Дитя любви

— Мне придется надеть шляпу, — тихо сказала она.
— Попозже я отвезу вас в город, и вы подберете себе все, что нужно, — ответил он.
Алессандра попросила проводить ее на конюшню, чтобы повидаться с Оттавио. Завидев их, конь радостно двинулся по леваде навстречу, высунул голову над загородкой и нежно обнюхал Алессандру.
— Ты мой красавец, — прошептала она и погладила Оттавио по шее. Рубцы от хлыста почти полностью зажили, и лошадь опять выглядела превосходно.
Алессандра чувствовала, что Рафаэль продолжает пристально наблюдать за ней. Она не переносила глазеющих на нее мужчин, потому что те всегда оценивали ее как возможный трофей или, еще проще, как кусок женской плоти. Она с вызовом подняла глаза на Рафаэля и тут же отвела их. Постоянное внимание именно этого мужчины доставляло ей удовольствие.
— По-моему, это похоже на любовь, — заметил он. Сердце девушки панически забилось. — У вас с Оттавио.
— Он замечательный конь, — с воодушевлением проговорила Алессандра, стараясь успокоиться. — Такой послушный, такой талантливый… Ужасно умный и смелый. — Она провела костяшками пальцев по длинной морде Оттавио. — И еще очень добрый. Очень нежный. В нем много от кобылы, если вы меня правильно понимаете, — смущенно улыбнулась Алессандра.
— Я рад слышать, что вы с ним хорошо ладите, — сказал Рафаэль.
И снова она с удивлением почувствовала, как неудержимо ей хочется доверять ему. Это ей-то, Алессандре Ксавьер, которая потратила годы, чтобы научиться владеть своими чувствами и никому их не показывать… Отбросив сомнения, она обратилась к Рафаэлю:
— Когда Сатир умер, я пережила несколько часов отчаяния. Мне казалось, что я никогда не смогу полюбить другую лошадь. Я даже всерьез хотела бросить верховую езду.
— А что вы думаете сейчас?
— Что мне хотелось бы и дальше работать с Оттавио, чтобы помочь ему раскрыться, — ответила она с полной искренностью.
— А что вам мешает?
Алессандра бросила на него быстрый взгляд.
— Вы же знаете, что это невозможно, Рафаэль.
— Но почему?
— Это не моя лошадь. — Теперь ее взгляд стал жестким. — Вы же не собираетесь продавать его, нет?
— Не собираюсь. Тут вы правы. У меня нет желания расставаться с ним.
— Тогда зачем мучить меня разговорами о том, чего не может быть?
Его красивые глаза загорелись.
— Ах, Алессандра, я вижу, что опять рассердил вас.
— Да. Ненавижу, когда люди играют словами.
— Да нет же, нет! Вы опять меня не поняли и поторопились с выводами. Я вовсе не собираюсь играть. Просто мне не хочется кое о чем говорить прямо. Вы снова встревожитесь, а то и будете шокированы.
Она нахмурилась, пытаясь угадать, какой неприятный сюрприз кроется за его словами.
— Что? О чем вы?
— Ну ладно. Видите ли, я подумывал о том, чтобы предложить вам погостить в поместье несколько недель, а может и больше. Мне хочется, чтобы вы поработали с Оттавио, раскрыли его побольше, как вы сами это называете. А заодно хотел спросить вас, не займетесь ли вы и другой моей лошадью, Титусом. А после этого…
Она недоуменно смотрела на Рафаэля.
— Остаться в гостях?
— Ну вот, я же говорил, — улыбнулся он. — Мои слова напугали вас до смерти.
— Нет, не напугали, но очень удивили.
— Я собирался сказать вам это много-много позже, Сандра. Хотел подойти к этому вопросу дипломатично. Видите ли, я получил традиционное испанское воспитание. Когда мы были мальчишками, наши отцы, дядья и деды внушали нам, что к женщинам надо относиться с величайшим почтением и со всей возможной деликатностью. Мужчине следует быть чрезвычайно бережным с женскими чувствами.
Алессандра фыркнула.
— Боже мой! В каком веке вы росли?
Он тихо засмеялся.
— Спрашивайте, спрашивайте! Однако что до моего предложения, я не собираюсь расстраивать вас дальше, требуя немедленного ответа. Вместо этого я задам вам другой вопрос.
— О Господи! — Она запрокинула голову и расхохоталась, демонстрируя жемчужные зубы. — Что дальше?
Рафаэль протянул руку и приласкал Оттавио.
— Объясните, что, по-вашему, является самой важной частью успеха в конных соревнованиях.
 
— Класс лошади, — ответила она без колебаний. — Я говорю сейчас не о родословной и даже не об исключительных предках с чистой кровью, — продолжала она. Лицо Алессандры живо отражало ее мысли. — Лошадь может быть уродлива и даже неуклюжа, но если у нее есть природные способности и желание работать с вами, если она не теряет импульса, то есть стремления идти вперед, даже когда обстоятельства складываются не в ее пользу, тогда она обязательно добьется успеха. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Да, о да!
— А что конкретно определяет успех в виноделии? — Она таинственно улыбнулась и прислонилась спиной к ограде левады, глядя ему прямо в лицо.
Рафаэль был потрясен доверчивостью ее взгляда. Он хотел отвернуться, чтобы она не увидела выражения восторга на его лице и снова не встревожилась.
— Класс, — мягко повторил он ее собственное выражение. — Отличное качество винограда. Без хорошего винограда нельзя получить хорошее вино.
— Значит, у лошадей и винограда есть нечто общее, — шутливо сказала Алессандра. — Чтобы что-то значить в этом мире, они должны иметь выдающийся потенциал. Но если владелец винодельни или всадник не обладает умением извлечь его на свет, сами они никогда ничего не смогут добиться. Спортсмен может тренировать лошадь годами, чтобы привести ее к успеху. Я полагаю, — задумчиво добавила она, — что винодел также должен приобрести известный опыт, прежде чем ему удастся превратить хороший виноград в отличное вино.
— Да, это так, — сказал Рафаэль, глядя на Алессандру с огромным удовлетворением.
— Я бы хотела побольше узнать об этом, — промолвила она. — О виноделии.
— Хорошо.
— Эмилио работает на винодельне? — спросила она.
Рафаэль что-то недовольно проворчал, отвернулся и посмотрел на виноградники.
— Из-под палки.
Последовавшее молчание красноречивее всяких слов говорило, что Алессандра коснулась особо деликатной темы. Возможно, болезненной.
— Где ваша семья, Рафаэль? — напрямик спросила она.
— Мать и сестра в Барселоне, — коротко ответил он. — Они возвратятся завтра.
— А Эмилио?
— У него небольшой отпуск. — Лицо Рафаэля стало мрачным и замкнутым.
Алессандра поняла, что свои самые сокровенные мысли Рафаэль держит внутри себя, как в крепости.
— Звучит как эвфемизм ссылки, — заметила она.
— Эвфемизм, — повторил Рафаэль. — Это слово означает отговорку, хорошую мину при плохой игре?
— Что-то в этом роде.
— Вы очень догадливая молодая женщина, — сказал он.
— Вы отослали его из-за моего приезда? — продолжала она с мягкой настойчивостью.
Он прикрыл глаза, глубоко вдохнул, а выдох получился долгим и полным отчаяния.
— Ах, в семье Савентосов всегда какая-нибудь драма, — с досадой сказал он, пряча за этими словами более глубокий смысл. — Мы такие гордые, у нас такие горячие головы, иногда до дикости.
Он потянулся к Алессандре и взял ее руки в свои — спокойно, как брат.
— В вас такая уверенность, такая сила, Сандра… Я знаю: что бы ни сделало мое семейство, оно не сможет причинить вам боль.
Пока Алессандра пыталась понять его странные и тревожащие слова, сила потаенных чувств перетекала из его рук в ее, и на какое-то мгновение ей показалось, что мир вокруг разлетелся вдребезги, а потом медленно собрался, но приобрел новую форму.
  
ГЛАВА 7
 
На следующий вечер Изабелла и ее дочь Катриона вернулись из Барселоны и обнаружили, что молодая англичанка, которую Рафаэль почему-то решил пригласить в гости, уже обосновалась в поместье, причем весьма комфортно.
Изабелла выглянула из окна серебристого «БМВ» и очень удивилась, увидев Оттавио под седлом высокой молодой женщины со светлой косой, падавшей на спину из-под бархатного шлема. Раньше на Оттавио ездил только Эмилио. Изабелла сердито нахмурилась. Из тех немногих слов, которые соизволил сказать Рафаэль, она знала, что какая-то спортсменка согласилась привезти лошадь в Испанию. Ей представлялся кто-то вроде конюха, умеющего залезть на коня и с грехом пополам управлять им.