На крючке (ЛП)

Ее бешеные движения замирают, розовый цвет заливает ее щеки.
— О, — шепчет она.
Я наклоняюсь, прижимаясь губами к ее губам.
— Да. О.
Ее тело тает в моем, она смотрит на меня сквозь ресницы.
— Мне нужно идти. Я обещала брату, что отвезу его в новую школу сегодня.
Брат.
Я, конечно, знал о нем, но мне кажется, что Венди не понимает этого, поэтому я поднимаю брови в, как я надеюсь, удивленном выражении, слегка наклонив голову.
— Брат?
— Да, — она смеется, качая головой. — Иногда легко забыть, что на самом деле мы плохо знаем друг друга.
Мои руки обвиваются вокруг ее талии, притягивая ее к своей груди.
— Мне кажется, что прошлой ночью мы узнали друг друга достаточно хорошо, — мои зубы покусывают ее ухо.
Она хихикает.
— Ты понимаешь, о чем я говорю, — она поворачивается в моих руках и смотрит на меня сверху. — У тебя есть братья или сестры?
Ледяные струйки текут по моим венам, замораживая любое затянувшееся тепло.
— Боюсь, семьи нет. Только я.
Ее взгляд перескакивает с моих глаз на губы и обратно.
— О, прости.
Я отмахиваюсь от ее беспокойства.
— Не стоит, дорогая. Семья все равно не справилась бы с таким, как я.
Ее рот опускается, но она не настаивает. Я благодарен ей за это, не желая придумывать замысловатую историю о том, как я любил и потерял, хотя на самом деле это ее семья забрала мою.
— Моему брату шестнадцать, и сегодня он переходит в новую школу, — говорит она.
— В какую школу?
Ее лицо искажается.
— В какой-то интернат за городом. Он говорит, что его все устраивает, но… — она вздыхает, проводя рукой по волосам. — У него был не самый лучший опыт общения с другими детьми. И я не хочу, чтобы он застрял в месте, где он не сможет уйти от издевательств.
Ее глаза становятся стеклянными, и я протягиваю руку, утирая слезу.
— Прости меня. Я так много плачу рядом с тобой, — она вытирает щеки. — Обещаю, я не всегда такая.
— Не извиняйся. Я хочу быть тем, к кому ты обращаешься, когда жизнь становится трудной.
Ее глаза приобретают любопытный блеск, и она наклоняется и нежно целует меня. Маленькие, простые поцелуи, но они все равно заставляют мой живот сжаться.
— Хорошо.
— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
Слова вылетают изо рта прежде, чем я успеваю их обдумать, и я сдерживаю гримасу, которая хочет появиться на моем лице. Почему я вообще это предложил?
Ее глаза загораются, как будто сегодня День Независимости США, ее пальцы хватаются за ткань моей рубашки.
— Серьезно? Я… — она сглатывает. — Это было бы очень мило. К тому же, тогда ты познакомишься с Джоном.
Я заставляю себя улыбнуться, мысленно ругая себя за предложение того, на что у меня в действительности нет времени. Но я не могу отступить сейчас, и если это даст ей хоть толику дополнительной поддержки и комфорта — того, чего так явно не дает ее отец, — я сделаю это.
Я стою посреди дома Питера Майклза.
Венди ушла наверх переодеться, надев мою одежду на обратном пути, поскольку я разорвал ее платье на две части.
И она оставила меня одного.
Потому что она мне доверяет.
Я хожу по гостиной, ярость бурлит в моих венах, когда я вижу улыбающиеся лица в рамках с фотографиями — счастливая семья, создававшая воспоминания, пока я жил в кошмарах.
Двигаясь по длинному коридору, я заглядываю в несколько разных комнат, пока наконец не прихожу в офис.
Мой желудок сжимается, когда я вхожу внутрь, а сердце забилось в горле. В комнате тепло, много кедра и дуба, но она кажется неиспользованной. Пустой. Сомневаюсь, что он часто здесь бывает.
Тем не менее, иметь такой неиспользованный доступ — это… захватывающе.
— Кто ты, блядь, такой?
Я поворачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с высоким долговязым парнем в очках с тонкой оправой и в бордовом поло с русалкой на лицевой стороне.
 
Я бы узнал этот логотип где угодно. Рокфордская частная школа.
В моем мозгу проносится воспоминание о том, как я впервые увидел его на лицевой стороне брошюры, лежавшей на столе моего дяди. Тогда мне было четырнадцать лет, и когда я перелистывал страницы, предвкушение переполняло меня до краев, я думал, неужели мой дядя наконец устал издеваться надо мной. Напоминать мне о том, как он ненавидел моего отца, проповедовать в моих ушах, что я должен заплатить за его грехи.
Я засунул брошюру в карман и направился прямо к Ру.
— Как ты думаешь, дядя отправит меня туда? — я не могу удержаться от того, чтобы не произнести эти слова с надеждой в голосе.
Ру хмыкает, попыхивая сигарой.
— Зачем ты хочешь отправиться в Марунерс-Рок?
— Куда?
Он указывает на брошюру.
— Рокфордская частная школа. Это школа-интернат, расположенная на Марунерс-Рок — острове у побережья. Туда нужно добираться на лодке, и у них репутация за… — он колеблется.
Мои глаза сужаются.
— За что?
— За исправление трудных подростков, малыш. А их методы, как известно, не отличаются дружелюбием.
Мой желудок вздрагивает, но я сжимаю челюсть.
— Ну, я все равно хочу поехать.
Ру смеется и смотрит на меня с ухмылкой.
— Да? Думаешь, тебе не помешает несколько хороших побоев, чтобы выбить из тебя британца?
Раздражение на его отмашку смешивается со стыдом, который живет в ткани моей души, пока не вырывается наружу.
— У меня бывало и хуже, и гораздо дольше, — я встаю и иду к Ру, мой костюм слегка болтается на моей четырнадцатилетней фигуре. — Я готов на все, лишь бы убежать от него, — мой голос низкий.
Ухмылка Ру спадает, его стул скрипит, когда он наклоняется вперед, встречаясь с моими глазами.
— Что, блять, он с тобой делает, малыш?
Я так и не поступил в Рокфордскую частную школу. В тот день я призналась Ру в некоторых из своих самых темных секретов, от отчаяния у меня развязался язык, я надеялся, что кто-то будет действовать в мою пользу. Что кто-то наконец увидит меня и поймет.
И он понял.
Я не уверен в деталях, но после той ночи худшее из того, что было, прекратилось. Избиения конечно, продолжались, пока я не стал достаточно взрослым и сильным, чтобы давать отпор, но дядя больше никогда не пробирался в мою комнату. 
И хотя Ру с тех пор не сказал ни слова, я знаю, что он был причиной этого.
Улыбаясь, я заставляю себя вернуться к настоящему, засовываю руки в карманы и раскачиваюсь на каблуках.
— Ты, должно быть, Джон.
Удивление вспыхивает в моей груди от того, насколько он отличается от Венди.
Его подбородок выпячивается наружу.
— А кто спрашивает?
Я улыбаюсь. Я думаю, мне очень понравится этот парень.
— Я Джеймс, друг твоей сестры. Она попросила меня побыть здесь.
Его глаза сужаются, прежде чем он, наконец, кивает, подходит ко мне и протягивает руку.
— Хорошо. Ей нужен друг.
Моя ладонь соприкасается с его, и я начинаю восхищаться мальчиком, его преданность сестре вызывает у меня уважение. Он ни на секунду не теряет зрительного контакта, а его хватка крепкая и уверенная.
— Оу, — доносится голос Венди из входа в офис. — Вы, ребята, встретились. Отлично, — она оглядывается вокруг. — Что вы двое здесь делаете?
Я открываю рот, чтобы ответить, но прежде чем я успеваю, вмешивается Джон.
— Я просто показывал ему дом, — говорит он.
Мои брови удивленно приподнимаются.
Она усмехается.
— Это мило. Ты готов ехать?
Его глаза тускнеют, палец подталкивает очки к лицу.
— Да. Поехали.
Пока мы идем к моей Audi, мой телефон вибрирует в кармане. Я достаю его, смотрю на определитель номера, на экране мелькает имя Ру.