Твоё слово (СИ)
Я хочу, чтобы Раш был моим мужчиной. Ну тут все просто — надо сделать его своим мужчиной!
Думаю, перед другими женщинами у меня есть кое-какое конкурентное преимущество — я часть его сокровищницы, и он уже от меня в любом случае никуда не денется, что бы я ни учудила. Удобненько.
Я еще раз прокрутила в голове все, что знаю о драконьих сокровищницах. Драконы очень привязчивы; не любят расставаться с тем, что им дорого; хранят свое, как зеницу ока и психуют очень громко и с огоньком, если кто-то на их сокровища позарится. Вроде даже, так однажды началась война с одним из государств Содружества. Обычно, конечно, за такими красивыми историями о причинах бойни стоят геополитические интересы, но в данном случае речь шла о союзном государстве, с которым воевать было, мягко говоря, не с руки, но воевать пришлось, потому что распсиховавшаяся ящерица, у которой украли деревянную игрушку солдатика из сокровищницы, не оставила своим поведением никакого выбора.
В общем, если у меня не получится соблазнить его с первого раза — не страшно! Скорее всего, количество попыток у меня не ограничено! С этой мыслью я и уснула, предвкушая уже сейчас наше утреннее свидание.
* * *Этой ночью Аррирашш не стучал задорно каблуками ботинок по каменным дорогам Высокого Города. Его шаг был почти неслышен, если не прислушиваться. Он скользил по теням, никем не слышимый и не видимый. Перекатывал плавно вес, не желая привлекать к себе внимания. Его лицо, скрытое мороком, было спокойно и не выражало никаких эмоций, как обычно бывало в моменты, когда внутри нарастало напряжение, и бурлило от невысказанных слов и чувств.
Мужчина вдруг остановился и уставился перед собой.
Конечно, связи драконов с людьми порой имели место быть, но очень, очень редко. Причин было множество, и хотя самой очевидной — той, что лежала на поверхности — было привитое с детства презрительное отношение к самой возможности поставить человека на равную ступень со старшей расой, вступить в близкую, пусть даже только физически, связь, все же сам Раш считал презрение — лишь защитным механизмом, призванным уберечь и самого дракона и все общество в целом. И хотя сам он с детства слегка выпадал из этой системы, неправильной он ее вовсе не считал.
Драконы очень ценят привычки. Возможно больше, чем любые другие разумные расы в мире. Драконы очень привязчивы не только к вещам, но и к живым существам, к местам, к обстоятельствам.
А люди такие хрупкие. Они живут — мгновение. Их чувства переменчивы. Их воля — абсолютна. Раша это безумно привлекало. Он обожал людей и иногда втайне благодарил Темную, что она создала таких невероятных существ. У каждой расы в мире были инстинкты — безусловные, неизменные реакции, которые должно было уважать, ведь избавиться от них невозможно. Дракон не мог не любить семью, потому что близкие магические источники вызывали сильную симпатию и привязанность — и защита членов семьи от опасностей была инстинктивной магической реакцией. Оборотень в период размножения находил по запаху подходящего партнера и независимо ни от чего очень навязчиво ухаживал, потому что звериные инстинкты требовали этого бескомпромисно. Продолжать можно было и дальше, и дальше.
Но только люди не имели никаких инстинктов. Не все из них это понимали. Но Собранием Ученых Существ это было доказано еще задолго до того, как Раш родился, и повторные испытания с большей выборкой проводились чуть ли не каждое столетие. У людей не было инстинктов. Единственным, что регулировало их поведение была их воля. Далеко не всегда свободная, но ее возможности порой казались просто безграничными. Поражающими. Ну Раша они точно поразили в самое сердце — до сих пор отойти не может.
Люди были самыми беззащитными и самыми в перспективе опасными существами в мире — пугало и первое, и второе. А еще они были единственной расой, которая с драконами не могла скрещиваться ни при каких обстоятельствах. Да-да, одним очень эксцентричным ученым из драконьего племени даже опыты проводились, пока об этом не узнали и не приговорили его к казни. Но эти опыты не привели ни к чему. Человеческая женщина не могла зачать от дракона; человеческий мужчина не мог оплодотворить драконицу. В общем-то, это и раньше было ясно, но подтверждения лишними не бывают.
Драконы, особенно знатные, ни при каких обстоятельствах, если они душевно здоровы, не посмотрят на человека, как на объект вожделения. Это вбито в головы с младых ногтей. Дракон, которого уличают в подобной связи, становится нерукопожатым. На Нижних Этажах Империи думают, что драконы просто берегут свое сердечко, которое привязывается так же быстро, как умирают люди. И это было правдой. В Верхней Империи думают, что просто брезгуют порочить себя связью с непонятными и бесполезными детьми Темной. И это тоже было правдой.
Но если смотреть отстраненно — был целый комплекс достаточно серьезных причин, почему дракону с человеком любовных связей лучше не иметь. И Раш никогда даже не пытался их оспорить. Даже смысла не видел. Он причин, почему не стоит строить близкие связи с людьми, знал даже больше, чем самые закостенелые блюстители традиций.
А ему, представителю правящего рода, даже думать о таком не стоит, даже на полсекунды. Он и не думал. Как бы он ни любил людей, на человеческих женщин он никогда не засматривался. Это даже звучало странно. Конечно, Арши понимал, что это просто потому, что его так приучили с детства, просто он вовсе не был бунтарем или борцом с системой. Иногда в нее не вписывался — да, но не оспаривал.
Наверное поэтому, пусть и вспыхнувшее всего на мгновенье и быстро задавленное, но все-таки желание взять ее в охапку, крепко поцеловать и… не так важно, что именно еще, но все-таки это желание, вполне мужское, ни разу не платоническое, своим появлением ударило прямо под дых. Выбило почву из-под ног и обескуражило. Конечно, нет в мире ничего невозможного, но как же сложно поверить, что люди тоже бывают женщинами! В отношении людей такая функция, как вожделение, у старшей расы просто отключена воспитанием.
Но стоял и как будто до сих пор видел ее глаза, всматривающиеся в него. Этот вечно цепкий, одновременно равнодушно наблюдающий и полный абсолютно детского любопытства и восторга взгляд темных глаз, будто залезающий ему под кожу. Этот взгляд распугивал по холке мурашек, и хотелось ответить тем же — и он смотрел, слишком внимательно смотрел из-под морока при каждой встрече. А вдруг и он сможет залезть ей под кожу?
Он опять чувствовал ладонью ее плечо. Угловатое, не округло-мягкое, а острое, тонкое, как у подростка. Почему-то ему нравилось обнимать ее за эти совсем не мягкие плечи и он и не отказывал себе в удовольствии. Очень зря! Но сложно отказаться от этого забавного чувства диссонанса. Когда она лезет в каждую неприятность, которую только сможет найти, с непрошибаемой дурной уверенностью, что с нее все как с гуся вода, она кажется такой большой, даже как будто внушительной, яркой, что глаза слепит. А сидя в его объятиях совсем маленькая с этими своими острыми плечами. Даже смеяться хочется: ну как с такими маленькими плечиками можно быть такой уверенной в своих силах?
Его взгляд снова совсем не по-дружески цеплялся за мягкие округлости груди, не спрятанные за нижними рубахами, корсетами — такие близкие… И там, под ними, громко и неровно выстукивало ее сердце, когда то ли он поймал ее взгляд своим, то ли она — его.
Раш выдохнул и выкинул мысли об этом, в общем-то, незначительном эпизоде из головы. И все-таки пошел дальше, все так же тихо, стараясь не привлечь ничье внимание.
Он взрослый мужчина, его таким не проймешь. А чувства людей очень переменчивы, ничем не ограничены, серьезных чувств она ему и не демонстрировала, просто мимолетное желание.
Очень хотелось снова не прийти на рассветные посиделки. Дать себе время успокоиться. Но при мысли о том, что в этот раз Шура его так просто не простит, и кто его знает, чем может обернуться уже серьезная обида… По позвоночнику пробежала неприятная дрожь, и мужчина покачал головой. Нет, к рассвету он будет на привычном месте на крыльце Евиного дома, ждать Шуру!