Карнавал (СИ)
— Их следует часто менять, — объяснила она. — Не забывайте надевать маску, выходя на карнавал, ведь если ты появляешься лишь в одной маске, то это признак того, что ты беден. Мы не такие бедные, как те, что поют песни на улицах города, выпрашивая милостыню, поэтому можем позволить себе менять маски. Твоя маска довольно дорогая, — заметила она, поглядев на синюю бархатную маску Доминики. — У тебя их много?
— Нет. Лишь одна.
— Одна? И такая дорогая? Кто ты?
Увильнуть от вопроса не удалось, поэтому Доминике пришлось сказать правду, пусть и частичную:.
— Я пришла в этот город лишь сегодня.
Анабель как-то странно на нее взглянула и спросила:
— Будешь чай?
— Попробую.
Девочка повернулась в сторону кухни, подошла к двери и, резко закрыв ее, прыгнула к Доминике и сорвала с нее маску.
— Алая герцогиня говорила, что тот, кто отдаст ей принцессу, получит пятьсот золотых монет, — выдохнула она. — Я знала, что это ты, но именно ты поможешь нам уехать отсюда.
Увидев подвох, Доминика спешно отпихнула девочку и, схватив серебряную нить, что всегда была с ней, подбежала к окну.
— Хоть бы убежать поскорее, хоть бы время остановилось, — пробормотала она, пытаясь отделаться от Анабель.
И тут Анабель застыла. Думая, что это ей помогла Альмира. Доминика выбежала из комнаты, быстро слетела с лестницы, пробежала через двор и поскорее помчалась вслед за нитью, решив больше никогда не останавливаться…
25. Тайна Амелии Каролинг. Розовый сад
Доминика даже не успела подумать, что же это было… Почему та странная девочка решила поймать ее? И почему она видела ее, если Альмира сказала ей, что она невидима?
Решив больше не отвлекаться, Доминика бегом поспешила за серебристой нитью, ведь, если Агнес приказала схватить ее, нужно, чтобы никто больше ее не заметил.
Странно, но больше Доминика не видела никого и никто не увидел ее, не считая Анабель…
Девочка решила вообще не задумываться о том, почему только Анабель видела ее, но мысли как-то сами приходили к ней, и, наконец, ей стало совсем страшно.
Но ненадолго, ведь она уже дошла до Розового сада — дверь в него находилась в узеньком промежутке между домами. На ней так и было написано: «Розовый сад».
Да, найти его было очень, даже не так, подозрительно легко! Но серебристая нить исчезла, и ее остатки скрылись под дверью, поэтому Доминика не сомневалась, что дошла туда, куда просила ее дойти Альмира.
Рассмотрев внимательно дома, девочка заметила, что они, на удивление, неказистые! Дом, который был слева, небольшой и двухэтажный был тёмным и, возможно, пустым, потому что ни в одном его окне не горел свет. А стены дома, находящегося справа, были ободранными и покрашенными. На вид, давным-давно. Им точно потребовался бы ремонт. И свет горел лишь в самом дальнем от девочки окне.
Зато дверь в розовый сад ярко сверкала и переливалась золотым светом и, казалось, прямо манила к себе.
Открыв дверную ручку, Доминика не спеша шагнула внутрь…
И оказалась в чудесном саду с ярко-голубым небом, по которому проплывали воздушно-розовые, как сахарная вата, облака.
По бокам от изогнутой красной каменной дорожки росли розы — их было так много, что не хватало места на земле, чтобы все они уместились. Они, словно виноградные побеги, росли вверх и будто арки создавали лабиринт из роз — алых, словно кровь, белых, желтых и, конечно же, розовых. Крупные бутоны в изобилии тянулись к солнцу, а их изумрудные листья создавали тень в этом изумительно волшебном лабиринте…
Доминика пошла по нему прямо, но увидела ответвление. В какой-то книге она давным-давно читала, что всегда нужно держаться левой стороны. А может быть, правой. Поэтому она и сама не знала, куда идет…
Но вдруг она увидела беседку: все дороги лабиринта вели к ней, увитой самыми крупными и самыми красивыми розами. Беседка была сделана из белого мрамора, и вокруг нее, как охранники, стояли белые статуи дев в римской одежде.
Ну а что было в ней, Доминика не видела, ведь полог из роз не давал ей этого сделать.
Войдя в беседку по белым ажурным ступенькам, девочка откинула прекрасную занавесу и увидела…
Увидела саму Амелию Каролинг.
Невозможно было сказать, что есть кто-то, кто может быть прекраснее ее: принцесса была словно соткана из самых нежнейших роз и воздуха облаков. Длинное сиренево-розовое платье из воздушного шелка, украшенное мелкими розочками, подчеркивало стройную и маленькую фигурку этой дивной феи. Персиковая кожа рук и лица сияла, а большие, совсем детские глаза не смотрели на девочку, потому что Амелия, казалось, была увлечена разглядыванием розовых кустов. Но самыми красивыми были волосы — длинные, почти до пояса, пышные, переливающиеся на солнце янтарно-каштанового цвета.
Доминика восторженно ахнула, и необычная красавица подняла глаза.
— Я ждала тебя! — воскликнула она. — Я рада, что ты пришла!
— Меня? — удивилась Доминика. — Но почему именно меня?
— Ты еще не поняла… — прошептала Амелия. — Еще не поняла, кто ты.
— Я — принцесса, мне уже говорили, — ответила девушка. — Но почему именно я?
— Ты не знаешь… Ты еще совсем ничего не знаешь… Не знаешь и о том, что ты — моя дочь… Доминика, ты — единственная надежда Каролингов и единственная оставшаяся в живых.
— В живых? А ты?
— Ты ничего не знаешь… — Она вздохнула. — Я расскажу тебе все с самого начала, не таясь. У нас мало времени, и я могу быть в этом Розовом саду еще лишь час. Потом ты никогда не сможешь увидеть меня — только этот, первый и последний раз. Я объясню тебе все тайны, окутывающие твою жизнь и, если что-нибудь нужно будет узнать, помогу, но лишь советом. Ведь я всего лишь бесплотный дух, и ты не сможешь даже меня обнять. Доминика, ты — моя единственная надежда и единственная радость в моей жизни, единственное хорошее воспоминание…
— Мама… — прошептала девочка и попробовала коснуться ее, но у нее не получилось — рука прошла сквозь это милое видение.
А между тем прекрасная Амелия Каролинг начала свой рассказ:
— Вся моя жизнь, увы, не принадлежала мне. Ты спросишь: почему так получилось? И я отвечу — нелегко быть королевской крови и прожить счастливую жизнь… Всегда найдутся те, кто захотят ее испортить — завистливые, придворные, заговорщики. Или, может быть, против тебя пойдет народ и тогда тебя никто, увы, не спасет и даже не пожалеет. Именно моя семья испытала на себе самую тяжесть заговора — королеву, мою мать, выслали в опалу почти сразу же после моего рождения, и я никогда ее не видела. Видимо, заговорщик смог наплести ложь королю… А потом отравить его. И я даже знаю, кто был этим заговорщиком. Тот, кого я помнила с самого детства, кто считался моим наставником и учителем. Я никогда не поверила бы в это — но это так. Я думала, заговорщики против Каролингов где-то далеко — но злодей всегда был со мной… Он внушал мне, что никому не нужно доверять: я так и поступала, но всегда доверяла тому, кому доверять не надо — ему. Конечно, ведь после гибели обоих родителей у меня никого не оставалось, кроме него. Я была всего лишь шестилетней принцессой — и народ хотел меня слушать и подчинялся любому моему слову. Я всегда поступала, как хотел он. Тот, кто, как мне казалось, хотел мне только добра. И тот, кто, как он сам говорил, был всегда верным слугой королевской семьи и никогда бы не смог допустить, чтобы со мной что-то случилось… Да, мой наставник не выпускал меня из дворца, не разрешал никому сказать и намека, что именно он отравил короля и выслал королеву. Он правил, Доминика… Правил моей рукой и моими словами, которым верил весь народ. Он говорил мне, что всегда будет оберегать меня — и он же меня и убил.
— Но кто же он? — спросила Доминика.
— Вот так и вышло, что я даже не знаю его имени, девочка моя. Он служил гербу Каролингов, королевской семье, и носил титул Жреца, верховного жреца карнавала. Я поняла только сейчас, что никогда даже не видела его лица — он всегда носил большую, темную маску и широкое одеяние. Да, он выглядел устрашающе — и слуги всегда сторонились его, а народ никогда не видел, потому что он всегда был в тени. Я говорю тебе, Жрец — само зло, и именно он виноват в том, что меня больше нет в живых. А я столько лет не видела тебя. Где ты была все это время, моя милая?