Исцеление любовью

Потому что еще совсем недавно он был уверен, что больше никогда не ощутит в своих объятиях мягкое и податливое женское тело. И вот теперь он обнимал ее, а теплое летнее солнце согревало их обоих.
Это и была жизнь.
Полная событий, блистательная жизнь среди руин.
 
Глава 13
 
Происходящее казалось чудом.
В этом полуразрушенном парковом павильоне наверняка обнималось и целовалось множество пар. Иззи вновь очутилась в окружении истинного наследия романтической эпохи и впервые за долгое время ощутила свою полную причастность к нему.
Она уже не была здесь чужой.
Расслабившись, она прислонилась спиной к обросшим мхом камням, а Рэнсом принялся покрывать обжигающими поцелуями ее шею.
Он провел ладонью по ее телу, жестом собственника погладил талию и бедро, а потом коснулся груди.
И замер, словно ожидая, что она вздрогнет или отстранится.
Но она не сделала ни того, ни другого. Эти прикосновения пробудили в ней новые чувства, наполнили радостным предвкушением.
Вокруг них посвистывали и щебетали птицы. Мхи, папоротники и плющи цеплялись за камни, прорастали даже в самых тесных и неприветливых уголках и трещинах. В воздухе витал аромат цветов.
Иззи казалось, что и она расцветает. Все ее тело налилось жаром и порозовело. Словно созрело для его прикосновений.
После долгих лет весны для нее наконец наступило лето.
Она продолжала считать лихорадочным, сбивчивым шепотом:
– Шестнадцать, семнадцать, восем…
Когда он поцеловал ее вновь, она наклонила голову и коснулась языком его языка.
Он застонал. Его пальцы дрогнули на ее груди, осторожно сжали ее сквозь ткань платья.
Иззи отвечала и на его прикосновения. Провела ладонью по мускулистой руке ниже локтя, ощутила силу и упругость мышц и сухожилий. Скользнула ладонью выше, к бицепсу, выпирающему под тканью рукава. Мышца инстинктивно напряглась. А может, Рэнсом сделал это намеренно. Кто его разберет? Так или иначе Иззи была охвачена трепетом и заинтригована. Вся мощь его тела и уверенность его действий радовали ее и побуждали действовать.
У нее вырвался негромкий удивленный смех.
– А я уже потеряла веру во все это.
– Во что?
– Во все сразу: в нежданные благодеяния, таинственные замки, романтические руины и запретные поцелуи.
Он поцеловал ее в шею.
– Во что еще вы больше не верите, Иззи Гуднайт? В это? – Он пощекотал мочку ее уха языком. – Или в это? – Он прихватил ухо зубами. – Составьте список, и мы пройдемся по каждой строчке.
Она склонила голову набок, открывая шею его поцелуям.
– Во что я по-прежнему верю? В брак, детей, вечную любовь, послушные волосы. В истинное взаимопонимание.
О, бедняга! Он отпрянул, его лицо стало пепельным.
Иззи была всецело убеждена в одном: ни арабские скакуны, ни африканские гепарды – никто не сравнится быстротой с повесой, который услышал слово «брак». Этим словом следовало бы заменить стартовый выстрел на скачках.
«На старт, внимание… брак!»
– Я пошутила, – заверила она.
– Я так и понял.
– Я вообще не собираюсь вступать в брак. И вы, я уверена, тоже. – Ну вот, теперь он решит, что она считает его недостойным любви. – По крайней мере, со мной.
– Верно. Именно. И ни черта не знаю о дамских волосах. – Он прокашлялся. – Гуднайт, это не…
– Знаю.
– Это просто…
– Да. И больше ничего. Понимаю. – Она обвила руками его шею. – Никаких ожиданий. Продолжим начатое?
Он вздохнул с облегчением.
– Да, это я могу.
Он и вправду прекрасно справлялся с этим делом.
Пальцем он отыскал ее сосок и принялся поглаживать его через тонкий муслин, превращая в затвердевшую, ноющую бусинку. Ощущения, пронзавшие тело Иззи, были не похожи ни на какие известные ей. Неужели и вправду так бывает? Его палец неспешно касался всего одного крошечного местечка, а на эту ласку отзывалось все тело, от корней волос до ямок под коленками.
Когда он убрал палец, Иззи захотелось расплакаться.
Но Рэнсом тут же принялся ласкать другой сосок, и сладкая пытка возобновилась. Иззи боялась упасть, поэтому вцепилась в него, запустив пальцы в волосы.
 
Когда она чуть не обомлела от ласк герцога, он обхватил ее за талию. И с низким гортанным стоном прижал Иззи к каменной стене, придавив всем телом.
Иззи задохнулась. Она в ловушке. Ей следовало бы неистово отбиваться, стремясь вырваться на свободу. Но ее удерживали новые ощущения, понравилось быть в плену опьяняющей силы. Камни за ее спиной простояли на этом месте несколько веков, а мужчина перед ней выжил в неведомых ей испытаниях. Если она растает от страха или блаженства, то все они соединятся – она, эта стена, этот мужчина.
Он вновь застонал, обхватив ее бедра. Что-то твердое и горячее уперлось ей в живот.
Иззи разом открыла глаза. Ее познания о любви были в лучшем случае неполными. Общее представление она имела, но детали и нюансы от нее ускользнули. И все-таки она поняла: это его мужское естество восстало… свидетельствуя о том, как он жаждет любви. Вот этот длинный и твердый горячий бугор, прижимающийся к ее животу. Он означает желание. Сильное желание.
Рэнсом сдернул с ее плеч шаль. Она упала на землю. Он провел пальцами по ключице Иззи и сдвинул платье с плеча, обнажив его.
– Вы перестали считать, – шепнул он.
– Как же я могу считать, когда вы… – Она ахнула: он подхватил ее грудь, высвободил ее из корсета. Прохладный воздух овеял сосок. – Как можно считать, когда вы заняты этим?
– Легко. Я помогу. – Он наклонил голову и проложил поцелуями тропинку по ее шее и ниже, до обнаженной груди. Язык затрепетал, касаясь соска. – Тридцать один. – Еще одно быстрое движение языка. – Тридцать два, – и еще. – Тридцать три…
Тепло его рта чередовалось с прохладой воздуха. Иззи показалось, что все ее тело покрылось мурашками. Если он будет продолжать в том же духе, она сгорит дотла, не успев досчитать до сорока пяти.
Однако он перестал дразнить сосок языком. Вместо этого он втянул его в рот.
Все цифры потеряли для Иззи всякий смысл.
До скольких надо считать, чтобы это длилось вечно? Именно этого хотелось сейчас Иззи. Его язык лениво задвигался, обводя по кругу ее сосок. От удовольствия из головы Иззи вновь вылетели все мысли. О, Рэнсом знал толк в наслаждениях. Прекрасно знал.
Он опустился на колени и просунул руку под ее юбки.
От прикосновения к ноге Иззи впала в панику.
Схватив за плечи, она попыталась остановить его:
– Девяносто девять, сто.
Он замер с одной рукой глубоко под нижними юбками, а другой на ее щиколотке.
– Вы же сказали «везде», – напомнил он почти угрожающим тоном.
– Да, сказала.
Ее сердце колотилось в груди. Рэнсом дал ей возможность пойти на попятный, и воспитание отчаянно призывало Иззи воспользоваться этим шансом.
Но другой жизни у нее не будет. А в этой жизни лишь один человек проявил хоть какое-то подобие интереса к тому, что находится у нее под юбками.
Возможно, это ее единственный шанс.
«Это же просто прикосновения, – заверила она себя. Совершенно безобидные. Вряд ли он лишит ее девственности прямо здесь, неподалеку от десятка прячущихся фрейлин».
– Вы передумали? – спросил он.
«Боже, Боже, Боже».
– Нет.
Он процедил сквозь зубы что-то вроде: «Слава богу». Потом собрал юбки одной рукой и поднял их до талии ловким, привычным движением.
Иззи прислонилась спиной к стене и подняла руки над головой, чувствуя себя дерзкой и страстной. Рэнсом провел ладонями по ее икре, обтянутой чулком, поднялся к бедру, и Иззи слегка расставила ноги.
– Да, – простонал он, – откройся мне. Вот так. Прекрасно, прекрасно.
«Немыслимо, немыслимо!»
Вот и все, что подумала бы Иззи об этой сцене всего две недели назад. Теперь она казалась самой себе языческой богиней в древнем храме. Возле увитой плющом стены разрушенного павильона ее плотью упивался средь бела дня обезображенный шрамами чувственный герцог.