План по захвату профессора (СИ)
В это время в аудитории студенты корпели над заданиями, а Андрей, вальяжно развалившись на последней парте, следил за тем, чтобы не списывали.
В общем-то, ему никогда не было жалко, ведь на экзамене он все услышит в устных ответах. Если пойдет на него, конечно. Но сейчас ему хотелось объективности. После того, как работы были сданы, он, впервые за долгое время, с предвкушением приступил к их проверке. Секретарь сварила ему кофе, сам он украл из общего шкафа шоколадку, доцент Евстигнеев капнул в кружку коньяка. Жизнь прекрасна!
Чем больше работ Андрей перекладывал в проверенную стопку, тем чаще ловил себя на том, что в первую очередь смотрит ответы на задания под номерами двенадцать и двадцать четыре. И ответы на них его не то, чтобы удивляли, скорее, заставили задуматься. Конечно, все студенты ответили, что оценивают работу ассистента на отлично. Прогиб зафиксирован. А вот на двенадцатый вопрос большая часть студентов вообще не ответила. Кто-то просто оставил пустую клетку, а кто-то зачеркнул все варианты, либо поставил рядом улыбающийся смайлик. Это что еще значит? Типа ты хитер, бобер, но лиса хитрее? Она им что, экзамен автоматом пообещала за прикрытие своей шкурки?
— Андрей Евгеньевич, что я вижу? — баба Галя в неизменной шали зашла в свою вотчину. — Ты приболел, дорогой мой? Или тебя тут коньяком из-под полы поят? Чтобы ты да после пар на кафедре задержался… Не помню такого.
— Поят, — кивнул Андрей на свою кружку. — Кто именно не скажу. Но точно не Евстигнеев.
Доцент Евстигнеев с наигранно осуждающим выражением лица выглянул из-за монитора компьютера.
— Я, Галина Васильевна, дабы аки молодая учительница тетрадки с контрольными домой не носить, проверяю рубежный блок третьего курса здесь.
— Господи, завтра снег пойдет! — всплеснула руками баба Галя. — Евстигнеев! Антон Михалыч! Не наливай ему больше.
Евстигнеев по-гусарски кивнул из-за монитора.
— Я почему раньше на кафедре не задерживался? Это потому что у меня ассистента не было, — пояснил Андрей, подражая мультперсонажу, и пояснил. — Оцениваю ее работу.
— И как? — скептически приподняла бровь заведующая.
— А вы знаете, хорошо, — пожал плечами Андрей. — Либо третий курс резко самостоятельно поумнел, либо из ассистента в будущем получится толковый, в отличие от меня, преподаватель.
— Хм, — пождала губы Галина Васильевна.
— Думаете, ошибаюсь?
— Ошибаешься. Я бы на твоем месте была с ней построже.
«Пора бы познакомиться со своей ассистенткой. И быть построже. Но следующую субботу», — подумал Андрей, допивая кофе.
Он написал новую записку для ассистентки и оставил на столе секретаря.
«Любезная Мария Владимировна! Пока Вы не начнете вести семинары в соответствие с расписанием и методическими выкладками Министерства науки и высшего образования, я буду считать, что результаты рубежного блока — заслуга спонтанного пассионарного толчка. В следующую субботу жду вас в университете. А.Е.»
* Пассионарный толчок — отсылка с пассионарной теории Л.Н.Гумилева.
ГЛАВА 12
Заседание кафедры и день рождения бабы Гали — это единственные мероприятия, способные собрать весь профессорско-преподавательский состав в одном месте в одно время. В этом году, как собственно и во все предыдущие, эти два события наложились друг на друга. Точнее, наложила их, так сказать, виновница обоих событий. Галина Васильевна, любительница кафедральных аншлагов, знала, что даже если какая-то паршивая овца осмелится пренебречь собранием, то вот на ее именины точно явится все стадо. Нужно понимать, что эта метафора не от злости и чувства превосходства. Эти сравнения grandma использовала исключительно в библейском контексте. Баба Галя пересчитала агнецов своих (да, по головам, а как еще?) и прищурилась. Кого-то не хватало.
Дверь со стуком распахнулась и слегка праздный (читай не слегка пьяный, но это его обычное состояние) доцент Евстигнеев ввалился в аудиторию. Он подобострастно преклонил колени перед заведующей и двинулся к ней ползком с букетом цветов.
— Утром — деньги, вечером — стулья! — остановила его на полпути баба Галя. — Так что вставай, Антон Михалыч. Занимай свое место. Лобызания и одарки после официальной части.
— Вас понял, — поддато икнул Евстигнеев и, потеснив коллег, сел рядом с Нагорным.
От доцента действительно пахло праздником, произведенным на безызвестном армянском ликеро-водочном заводе. Видимо, юбилей заведующей был отмечен в его личном календаре красным цветом.
— Андрей Евгеньевич, вы знаете, что я вас уважаю?
— Пока я знаю только то, что вы уважаете паршивый армянский коньяк с тремя звездами. Хотя, судя по амбре, я бы не удостоил его и одной…
Евстигнеев восхищенно и по-собачьи преданно заглянул в глаза Нагорному.
— Вот это класс! Теперь я уважаю вас еще больше, профессор. Определить по запаху количество звезд — вот это мощь.
— Умерьте пыл, коллега. Количество звезд я определил по этикетке на бутылке, торчащей из кармана вашего пиджака.
Антон Михалыч расхохотался, икнул и следом закашлялся.
Андрей оказал ему посильную помощь, влив в него одну пятую трехзвездочного. Доцент благодарно икнул и подпер щеку левой рукой. Пару минут он сидел молча, но потом терпение покинуло его: он прихватил свои, как выразилась баба Галя, одарки и пошел к имениннице. Заведующая решила, что с таким легче выпить, чем объяснять отказ, щедро хлебнула из евстигнеевской бутылки, занюхала подаренным букетом и призвала всех вернуться на свои места. Да, день рождения, но заседание само себя не начнет. Однако агнецы уже расслабились и решили самовольно перейти от еще даже не начавшейся официальной части к фуршету. Помогал им в этом Евстигнеев со своей бездонной бутылкой коньяка. Три звезды (и даже полное отсутствие «звездатости» по оценке Нагорного) всех устраивали.
Галина Васильевна с трудом распихала всех агнецов по местам, отправила Евстигнеева на заклание и, наконец, перешла к повестке дня.
Через положенные два часа она, по старой доброй традиции, кончила, и началась торжественная часть.
Нагорный вида для подержал в руках стопку, поздравляя заведующую. Ему быстро наскучило местное общество: трезвому находиться в пьяной компании совсем не комильфо. К тому же, хотя ему было нелегко себе в этом признаться, он не мог думать ни о чем другом, кроме таинственной незнакомки. Несмотря на то, что с их последней встречи прошло уже больше недели, он не терял надежд на новое свидание. Их трехминутное общение на темной лестнице музея современного искусства его раззадорило, и теперь он очень хотел реабилитироваться самым грязным способом. Только где ее искать…
Андрей перевел взгляд на именинницу: баба Галя была непривычно тиха.
Она монотонно кивала головой, слушая поздравительные речи, и постоянно поглядывала на экран своего старенького телефона.
После очередного тоста за столом начались обычные разговоры про тех, кого сегодня с нами нет: ушедших на вечный покой (читай умерших), ушедших на временный покой (читай пенсионеров), ушедших на временный непокой (читай декретниц) и ушедших в безвременный запой (читай доцента Евстигнеева). Обсуждение последнего — одна из самых популярных тем у кафедральных дам.
— Антоша опять ни петь, ни плясать.
— Он пришел в таком состоянии.
— Господи, а какой был мальчик хороший! Я как вспомню его защиту, у меня сердце замирает. Мы все им любовались, гордились, что он с нашей кафедры, что наш выпускник, — пожилая женщина поправила шейный платок. — Ему такое будущее прочили… А сейчас, ну, посмотрите на него.
Евстигнеев сидел на другой стороне стола и делал вид, что слушает нотации дотошного профессора Ярчука. Старик давно был на пенсии, но каждый год приходил поздравить Галину Васильевну с днем рождения. Молодой мужчина сонно, медленно моргал, рискую уснуть, как говорится, лицом в оливье. Неожиданно он повернулся к дамам, посмотрел на них долгим, не мигающим взглядом, а затем вышел из кабинета.