Видеть (СИ)

Зашаркал ногами. Медленно спустился по лестнице. А Данил по-прежнему стоял в дверях, настороженно заглядывая в лестничный пролёт и вслушиваясь, надеясь, что шаги не станут громче.
Они становились только тише. Данил услышал, как открылась дверь подъезда и захлопнулась ветром.
— Даня, — позвал его Дима.
Данил выдохнул и закрыл глаза.
— Зайдёшь?
Данил зашёл, потом сообразил, что весь промок, и сказал, что сейчас вернётся. Дома оставил вещи и переоделся. Дима за ним не закрыл, оставил дверь приоткрытой, поэтому Данил прошёл и уже сам закрыл на щеколду.
В квартире было темно. Нигде не горел свет. Дима сидел в своей комнате. Данил нащупал выключатель.
— Не включай, — попросил его Дима. — Глаза болеть будут.
— Что с тобой? — спросил, подсаживаясь, Данил.
Дима прижимался спиной к стене, одной рукой поддерживал локоть, а вторую держал у рта. Смотрел в стенку. Выражение Данил не мог вычитать.
— Не надо было, — Дима заговорил неожиданно громко, — не надо было… ну, ничего говорить.
— Почему? — не понял Данил. — Разве он не доставал тебя? Что мне надо было делать? Уйти?
— Нет. Не знаю, — Дима отвернулся. — Просто не надо было… ну, не так…
— Я не понимаю. А как надо было? Сюсюкаться с ним? «Паша, сжалься над нашим обществом!», так надо было? Я не понимаю.
Дима не ответил.
Данила припекало.
— Я не считаю, что не прав. Это ты с ним… ты с ним всё сюсюкаешься, вместо того чтобы сказать, как есть. Он же тебя заебал. Верно? Может, он и заслужил того, чтобы ты, ну, сказал о том, что увидел. Как считаешь? Поставил бы его на место.
— Даня, блядь! — рявкнул Дима, поворачиваясь к нему. А глаза сердитые. — Ты не понимаешь, вот и не лезь.
— А чего я не понимаю? — Данил завёлся вместе с ним. — Мне сказать, как ты выглядел? Будто тебя шпыняют как малолетку! Ладно, блядь, в следующий раз не буду обращать внимания и свалю к чёртовой матери. Ты этого хочешь?
— Нет! — тут же выпалил Дима. — Я не знаю. Не знаю, чего, ну, хочу. Но не этого. Просто… не этого, — его голос снова стал тихим, а голова опустилась. — Просто… блядь, — вздохнул он, прижимаясь к коленям.
Данил отвёл взгляд и тоже перевёл дыхание.
— Супер, наша первая ссора, — сказал Дима.
— Блядь, ты щас серьёзно?
— Серьёзно, — буркнул он.
Данил и впрямь ещё никогда не слышал, как Дима повышает голос, и не видел, как он злится. С его чуть выпученным глазами эмоция выходила абсолютно нещадящая – безумно преувеличенная.
— Без ссор, ну, отношения – они… ну в этом, как его, — пытался подобрать слово Дима, а Данил уже знал его:
— В застое.
— Да, вот оно. В застое, — Дима скатился по стенке и лёг на бок.
— Только нужны не ссоры, а конфликты.
— А в чём разница? — голос Димы звучал обессиленно.
— Когда конфликтуете, необязательно повышаете голос или обзываетесь. Конфликт – это вообще универсальный способ взаимодействия, когда сталкиваются две противоположные точки зрения.
— А мы, ну, ссорились или конф… э, ну, конфликтовали?
— Больше похоже на первое.
— Это сильно, ну, плохо?
— Без понятия, — Данил достал подушку и подложил под спину. — Это, наверное, так, как есть. Но я считаю, что ты реально слишком мягок с Пашей. Думаю, словесной взбучки он заслужил.
Дима засмеялся.
— Взбучки, да… мы с ним почти никогда не ссорились. Прям вообще. Я думал, это нормально. Всё обсуждали. Так много, ну, разговаривали. Было так… ну, хорошо.
Данил закатил глаза. Возможно, ещё очень долго Дима не сможет ничего высказать Паше, цепляясь за то, что было между ними.
— Скучаешь по тому времени? — спросил Данил.
— Ещё бы! Ты даже, ну, наверно, не представляешь. Ну, не знаю просто, как у тебя с отношениями было. И как там всё было. Просто думаю, если бы всего этого, ну, можно было бы избежать, я бы, ну, всё для этого сделал. А так… наверно, со стороны, ну, выглядит так, что я творю хуйню. Вот Паша и не понимает. Думает себе, ну, э, всякое. Тебя даже приплёл, — Дима положил ладонь на лицо. — Ну, наверно, это от, э, безысходности.
— Поэтому тебе и надо ему всё рассказать. Тогда бы он отъебался.
 
— Даня, — строго одёрнул его Дима. — Не буду я ему ничего, ну, говорить.
— А, по-моему, стоит, — стоял на своём Данил. — Ты же не обязан ему доказывать, что начал видеть прошлое. Почему бы ему на слово тебе не поверить? Он же знает об этой твоей способности. В чём проблема? Тебе надо было с самого начала ему довериться, — Данил даже не верил, что встал на сторону Паши. По крайней мере, пытался сделать так, чтобы настроить его отношения с Димой. — Может, дело всё-таки в том, что ты ему не доверял так сильно, как думал?
— Дань, завали, — беззлобно сказал Дима. — Я знаю, что доверял ему.
— Тогда почему? — усмехнулся Данил. — Может, это ты не хочешь в нём разочаровываться?
— То есть? — приподнялся на локте Дима, смотря на Данила.
— Ну то, что ты увидел, это какая-то дрянь, верно? Сказал мне ещё, что Паша не выдержит, если узнает. Так может, это ты не выдержишь, если скажешь об этом вслух? Что он такого сделал? Понятно уже, что не человека убил и не наркоту толкал, но что может быть хуже этого? За что ещё и срок не отсидишь?
— Всё, — сказал Дима, поднимая ладонь. — Хватит. Я устал.
— Не хочешь, да, об этом говорить?
Дима посмотрел вниз, потерянно пошарился глазами, а потом обратился к Данилу:
— Да, не хочу.
— Я так и понял.
========== 13. 05-08.10, вторник-пятница ==========
После понедельника Данил к Диме не наведывался. Не чувствовал верного расположения духа. Он хотел, но ощущал отторжение. Последний их разговор вышел не тяп-ляп и закончился на том, что между ними осталась висеть неопределённость отношений. Тут не до поцелуев и дрочки, тут бы суметь заговорить как ни в чём не бывало.
Данил думал, может, он действительно чего-то не понимал? В чём-то ошибался? Но он не мог так считать, всё в его голове складывалось логично и верно. Если бы, как говорил Дима, он доверял Паше, до такого не дошло. Ну уж точно не до того, что Паша роется в поведении бывшего парня в поисках хоть каких-нибудь зацепок, привлекая к этому делу тех, кого увидел в первый раз.
Данил усмехнулся, он, конечно, сам подкинул пару гаденьких идей, а Паша сожрал их не думая. Принял как миленький. Настолько он находился в отчаянии, понимал Данил. Нормальный человек начал бы разбираться, отбирать факты, узнавать, правда это или нет, и вёл бы себя не столь вызывающе. Поведение у Паши было не лучше, чем у Данила. Но Данила это смешило. Давно он ни с кем не пререкался и не посылал никого на хуй – это было свежо. По-детски наивно и глупо, но свежо.
Конфликты, определённо, привносят в жизнь новые краски и волнения. Это Данилу нравилось. Но то, что образовалось на месте конфликта, его не устраивало. Прохладное негодование. Молчаливое сопротивление. Или так казалось только ему?
В среду он решился зайти к Диме. Позвонил три раза, но никто ему не открыл. Дима был на работе. Впервые за долгое время Данил захотел покурить. Вкус у сигарет был неприятный, но травки у него не было и он не собирался упарываться без Димы. Не хотел изменять привычкам. Надеялся, что не придётся этого делать. Надеялся, что Дима всё-таки объявится и они поговорят. Смогут поговорить побольше и разобраться в том, что случилось.
Возможно, Данилу стоило извиниться. Он, действительно, лез не в своё дело, но и стоять в стороне не собирался. Не чувствовал, что так будет правильно. Правильно было прийти на выручку, пусть и после Дима его отчитал.
Данил снова удивился тому, каким был тогда Дима. Он представлял себе его уравновешенным торчком, у которого просто нет причин злиться и негодовать. Он и не показывал таких сторон, вечно говорил «привет», желал хорошего дня, улыбался, звал покурить, в это и не вписывалось поведение сердитого человека. Не было причин быть таким. Но и Данил показал, что у него бывают такие эмоции. Такие реакции. Что он тоже умеет злиться и иногда хочет отступиться от своих слов и действий.