, по которым нужно развернуть статьи… А как у вас этим делом, милая Елена? Есть у вас дар к написанию политических статей?
— Одну-две осилю… и то не уверена, так как на самом деле тоже не сильна в революционных учениях, — призналась она.
— Значит нужно привлечь писунов со стороны…
Елена невольно фыркнула и немного оттаяла лицом, чего Михаил и добивался. А то в таком режиме она могла и сгореть быстро.
— Кстати, ваш друг… как же его… бородатый такой… поэт и писатель, Андре…
— Андре Бретон?
— Да, он. Как по мне, типичный марксист. Так что можно связаться с ним от имени ФРФ с просьбой написать обличающие капитализм и войну статьи. Ничего сверхрадикального, чтобы сразу не заклеймили германскими выкормышами… А он может еще знать кого-то из этих марксистов-революционеров, привлечем так же и их.
— Это может сработать, — после короткой паузы согласилась Елена.
— Значит сработает.
— А я кажется знаю, где можно разжиться печатным станком, да так чтобы не тратить время на разборку…
— Где?
— Как вы знаете, по инициативе Поля Думера создано Общество друзей русского солдата и прямо сейчас окончательно решатся вопрос с изданием на русском языке газеты для солдат, а значит будет куплен и поставлен станок…
— И мы его умыкнем еще в упакованном виде! А на счет литер, можно любое другое газетное издательство обнести. Хотя надо бы найти пару человек для работы на станке…
— Текст могу набирать и я…
— Тогда я выделю солдата непосредственно для работы на станке.
Елена похоже отошла, потому как завидев небольшое кафе, сказала:
— Давайте по пирожному съедим?
— Конечно.
50
Пока ели сладости и пили кофе, от Елены не укрылось сосредоточенное состояние собеседника.