Явь (СИ)

— То-то же! Суп твой бурлит уже, выключать пора, — командует бабушка.
Несмотря на то, что есть горячую и сытную еду Варя давно разучилась, суп оказывается очень вкусным, целая тарелка умещается в маленьком сухом желудке. Отставив тарелку в железную белую раковину, и заварив травяной чай, Варя уходит из кухни.
Старая узкая комната тоже уменьшилась, но не пожелтела, а скорее покраснела, а может быть это закатные лучи, бьющиеся через светлые занавески. Мелкая пыль в этих лучах летает с видом домовых фей. А может быть комната кажется красной из-за большого красно-коричневого ковра на стене. Будет что разглядывать перед сном. Варя нащупывает по памяти за ковром выключатель. Тусклая лампочка в люстре загорается, всего одна из трех. Что ж, и этого хватит. Старый темный лакированный стол напротив кровати, почти в идеальном состоянии, только шкафчики, наполненные древними учебными принадлежностями Вари, плохо открываются и провисают. Железные ручки у них слегка облупились, и ладно. За кроватью, как и раньше, стоит оторванная от давно выкинутого старого шкафа дверь с прикрученным зеркалом. Было бы хорошо его помыть и приукрасить, а то наводит тоску, нависшая над ним паутина.
Варя кладет на кровать свой рюкзак, и он проваливается в пышной набитой перине. Медленно садится на скрипучий старый стул с прутьями на спинке.
«Что теперь с нами будет? Что она там сейчас делает без меня, пьет, курит, или может быть наводит порядок? А может быть, как я, сидит и смотрит в окно, обдумывая все, что произошло».
Так ли это все важно сейчас, когда Варя наконец сыта, в тепле и уюте. Важно, потому что мама все в той же квартире, и все так же беспомощна и одинока. Варя встряхивает головой, расправляет руками свои густые спутанные волосы, убирает рюкзак с кровати и падает туда вместо него. Потолок все такой же белый, неровный и с желтыми дорожками с тех времен, когда крыша не выдерживала талой воды и дождей.
Варвара опускает глаза и видит бабушку, вставшую в дверном проеме. Ее почти полностью седые брови хмурятся и сходятся на переносице, при виде растекшегося по кровати тела.
— Ложись ко мне, тут мягко, — шутливо звучит Варя.
— Не увлекайся давай, приберись тут! Мне надо идти, если что я в коровнике, — бурчит бабушка, отворачиваясь в сторону выхода.
— Хорошо, я поняла.
После ухода бабушки Варя недолго лежит на кровати и наконец засыпает в той же позе, что и была. Пускай ночь еще не наступила, ей нужно выспаться в полную силу за все те бессонные пережитые ночи.
Утро наступает нескоро, сны идут длинные и полные зацикленных побегов и поисков чего-то крайне важного и недосягаемого. Варины глаза открываются около семи утра. Слегка подергиваются тревогой с воспоминаниями о прошедших днях. Укутанная пледом, она идет сначала в ванную. Там висит железный засов, держащийся на одном лишь шурупе, второй, к сожалению, не устоял и был утерян. Крашенные в цвет разбавленной зеленки стены, вместе с побелкой дают эффект растворимых трещин. Скромный железный умывальник, такая же чугунная старая ванная, украшенная рыжими следами и разводами. Тонкие коричневые веревки для белья, скрывающие потолок майками, юбками и трусами. Ничего, не страшно совсем, и почти даже со вкусом, достаточно для утренних процедур.
Кухня — самое светлое место дома. Здесь проходят все важные разговоры и официальные вечера семьи. В основном в этих встречах участвуют двое: Варвара и Татьяна Родионовна, крайне редко бывает кто-то кроме них. Дедушка умер, когда Марии Михайловне, маме Вари, было пятнадцать, ее старший брат в это время уже уехал со своей семьей из Старинского. Мария Михайловна и Татьяна Родионовна так и не поладили после того, как остались вдвоем, зато Варвара в свое время приспособилась к компании своей бабушки.
За овальным столом Варвара не находит бабушку, зато находит тарелку еще горячих пирожков. Утреннее солнце прохладно и приятно умывает лицо через окно. Теперь время пить травяной чай. Под окном у грядок земляники показывается седая голова, укрытая белым платком. Варвара открывает окно и смело перекидывает через него половину своего укутанного тела.
 
— Доброе утро! Тебе заварить чай?
— Доброе! — отвечает, слегка напуганная ранним появлением внучки, Татьяна Родионовна, — поднялась ни свет ни заря, ничего себе! Давай, заваривай свой чай! Сейчас приду.
Довольная своим подвигом, Варя залезает обратно и принимается за чай. Себе она добавляет сушеный кизил и клюкву, а бабушке чабреца и лимона. Аромат заставляет улыбаться даже угрюмо и строго настроенную Татьяну Родионовну.
Теперь за столом сидят они обе, как раньше, словно и не расставались. Все это Варе кажется сном или сказкой. Пьют чай, закусывают пирожками с картошкой. Разговор тянется размеренно и медленно, плавно и ловко, не переходя за личные границы и выяснение отношений. В основном, Татьяна Родионовна рассказывает о том, как живут родственники и соседи, и что нового произошло в старом поселке. Бабушка говорит о каких-то людях, называя все их фамилии так, словно Варвара знает их в лицо, а та в ответ просто кивает головой, иногда добавляет «ничего себе». Пусть все будет так, как хочет эта пожилая женщина, во всяком случае, ее жизнь здесь активнее и интереснее, чем та, что была у Вари все это время в городе.
— Столько детей нарожали, а кто ж за ними смотреть будет. Вот в прошлом месяце малеханька их, Галька, пропала. Почти сутки ее искали, наши еле живую, напуганную до смерти. Если бы не собака их, умная какая сучка, и не нашли бы наверняка.
— Ну да, для них одним больше, другим меньше. Сколько их уже, десять? — Варвара вспоминает эту семью с ухмылкой на лице. Таких людей захочешь, не забудешь.
— Уже двенадцатый родился! — невозмутимо вскрикивает бабуля.
— Не мать у них, а конвейер, — усмехается Варя.
— Еще и на одно лицо все, не отличишь, — добавляет в ответ Татьяна Родионовна.
— А что с девочкой-то случилось? Где нашли ее?
Варвару посещает странное предчувствие, в животе все съеживается и закручивается при мысли о том, где могла бы пропасть на целые сутки маленькая девочка.
— Да черт ее знает, живая она конечно, но пока в больнице областной лежит, — отвечает бабушка, делая вид, что занята поправкой занавесок. Так она часто делает, чтобы не смотреть в глаза собеседнику и не показывать эмоций, перевести нежелательную ей тему.
— Так, а нашли ее где? — снова уточняет свой вопрос Варвара.
Татьяна Родионовна хмурит брови и щурит глаза так, что становится понятно, «ответа не жди». И все же она отвечает, недовольным тоном:
— В лесу нашли. Отгородить его надо забором. Вечно детей туда как магнитом тянет. Медом вам там намазано.
Сердце Вари на секунду холодеет, замедляется, но бабушка быстро переводит тему к будущему сбору картошки, а потому диалог длится недолго. Чуть погодя, она уходит во двор. Время дробить зерно. Варя еще с пять минут слушает пение утренних птиц и возвращается в свою комнату.
Взору открывается нарушенный годами уклад. Нужно навести здесь порядок, освободить рюкзак и организовать свое рабочее место! Вот тебе, Варвара, список дел на сегодня.
***
Варя тягается с тяжелым пуховым одеялом в попытках сложить его и застелить постель как было, но оно не хочет сдаваться и тянет ее обратно на постель. На полчаса Варя сдается. Одеяло побеждает. Она уже почти засыпает, уже прокручиваются смутные сонные диалоги и мелькают неясные образы людей и солнечных домов, как вдруг бесцеремонный звон за окном заставляет ее резко открыть глаза.
Велосипедный звонок на улице не смолкает. Начинает раздражать.
«Кого в такую рань принесло?!»
Продолжает звенеть, как на зло. Громко топая ногами, Варвара подходит к окну, отдергивает штору и высматривает источник звука. У палисадника перед самыми воротами виден красный велосипед, но лицо и половину тела незваного посетителя закрывают ветви пышной кудрявой березы. Будь Варвара чуть более тактичнее, она бы спряталась за шторой, как это делает бабушка, когда подглядывает за соседями. Наконец звон стихает, Татьяна Родионовна открывает калитку. Варя открывает форточку. Надо впустить воздух и звуковые волны. Из окна доносится строгое «жди», и бабушка исчезает за столбами калитки. Ровно две минуты Варвара пытается всмотреться между листьями на незнакомца, пока бабушка не прибегает обратно. Татьяну Родионовну благодарит мужской холодный безразличный голос. Бабушка молча закрывает скрипучую калитку. Красный велосипед разворачивается на кочках и характерно гремит металлом, в корзинке теперь трясется белая банка молока. Наконец, велосипед отъезжает дальше от клятой березы и на секунду Варвара видит молодого светловолосого парня, беззаботно рассекающего воздух на двух колесах. Его голова небрежно поворачивается и его взгляд попадает прямо в наблюдательный пункт. На секунду, она может поклясться, он смотрел прямо ей в глаза. Варя быстро и нервно, словно ужаленная, задергивает штору обратно. Не быть ей шпионом.