Явь (СИ)

— У меня есть статья за 1995 год, Иван Евсеев, та же история. Его нашли замершим насмерть, написали об том уже в другой статье, примерно месяцем позже.
— Алина Марич, 1997 год, нашли живую, через наделю после происшествия рассказала о том, что была не одна в лесу. Загадочную девочку так и не нашли. В этой же статье указали о том, что ранее от потерявшихся детей, так же слышали о некой девочке. А опытные грибники и лесники часто рассказывают о призрачной женщине.
— Что за журнал?
— Мистические истории.
Варя тихо усмехается, закатывая глаза.
— Работаем с тем, что есть, — отрезает Чернов.
— То есть поиски приведений уже проводились?
— Возможно, насколько вообще можно доверять этой писанине. Показания дают дети, которые собирают страшные истории и верят в них. Никто всерьез их не воспринимает. Даже если такое расследование проводили, чтобы они там нашли? Провели бы операцию по задержанию призрака? Вызвали бы экзорциста?
Варя записывает названия статей, имена детей и даты из газет в свой ежедневник.
— Что будем делать с этим всем дальше?
— Возьмем пару книг и поедем кое к кому в гости, — уверенно отрезает Варя.
— Куда это ты собралась?
— Узнаешь.
Варя отвечает холодно, не поднимает глаз с газет. Собирает их по местам, складывает друг на друга.
— Нравится командовать?
— А тебе?
Варя переводит взгляд выше. Чернов оказывается непозволительно близко. Он стоит расправив широкие плечи, разглядывает ее макушку. Его глаза жадно впиваются в ее растерянное лицо. Он продолжает наступать ближе, вынуждая ее отходить назад, к книжным полкам, пока ее спина не врезается в одну из них. Тупик.
— Ты играешь с огнем, отличница.
Он наклоняет голову, опирается правой рукой о стеллаж, блокируя ей отход. Варя усилием воли сдерживает громкое биение сердца, смело не отводит глаз, идет в наступление.
— Хочешь сказать, не боишься, что я действительно уйду?
— Нет. Я не настолько наивна. Ты ведь не свататься ко мне пришел. Я знаю, что для чего-то тебе это нужно. Тебе приходится меня терпеть, и я узнаю зачем. Дождусь, пока ты расскажешь сам.
Он наклоняется так низко, что их носы за малым не прикасаются.
— Выходит, я тебя недооцениваю?
— Да. И прекрати строить из себя маньяка, это смешно. Нравится угрожать, проверни это с кем-нибудь другим.
Синие глаза темнеют, испепеляя Варю изнутри.
— Что, правда не боишься? — его голос проносится у самого ее уха.
— Не-а.
Варя ловко выходит из-под его руки, не оборачиваясь, возвращается к парте. Слегка повеселевший Чернов складывает газеты на место, и вместе они покидают библиотеку.
***
Тихая музыка, уставшие красные веки. Варя позволяет себе наблюдать за борьбой сна с бодрствованием. Границы неловкости постепенно растворяются. Она замечает, как он прищуривается, когда думает, как хмурит брови, ерошит волосы на голове, одновременно с тем, как его посещают важные мысли, как его взгляд становится отрешенным, но совсем не потерянным. Варя рассматривает его пальцы, они грубые, длинные, тонкие и чистые. Засматривается на расслабленное горло, выступающий кадык, на извивающийся, почти незаметный, шрам, проходящий меж шейных позвонков. Он обессилено зевает и останавливается у маленького магазинчика.
— Нужен перекур, — холодно проговаривает он, откинув истощенную голову на сиденье, — и кофе.
— Сколько ты не спал?
— Неважно.
— Зачем эта поездка, если ты устал?
— Потому что это мой выходной, и мне решать, как его проводить.
— Ты дурак, если решил провести его со мной.
Чернов в ответ ехидно усмехается.
— Есть хочешь?
— Нет.
— Тогда пойду куплю.
Паша выходит из машины. Его нет около десяти минут, возвращается он с пакетом полным вредной всячины. Кладет его на заднее сиденье и садится на свое.
— Что это?
— Еда. Отъедем отсюда подальше.
Черный автомобиль прячется среди цветочного поля. Среди золотых волн высокой травой разбрызганы яркие дикие цветы, как звезды среди млечного пути. Ясное небо разливается тихим океаном, солнце дарит свои могущественные лучи, лепестки маленьких беззащитных цветов поглощают их и отражают в благодарность.
 
Восхищенная Варя выныривает из машины и бежит к василькам. Она садится на траву, бережно поглаживает стебли, срывает несколько и сплетает их в косу. Высматривает среди сухой травы цветущие ростки, поднимается и прохаживается среди них. За долгое время она чувствует себя так беспечно спокойно. Нисходящей с губ улыбкой она вспоминает, как бабушка брала ее с собой по таким полям, рассказывала о травах и цветах, учила собирать и засушивать. Она кружится, высматривая очередной цветок, пока букет в ее руках не становится достаточно большой.
Паша наблюдает за ней, прислонившись к капоту машины и потягивая невкусный кофе из бумажного стаканчика. Оставаясь вне поля ее внимания, искренне посмеивается. Вялые, путающиеся мысли постепенно оттаивают, просыпаются, глядя на то, как она по-детски смешно путается в траве, бегает и веселится. Словно до этого момента, он видел совсем не ее, а лишь блеклую тень. Тяжелая неделя сходит на нет, растворяется и исчезает, в его синих глазах огоньком горит только она, коронованная цветочным венком, среди солнца, неба и дальних холмов, усеянных такими же цветами. Темные глаза с каждой секундой сияют все ярче, не сдержанная, чистая, полная счастья улыбка, запечатываются в плен его памяти.
Варя возвращается, сияя улыбкой, запрыгивает на капот. Слегка подвинувшись, Паша всматривается в ее лицо ближе и ухмыляется.
— Полегче. Не знал, что ты так сильно любишь цветы.
— Я люблю полевые цветы. В детстве бабушка водила меня на такие поля их собирать, чтобы потом засушить и использовать.
— Будешь?
Чернов протягивает Варе стаканчик мороженого из пакета. Недолго размышляя, Варя принимает угощение. Он берет еще одно себе. Варя торопливо откусывает сладкий десерт, и по зубам проходит болезненная судорога, холод обжигает десны, но она продолжает его жевать широко отрывая рот.
— Мммм! Больно!
— Ну конечно, это же мороженое. Ешь медленнее.
— Есть, что попить?
— Да, на заднем сиденье посмотри.
Варя перекладывает цветочный венок на густые светлые волосы Паши, спрыгивает с капота и скачет к заднему сиденью. Чернов бережно стягивает с головы украшение, рассматривает его пристально. Варя возвращается, отпивая лимонад маленькими глотками из стеклянной бутылки.
— Что это за цветок?
— Это венерин башмачок, — поучительным тоном лепечет Варя.
— А это? — указывая длинным бледным пальцем на желтый цветок, снова спрашивает Паша.
— Лютик. А вот это пастушья сумка.
— О, вот этот и я знаю, это вьюнок.
— Правильно. Кхем. Спасибо, что привез меня сюда. И в благодарность, я дарю тебе этот венок, — искренне улыбаясь, отчеканивает Варя.
— Да? И что же я с ним буду делать?
— Сохрани, вдруг пригодится, здесь много полезных трав.
— Как скажешь.
— Давай еще как-нибудь сюда вернемся?
— Эксплуатируешь меня?
— Если только капельку, — скромно бурчит себе под нас Варя.
— Ладно, — мило улыбаясь, отвечает Паша.
— У тебя вкусное мороженое?
— Ванильное.
Варя вдруг беспардонно приближается к нему и откусывает добрый кусок белого мороженого. Задорно смеясь, убегает подальше от машины. Ошарашенный Паша в миг оставляет свой стаканчик, бросается за ней, цепляя траву ногами, догоняет ее. Одной рукой удерживает ее за плечи, второй ловит непослушную тонкую руку, подносит ее к своему рту, и жадно съедает остатки ее угощенья.
Варя звонко смеется. Вырывается из объятий и снова оказывается в них. Она успевает хитро двинуть рукой, Паша утыкается в остатки стаканчика носом, пачкается и злится. Внезапно он присаживается, обхватывает ее ноги, поднимается, и несет ее к машине. Варя верезжит и слабо отбивается. Он усаживает ее на капот, нащупывает за ней свой недоеденный стаканчик, и прижимая ее к нагретому на солнце металлу, измазывает маленькое зажмуренное лицо.