Крутой опер

Ашот прошел вместе с Мавриком в дымную комнату, где за столом сидели еще двое.
— Братва, — тихо сказал армянин, — Витю завалили.
— Ты чего лепишь! — крикнул Маврик. — Он у тебя был. Ты в ответе.
— Я ответ с себя не снимаю, честное слово, — проговорил Ашот, садясь на диван. — А квитаться надо с Яшей Тундрой. Он, сука, с Толянычем на базар явился. Тот сразу не засветился, сек нашу разборку из подсобки. Меня Яша сразу вырубил… Оклемался я, а Витя пристреленный лежит. Никого нет. Толяныч, я думаю, стрелял.
Бандиты за столом траурно молчали. Наконец Маврик сказал:
— Яша и Толяныч живыми не будут. Но и ты, Ашот, крайний. Витя встал тебе на отмазку без башлей, как правильный. И ты, фуфло, его подставил.
— Ну, вали и меня! — заорал Ашот, вскакивая. — Стреляйте!
— Не психуй, — бросил Маврик. — Куда денешься? Где Витя лежит?
— В закусочной, где и упал. Кругом вроде тихо. Надо его оттуда забирать и ховать.
— Как это, сучонок ты, «ховать»? — выкатил на него глаза Маврик.
— А чего делать? — рассудительно произнес Ашот. — Засветим тело — менты загоношатся. Свидетелей нет. Начнут крутить меня, а потом и за вас возьмутся. Я Вите друган, вы его бригада.
Бандюки за столом неодобрительно закачали головами. Один сказал:
— Такого человека, как Витя Молот, требуется фартово похоронить. Положить при всей братве на кладбище в лакированном «конверте».
Маврик молчал. Ашот обратился к нему за поддержкой, как к новому главарю банды:
— Маврик, в таком раскладе надо не о мертвых, а о живых думать, понимаешь Спецуры в наших краях много, возьмут за пищик, не отмажемся.
— Дело Ашот говорит. Ховать Витю надо. — Маврик печально поглядел на товарищей.
Все встали и пошли на улицу.
Ашот первым зашел во двор своего заведения, осмотрелся, махнул остальным рукой. Протопали в темный зал закусочной.
Натыкаясь на перевернутую мебель, подошли к телу Молота. Маврик присел, чиркнул зажигалкой.
— Три ореха в него шмальнули, — проговорил Ашот. — Я виноватый. Как желаете, так за то вам отвечу.
— Неси какую-нибудь завертку, — велел Маврик.
Ашот пошел, сорвал штору с двери подсобки. Запеленали в нее Молота, плотно обвязав веревками. Понесли труп во двор.
Перед дверьми Маврик, уже вошедший в новую роль, приказал:
— Ногами, ногами вперед выносите!
В гулком и пустом дворе, колодцем уходящем к холодно мерцающим звездам, труп загрузили в багажник Ашотовой «ауди». Сели в нее и тронулись к набережным Моск-вы-реки.
Ашот выбрал речной гранитный берег потемней, побезлюдней, ближе к Новодевичьему монастырю. Остановил машину.
Вышли, сгрудились у багажника. Еще повозились, привязывая к трупу автомобильный домкрат и пару ломов, прихваченных из подсобки Ашота. Привычно, по-воровски слаженно действовали, уже без сожалений и вздохов. Выволокли тело на руках, шагнули к парапету, раскачали и швырнули как можно дальше.
Булькнул Витя последний раз увесистым молотом.
Весь следующий день осиротевшая бригада пила за помин души главаря. Вечером их навестил Ашот. Он присел к столу. Выпил стакан за Витино царствие небесное. Осведомился у Маврика:
— Чего будем по Яше Тундре шустрить?
Пьяный Маврик осоловело посмотрел на него:
— А вот темноты ждали. Сейчас квитаться к Яше пойдем.
— Что ты решил? — настороженно спросил ничего сегодня не употреблявший Ашот.
— А чего в таком разе решают? — пробормотал Маврик, вытирая мокрый рот. — Валить и Яшу, и Толяныча будем.
— Ты обо всем подумал, дорогой? — озабоченно крутя ус, спросил Ашот. — Такое не в кипиш надо обделать — Куца вы собрались?
— Кипиш не кипиш, а у братанов сердце горит. Пойдем к Тундре в зал и побазарим как надо.
— Вряд ли Яша сейчас там, — вразумлял Ашот. — Шуму наделаете, честное слово. Его упустим. Пока он ничего о наших планах не знает, понимаешь, не надо шуметь. Пусть успокоится. Будем зал пасти, пока Тундру в тихом месте не прихватим.
— Ша, черножопый! — крикнули из орды пьянствующих. — Ты Молота на тот свет уже сговорил. Тебе ль петь? Маврик масть держит, он решает.
 
Ашот насупился. Нечем ему было крыть очумевшую бригаду.
— Позвони мне, чего получится, — сказал он Маврику и ушел.
Семеро бандитов выпили «на посошок». Стали проверять, заряжать стволы. Потом поднялись дружно и двинулись в темень Сретенки.
Маврик по дороге пытался их рассредоточить, чтобы орава не привлекала внимания. Но братки хотели идти в обнимку, сбивая прохожих. Так добрались до Чистых прудов.
Перед залом Яши Маврик сумел настоять, чтобы не все шли внутрь. Двое для прикрытия остались на улице. А остальные вломились в зал, как ковбои-мстители в вестернах.
Публика бросилась врассыпную. Буфетчица было кинулась от стойки в кабинет Яши, но ее перехватили, отшвырнули к бару.
Распаленная пятерка с Мавриком во главе влетела в кабинет. Там за столом Яши сидел Толяныч и тянул пиво из банки.
Маврик с порога заорал:
— Где Яша, сучонок?
С Витиным «шестеркой» Толяныч знаком был давно, а поскольку не был таким психологом и дипломатом, как Тундра, то надрывный выпад Маврика и вовсе затмил ему разум, лишив всякой предосторожности.
— Вали отсюда, козел, — угрюмо буркнул он и сунул руку под куртку, где сзади за поясом торчала рукоятка пистолета.
Маврик и его люди были готовы к такому повороту. Они мгновенно навалились на него. Заломили Толянычу руки, отняли пистолет.
Взвесив его в ладони, Маврик зловеще прошипел:
— Из него ночью в Молота палил, сучонок?
— Да я и тебя вместе с Молотом в гробу видал, — издевательски бросил Толяныч, полностью подтверждая сведения о нем Ашота, как об убийце Вити.
Толяныч становился на какую-нибудь точку зрения раз и навсегда. Он застрелил Молота в непоколебимой уверенности, что наказал беспределыцика. Поэтому, не дорожа безопасностью, выплескивал ненависть на Молотовых «шестерок».
— Где Яша? — снова закричал Маврик.
Чувствуя себя «правым» и «духовым», Толяныч поэтому вместо ответа плюнул в сторону Маврика.
Его сбили на пол и начали озверело избивать ногами. Толяныч потерял сознание.
Когда он очнулся, Маврик носком ботинка ударил его под ребра.
— Кранты тебе. Колись, где Яша или его заныр.
Знал Толяныч квартиру Тундры и Зины, но выдать Яшу был не способен. Несмотря на третьестепенные роли, которые он исполнял всю свою уголовную жизнь, Толяныч уважал в себе готовность именно к такой минуте. И сейчас он собрался, на что Яша всегда и рассчитывал, «правильно» принять смерть.
Распластанный на полу Толяныч с разбитым лицом без боязни поглядел на палачей и процедил сквозь спекшиеся от крови губы:
— Да я на вас всех с прибором положил. Не тяжело?
Маврик выстрелил ему в лоб. Наступил ногой на лицо трупа. Прошел в зал.
— Навечно закрывается! — крикнул он посетителям, жмущимся у бара и автоматов.
Те переглянулись. Но когда выкатились в зал еще несколько бандитов с осатанелыми рожами, их как ветром сдуло.
Маврик кивнул кассирше и буфетчице за стойкой.
— Линяйте отсюда!
Женщины без промедления выбежали. Бандиты стали доставать из карманов жестяные флаконы с бензином для зажигалок. Поливали из них стены и пол.
Наконец Маврик скомандовал:
— Хорош!
Все вышли. Маврик, пощелкав зажигалкой, которой минувшей ночью освещал лицо мертвого Молота, поджег лужицы бензина…
Когда он со своей шайкой спешил по улице прочь, зал Яши полыхал вовсю. Банда рассеялась по Чистякам.
Маврик остановился у телефона-автомата и позвонил Алиоту:
— Дали мы салют по Молоту. Толяныч признал, что кончал Витю. Завалили мы его и гнил уху Тундры сожгли.
— А Яша? — спросил Ашот.
— Яши не было. Тебе его надыбать. Ищи где хочешь, а то за Толянычем пойдешь. Ты за Витю в ответе. А мы ложимся на дно. Я тебя за наколкой по Тундре сам разыщу.
Ашот со Сретенки был, как и Яша Тундра, выдающимся уголовником и стукачом. Только работал не на ГУУР, а на ГУОП — Главное управление по борьбе с организованной преступностью.