Охотники за космояйцами (СИ)

Медлить было нельзя. Посейдонов поспешил доложить обо всём майору. Тот никак не мог избавиться от назойливой посетительницы.
— Я никак не могу принять ваше заявление! — объяснял он, стараясь оставаться спокойным.
— То есть как не можете? — возмущалась дама. — У вас же отдел убийств!
— Да, но не убийств животных! Вы же говорите, что покушались на вашего кота! — Пискун уже начал краснеть от напряжения.
— Да, на моего Золтана! Швырнули в него бутылкой из-под шампанского. А что, вы считаете, что жизнь кота не имеет никакой ценности?
— Имеет, мадам, но наш отдел этим не занимается. Обратитесь к своему участковому или в общество защиты животных. Можете подать гражданский иск в суд. У вас есть свой адвокат? Если нет, я могу вам порекомендовать очень хорошего специалиста.
Перепалка продолжалась ещё с полчаса, наконец, майор сдался.
— Пишите заявление, — махнул он рукой. — И, пожалуйста, приложите к нему заверенные копии документов, удостоверяющих личности вас и непосредственно Золтана.
Оказалось, дама не захватила с собой кошачьего паспорта, и Пискуну всё же удалось отправить её восвояси. Смахнув со лба пот, он обратился к Посейдонову:
— Чем только не приходится заниматься! Ну, ничего, скоро уйду на заслуженный отдых, буду виноград разводить. Хотя у меня дома такая же мегера!
Лёва рассказал майору о синих курах, спрятанных в сарае у Шульца. Пискун задумался.
— Нет у нас возможности что-либо сделать в этой ситуации. Чтобы изъять у Шульца птиц, нужно решение суда.
— Если мы зафиксируем показания аборигенов и предоставим их суду, то, я думаю, решение будет положительным, — высказал своё мнение Посейдонов. — Мы с Сырниковым проберёмся тайно в усадьбу Шульцев и допросим под запись удерживаемых там синих птиц. Переводчик у нас имеется, лингвисты хорошо над ним потрудились.
Пискун немного посомневался, но затем дал добро:
— Давайте, действуйте! Только если что — я вас никуда не посылал. Мне перед пенсией неприятности не нужны.
Лёва пообещал, что не выдаст начальника ни при каких обстоятельствах.
— Будьте осторожны! — напутствовал его Пискун. — Там же у них всё напичкано видеоаппаратурой.
— Ничего, — обнадёжил майора Посейдонов. — Мы с Сырниковым знаем одно место, где нас не заметят.
Перспектива снова лезть в вонючую трубу вовсе не радовала, но делать было нечего. Расследование необходимо довести до конца, справедливость должна восторжествовать.
Под покровом ночи напарники снова проникли в сад Шульцев. Короткими перебежками, прячась под сенью поредевших деревьев, они стали пробираться к сараю. Огоньки наблюдавших за усадьбой пчёлок и стрекоз мерцали то там, то тут, но сигнала тревоги никто не подавал, это значит, что сыщики работали профессионально.
Сарай был заперт на кодовый замок. Изнутри доносилось знакомое квохтанье и цоканье. Привыкшие к ночной жизни птицелюди переговаривались о чём-то между собой. Голоса у них были громкие, и с помощью переводчика можно было хорошо разобрать их речь.
Посейдонов включил прибор и поднёс его поближе к двери.
— Я больше не могу терпеть эти муки, — жаловался высокий женский голос. — Лучше умереть, но не жить в неволе! О жестокие боги! Они отобрали моего первенца! Мой любимый муж погиб! И мы никогда не увидим своей родины! Скажите, зачем нам жить?! Не лучше ли принять смерть, как Кырх Клок? Он отомстил за нашего нерождённого сына и умер свободным!
— Что ты говоришь, Клуих Цак! — испуганно возражала ей другая женщина. — Нельзя гневить богов! Они всемогущи! Наш удел — терпеть и покоряться их воле.
— И отдавать им наших детей? — вступил в разговор птицечеловек мужского пола. — Теперь, когда муж моей сестры погиб, эти боги требуют, чтобы вы все стали моими жёнами и несли для них яйца. Наш народ никогда не жил по таким законам! Клуих права — лучше умереть!
За дверью воцарилось молчание, раздавались только сдавленные женские всхлипы.
— Завтра, когда нам принесут еду и выпустят из клеток поразмяться, мы покончим с этим жалким существованием. Я по очереди убью вас всех, и сам брошусь на железного зверя, когда он попытается схватить меня. Это будет мой последний бой.
 
План птицелюдей вовсе не совпадал с желаниями сыщиков.
— Эй, друзья! — обратился к ним через переводчика Посейдонов. — Погодите умирать!
Внутри взволнованно зацокали, заклокотали:
— Кто там? Что он сказал?
Лёва выдержал паузу, подождал, пока волнение внутри сарая уляжется и, поднеся переводчика ещё ближе к двери, заговорил медленно, выделяя каждое слово.
— Мы пришли, чтобы освободить вас. Мы поможем вам вернуться домой. Ваш вождь, старый Кырх, просил нас об этом.
За дверью снова возникло смятение.
— Кто это? Какие-то новые боги? Можно ли им верить? Ведь нас столько раз обманывали! — вопрошали друг друга пернатые пленники.
— И как ты собираешься их вызволять? — шепнул Посейдонову Сырников. — У нас ведь нет ключа. И потом что с ними делать? Выпустишь, а они тебя же в темя клюнут!
Лёва и сам не знал, как быть дальше. Для начала надо было снять с птицелюдей показания, выяснить всё, что касается убийства Эльзы. Ломать дверь было нельзя — слишком много шума. Входной код знает дворецкий, через него и надо действовать. Дворецкий у сыщиков в долгу, они ведь не выдали Шульцу тайну о его родстве с погибшей девушкой. Придётся отложить допрос синекур до завтра.
  
Глава 19
 
Утром Посейдонов снова собрался на виллу Шульцев.
— Ну и служба у тебя, сынок! — сетовала мать, подавая ему завтрак. — Не успел с ночи вернуться, а уже опять на дежурство!
— Твоей будущей жене такая работа вряд ли понравится! — добавила бабушка, нанося на лицо питательную маску. — Гляди, как бы не начала изменять! Мой Модест Кузьмич, бывало, уйдёт в рейс на полгода… Но я — ни-ни! Да, раньше нравы были строже!
— Бабушка, я ещё не женился! — со смехом отвечал Лёва. Помолодевшая старушка забавляла его.
— Начальство твоё тебя совсем загоняло, — вздохнула мать. — Ты бы не позволял ему на шею себе садиться!
— Вот закончим дело и отдохнём, — заверил её Посейдонов. — Майор обещал внеочередной отпуск.
Поцеловав мать и бабушку, он вышел из дому. Погода была прекрасная, светило ласковое солнце, не идущее ни в какое сравнение с огненным чудовищем Океаниума, по небу плыли лёгкие облачка. Сухие листья приятно хрустели под ногами — жёлтые, красные, коричневые. Листья напомнили ему коллекцию старинных бумажных купюр, которые собирал когда-то его отец. Будучи ребёнком, Лёва часто перебирал эти бумажки, рассматривая картинки на них, и представлял себя богатым предпринимателем. На самом деле эти бумажки давно уже ничего не стоили. Собственно, любые деньги на самом деле не стоят ничего. Гораздоценнее вот эти листья, небо, солнце, вся природа, жизнь… И любовь. Но любит ли он ещё Петунию? Сомнения продолжали терзать Лёву.
Филипп, как всегда, встретил Посейдонова у входа.
— Барышня Петуния и мадам Шульц поехали на шопинг, — сообщил он. — Боюсь, что это надолго. Хозяин тоже отлучился по каким-то неизвестным мне делам.
Это было как нельзя кстати. Посейдонову явно везло. Лёва не стал ходить вокруг да около, попросил дворецкого присесть с ним на лавочку и рассказал вкратце о своих полётах на Океаниум и о том, кем на самом деле являются синие птицы. Тот был настолько потрясён полученной информацией, что на некоторое время потерял дар речи.
— Так значит, Денис не убивал Эльзу? — воскликнул он, приходя в себя. — Бедного парня зря посадили за решётку?!
Посейдонов подтвердил, что это действительно так, и в доказательство предложил Филиппу самому поговорить с содержащимися в плену птицелюдьми.
Дворецкий подозвал четверорукого слугу, велел ему принести еду и воду и повёл Лёву в темницу, где томились пленники. Набрав код, он открыл двери сарая, солнечный свет хлынул внутрь. Узники испуганно заквохтали, захлопали крыльями, забились в своих клетках. Выглядели они неважно. Исхудавшие лица были бледны, глаза помутнели, яркие лазорево-фиолетовые перья поредели и поблёкли.