Явь (СИ)

— Охотники — это, так сказать, служба людей, отслеживающая неугодных ведьм, и не только. Нечистью они тоже занимаются, если нужно. Как я говорила, ведьмы многое себе позволяют, а охотники — вершители правосудия от лица людей. В общем-то, это борьба двух лагерей скорее за власть, чем за справедливость.
— Зачем мы им тогда можем понадобиться?
— Великий тайный закон. Ведьмам нельзя обнародовать свое существование. Те, кто открыто пользуется своими силами или те, кто использует их во вред людям, попадают под суд. Хотя до суда, честно сказать, доходит редко. Ведьм убивают, а чтобы не возникало вопросов, подстраивают смерти под несчастные случаи или самоубийства. Такие убийства легко оправдать, как оказание сопротивления при попытке задержания, самозащита, сами понимаете, никто даже не спрашивает. В этом деле они ювелиры. Так что, моя дорогая, будь аккуратнее, никаких открытых манипуляций, и уж тем более вреда людскому роду.
Адель заканчивает с изувеченной спиной Паши и присаживается к Варе, обмывает зельем ее замороженное лицо.
Внутри у Вари сжимается ледяной комок.
«Ты уже совсем взрослая. Так не похожа на свою мать. Ну ничего, так только лучше». Увеличивающаяся с каждой секундой лужа крови, пустые глаза и мрак внутри них.
Боль мечется по вискам воспоминаниями. Впервые за продолжительное время Варя ощущает опасность и страх так явственно. Светлая кожа теряет цвет, руки немеют и чешутся.
«Неважно. Я уже здесь, никто никогда не узнает о том, что я сделала».
Адель и Паша о чем-то оживленно беседуют и их голоса смешиваются в один поток. Вдруг горячая рука касается плеча, Варя отвлекается от панических мыслей.
— А?
— Опять оглохла?
— Да-да.
— О чем задумалась?
— Да так, ни о чем.
Варя оборачивается вокруг себя и не находит Адель. Миска оставлена на столе вместе с платочком.
— Пошли, — говорит Паша, направляясь в узкий коридор.
— Куда? — ошарашенно спрашивает Варя, следуя за ним.
— Проверять твою профпригодность.
Адель ожидает у ворот во второй двор, раскрыв калитку на распашку и поглаживая собачку, рвущуюся к ней на руки.
— Шевелитесь быстрее! — подгоняет она.
Два маленьких сарайчика сплетаются с курятником и навесом. Хозяйственные инструменты беспорядочно разбросаны, и рябые курочки не стесняются грести вокруг них своими лапами. Семейство гусей пьют воду у большого корыта, а выводок утят гуляет в зеленой траве. Рядом с кормушкой из разрезанной покрышки установлена старая деревянная прялка, ее колесо крутится от дуновения ветра. Пшено вперемешку с зерном хрустят и перекатываются под ногами. Маленький уютный двор живет активной здоровой жизнью, какой порой не хватает людям.
За следующей калиткой ютятся грядки с луком и зеленью, где-то кустами можно заметить ботву кудрявой моркови, еще совсем молодые качаны капусты и конечно плотные ряды картошки. Совсем близко, словно по задумке, посажаны полевые цветы. Вокруг них кружит рой пчел ос и стрекоз.
— Что ж, это место подойдет! — довольно произносит Адель.
Они останавливаются далеко за двором, в поле, у старой, почти иссохшей ивы.
— Жарковато тут, — жалуется Чернов, вытирая со лба пот.
— Зато кур мне не перепугаете, — холодно отвечает Адель.
— Так, и что я должна делать?
— Становись вот сюда, ближе к дереву. А ты, дорогой, отойди подальше, — Паша задним ходом отдаляется от них, — да, туда, достаточно. Так, Варя, тебе нужно почувствовать в себе силу и направить ее. Так же, как ты управляешь своими пальцами.
— Знаете, они не всегда меня слушаются.
— Сила выходит как поток, ей нужно научиться управлять. Это как кран. Ты включаешь его и поток льется, выключаешь, прерываешь поток, меняешь его температуру, меняешь соотношение горячего и холодного, понимаешь? Сейчас день, так что будет сложно. Была бы у нас в распоряжении ночь, было бы проще. В любом случае, ты должна хотя бы прочувствовать этот поток.
Варя встречается взглядом со скептически настроенным Черновым.
— Закрой глаза и обрати взор внутрь себя. Посмотри, какие там цвета, какие образы у тебя ассоциируются с твоим внутренним миром сейчас. Старайся ни о чем не думать, только созерцать свое нутро. Расслабься, тебе может понадобиться на это время.
 
Варя закрывает глаза. Тьма приходит не сразу, лишь через какое-то время. Во тьме она старается прислушаться к звукам. Никаких образов, цветов, даже шума. Проходит время, и еще, и еще. Кажется она бродит во тьме уже так давно, что затекают ноги.
«Может быть, внутри я пуста?»
— Не могу. Я ничего не нахожу, — устало произносит она наконец.
— Не торопись. Возможно, там будут тревоги, страхи, навязчивые мысли. Обходи их, и ищи свою суть.
— Я… тут пусто… нечего искать.
— Перестать бояться себя! Прими себя, и тебе откроется суть.
Варя слышит внутри себя отголоски ее слов и продолжает идти.
«Бояться себя».
«Я не боюсь…»
Варя закрывает глаза внутри себя, на секунду ныряет с головой куда-то глубоко и тьма становится гуще. Она открывает глаза внутри своей тьмы.
Напротив нее висит большое всепоглощающее зеркало. Варя видит в нем себя, но отражение кажется ей незнакомым. Оно крупнее, сильнее и оно источает жестокость, какая Варе никогда и не снилась. Варя прислушивается к звукам, до нее доходит жуткий разноголосый сумасшедший хохот, невнятные нашептывания.
«Что я должна найти здесь? Может быть мой поток это зеркало?»
— Кажется, я нашла его. Что дальше?
— Почувствуй, что из него исходит. Как он звучит, какой у него вкус и запах. Попробуй им манипулировать, видоизменять его, подчинять его. Главное, запомни его, — доносится ровный спокойный голос Адель.
Варя дотрагивается до зеркала, и оно дрожит. Она всматривается в отражение, и оно неохотно за ней повторяет. Рамка зеркала железная и холодная, слегка даже влажная. Она принюхивается и чувствует запах морозной осени, прелых листьев в лесу и хвои. Из ее рта вдруг вырывается холодный пар. А вокруг так и не стихают чужие ошалелые голоса. Отражение вдруг нахмуривается и протягивает ей недовольную руку. Варя испуганно подчиняется ему, и оно затягивает ее к себе.
Резкая леденящая виски боль пробивает Варю насквозь, яркие и неразборчивые цвета, громкий скрежет и ее собственный крик.
— Открой глаза! Выходи оттуда! — кричит издалека Адель.
Варя резким движением раскрывает глаза. Душный ветер обдувает ей лицо. Она лежит у корней большого дерева. Ничего не произошло. Просто резкая боль. Паша и Адель склоняются над ней. Встревоженные суженные зрачки требовательно разглядывают Варю.
— В чем дело? Что ты там нашла?
— Ну там…было зеркало…
— Зеркало? Хм… еще не слышала о таком, хотя звучит просто до банальности. Что же тебя так испугало?
— Меня не испугало, мне было больно, — вставая на ноги, произносит Варя, — отражение не слушалось и затащило меня прямо в зеркало.
— Как интересно! И что ты там увидела?
— Ничего, просто… резкая боль в голове и сильный свет.
— Мда… — протягивает загадочно Адель, потирая подбородок, — готова продолжить?
— Достаточно! — жестоко обрывает Чернов.
— Я не хочу туда больше…
— Тебе нужны тренировки, без этого никак. Ты хочешь выжить в жестоком мире или нет?
Варю снова одолевают неприятные вспоминания. Несмотря на легкий испуг и проходящую боль в голове, она понимает, что Адель права.
— Хорошо, продолжаем, — уверенно заявляет Варя.
— Отлично! Павел, прошу вас отойти на безопасное расстояние!
— Я. Сказал. Достаточно, — металлически холодным тоном повторяет Чернов.
Удивленная таким поведением, Варя поднимается на ноги, отряхивается, приближается к нему. Бесстрашно вглядывается в ледяные глаза.
— Я хочу продолжить, и я продолжу. Чего ты боишься?
— Ладно. Посмотрим выживешь ли ты в очередной раз, — отрезает Паша.
Паша отходит, но уже не так далеко, скрещивает руки на груди и нахмурено продолжает наблюдать. Адель расчищает землю между ей и Варей, кладет на это место засохшую ветку.