Отступник (СИ)

— Неправда, ты не грязный вор, не подлый убийца и уж тем более не мерзкий некромант.
— Я убивал людей за деньги, а теперь слышу голоса мертвых, чувствую их. Могу ими управлять, естественно я некромант. Вот сейчас защекочу тебя будешь знать, как связываться с повелителями мертвых.
Она переливчато засмеялась, отбиваясь от рук. Села рядом и положила голову на плечо. Все мое существо было наполнено шумом моря. Мы были одни с Мари под луной и сначала вели беседу, как это делают одинокие люди, — какие-то обрывки жалоб, фрагменты разговоров, которые мы уже вели, оставаясь одни. Она поцеловала меня, и мы опустились на податливый песок. Сцепив пальцы и вытянув руки над головой, мы занимались любовью, в то время как луна, покорив море своими молитвами, заставляла его гнать на сушу волны, разбивающиеся о береговую твердь.
Это была близость, не требовавшая долгих разговоров.
Мы обменивались любовными ласками, которые хотя бы создавали иллюзию любви. Мы оба знали, что этому очень скоро придет конец и скорее всего мы больше не увидимся. И потому, наверно, позволяли своим телам высказывать вещи, которые не могли высказать наши сердца.
Насытившись друг другом мы пошли обратно в свою лачугу. Еще было темно, но утро уже незримо ощущалось, собираясь вступить в свои права, неся на плечах новый день. Мари легла рядом с Летицией. А я лег на свой коврик. Рядом с Маркосом и Аннет, что спали в обнимку. Но я не успел провалиться в сладкую дрему. Как почувствовал подергивание. Это столь забытое чувство, когда Полночь предупреждает об опасности.
— …Дарий проснись, кто-то идет. Кто-то чужой. Сильный…
Меня как на батуте подбросило с земли. Выхватив мечи я шикнул Мари. Чтобы просыпалась и пнул Маркоса с Калебом. Они сначала не поняли и сонно щурили глаза. Потом увидели выражение лица и острые мечи. Сон с нашей лачуги сдуло сильным ветром страха и тревожных ожиданий. Я вышел из лачуги и столкнулся глаза в глаза с самим Наместником. Он как раз повернул из-за переулка в десяти ярдах от нас, безошибочно идя прямо к нам.
Дон Сальваторе де Моранте. Я видел его лишь раз издали, на арене, когда проходили Игры гладиаторов. Но даже если бы не видел, я бы узнал его сразу, даже если его переодеть в обычную одежду. Он был уже стар, это сразу читалось. Но высок, подтянут и силен. Прямая спина какие бывают только у солдат, его осанка, положение головы. Но в его худом и жестком лице была сила, какой не чувствовалось в фигуре, а глаза. В его темных глазах блестела мудрость, приобретенная за долгие годы правления. Хоть дон Сальваторе и был стар, его глаза все еще были способны разжечь огонь на берегу моря. И вот сейчас эти темные глаза столь интенсивно излучали ярость и злобу смотря на меня, что я, казалось, начал ощущать это излучение кожей, как ощущал легкий, едва моросящий дождь.
Мы смотрели друг на друга, и в промежутке между нами сгустилась энергия — жгучая, целенаправленная, неотвратимая, вроде той, что возникает между хищником и жертвой перед решающим броском. И вся эта жгучая потрескивающая злоба именно сейчас целиком была направлена против меня. Он был весь в грязи и пыли. Из оружия только легкий меч в ножнах. Но его просто распирало от силы, он буквально чуть ли ей не светился. Пальцы причудливо сплетены на обеих руках. Я прекрасно ощутил, он едва сдерживается, чтобы не раздавить меня как таракана. И он это мог легко сделать, отпустив то плетение, что держал. Сзади него высыпали шумя доспехами гвардейцы, с мечами наголо. Сверля меня глазами.
— Где. Моя. Внучка?! — Он четко выговаривал каждое слово. Даже голос у него был под стать, глубокий и насыщенный. Повелевающий.
Мелкая пискнула в лачуге, услышав голос родного человека. И выбежала к нему, пробежав к нему навстречу мимо меня. Путаясь в одеждах что Мари на нее одела. Она постоянно поддерживала и подтягивала спадающую одежду. Дон Сальваторе с чувством выдохнул когда увидел бегущую внучку, будто сбросил гору с плеч. И потом произошло то, чего никак нельзя было ожидать. Наместник помедлил, и быстро притянул ее к себе, сжав в объятиях так, что Летиция снова пискнула когда кости затрещали.
 
И это при свидетелях! При беженцах и охране! Вопиющий моветон. Наверное, в нем все же есть что-то человеческое, не полностью он бессердечный. Видно же, что он переживает за Летицию. Но момент воссоединения семьи был очень коротким. Он отвесил легкий подзатыльник и оторвал от себя, осмотрев. Заметил перебинтованную руку.
— Почему ты так одета? И что у тебя рукой?
— А, это, все в порядке деда. Это Дарий сказал, чтобы я была незаметна, а руку замотал чтобы кольца спрятать.
— Дарий? — Он посмотрел на меня уже по новому. Без пылающей жажды убить сию секунду.
— Не обижай его деда, хорошо? Он меня спас.
— Да? — Это был уже вопрос для меня. Но я не знал, что ему ответить. Поэтому опустив мечи сказал первое что пришло в голову.
— Хотите кофе дон Сальваторе?
Вокруг опасливо выглядывали люди, раздумывая бежать или нет. Они несомненно узнали эмблемы хозяина города. Он о чем то думал, возможно сомневался. Но мелкая вцепившись в его руку потащила его на буксире. Рядом с ним топая железными сапогами шли рыцари из его свиты. Все костеродные. Они с брезгливостью кривились и осматривали жалкие лачуги. Собранные буквально из мусора, палок и старой парусины. И бедняков, что ютились в тесноте и нищете. Мари испуганно ойкнула, увидев, кто именно зашел в нашу лачугу. Но воспитание сразу взяло вверх. Она присела в вежливом книксене, приветствуя старшего. Наместник окинул взглядом, нашу халупу и тех, кто ютился тут. Мгновенно определив кто есть кто. И это ему судя по всему не понравилось. С ним зашли двое громил в пыльных вычурных доспехах, даже сквозь грязь и пыль была видна витиеватая вязь выполненная мастером. Они поджав губы осматривали нашу лачугу, я провел взглядом за ними. Оглядывая наше жилище. Оно было все в дырках, соломенных циновках. На земляной пол постелили тряпку чтобы хоть как-то скрыть. И неожиданно я разозлился на них. За то, что они заставили меня ощутить всю убогость обстановки, в которой мы прятались. Мы жили тут и не видели нищеты, мы были даже рады. Смеялись и шутили. А теперь должны пресмыкаться. Перед зажравшимися, ни разу не голодавшими. Надменными.
Один из них почувствовав мой взгляд исподлобья оглянулся, поджал верхнюю губу и выдвинул челюсть. И взялся за витую рукоять меча. Ну да, такие как он привыкли, что челядь даже посмотреть биться. А тут неприкрыто смотрит исподлобья, сверля взглядом. Его движение заметил Наместник и перевел на меня взгляд. Недовольно посмотрел, но все же велел им подождать на улице. Ему принесли стул и пока ждали кофе он слушал внучку. Она щебетала, рассказывая ему все, как гости вероломно на нее напали, как убивали его людей. Как разрушали его дом. Скрип его челюсти можно было услышать даже в среднем городе. Потом про то, как я ее вытащил из замка спасаясь по трубе. Про нашествие крыс, про то, как Мариэль заботилась он ней. Как мы тут прятались. Кофе принес сам Старейшина, он где-то умудрился найти дорогую фарфоровую посуду. Кланялся ему до земли.
Оказалось, Наместник прямо с марша к нам. Он с отрядом спешил вперед армии. Одно из колец Летиции было как маяк. И он точно знал где она находиться. В итоге он безапелляционно заявил, чтобы все собирались. Он желает всех видеть в гостях, это не озвучил, но и так понятно, что со мной он хочет поговорить. Так что я с кислой физиономией еду в карете самого Наместника. Он посадил Летицию и меня с Мари к себе, а остальных в другую карету, к своему советнику. Тот скривил губы осматривая нас как будто ему кучу навоза в карету подбросили. Но молча выполнил что ему велели. И теперь я смотрел в окно, осматривая разрушения нанесенные наемниками. Они были словно уродливые проплешины. Целые кварталы лежали черными сгоревшими кучами. Дон Сальваторе был чернее тучи, что висели над нами, его взгляд потяжелел еще больше. Мы без остановки ехали к замку. Стража в городе выстраивалась в ряд приветствуя хозяина. Люди ликовали и приветственно махали колонне Наместника.