План по захвату профессора (СИ)

Ноябрь выдался холодным и промозглым. Дули злые ветра, но на снег природа не расщедрилась. Из-за этого на улице было пусто и неуютно. Город ждал, когда же, наконец, начнется настоящая зима. Но синоптики отчитывались в сводках ежедневных новостей об отсутствие осадков. В такую погоду повышаются доходы баров, кинотеатров и, что радостно и печально одновременно, музеев и культурно-выставочных центров. Радостно это потому, что народ просвещается, а печально потому, что делает он это не из-за любви к искусству, а от скуки и безысходности.
Именно безысходность привела Вавилова и Нагорного на открытие выставки авангардистов, которая проходила в музее современного искусства. Им было чем заняться в пятничный вечер, однако, Алексея Егоровича туда послал-читай- сослал ректор: такое крупное культурное событие вуз не мог оставить без внимания. Вероятно, все другие деканы смогли отмазаться под благовидными предлогами, и только Вавилов, самый молодой декан, был вынужден следовать приказам вышестоящего начальства. Это, кстати говоря, был один из существенных минусов данной должности. Его постоянно отправляли на какие-то мероприятия, объясняя это необходимостью вливаться в «нужные круги». В свою очередь он вливал коньяк в своего друга Андрея. И они вместе проходили эти самые нужные круги-зачеркнуть-круги ада.
— Какие мысли у тебя вызывает вот эта мазня? — спросил Вавилов, спрятав руки в карманы брюк.
Он рассматривал изображенного на холсте мужчину, зажатого в тиски из бесконечных маленьких треугольников и черточек. Вид у персонажа был болезненный.
— Мысли? Отпустите меня домой, я не хочу на продленку, — Нагорный вздохнул и повернулся к картине спиной.
И тут он увидел ее в другом конце зала. Мариам рассматривала огромный холст. Она была чрезвычайно сосредоточена: наклонялась к каждой фигуре, мазку, при этом теребила кончик тонкой косы. Андрей неожиданно для себя почувствовал возбуждение. Хотя чему тут удивляться, с учетом обстоятельств их знакомства? Мужчина склонил голову набок: безусловно, фигура у незнакомки была приятная. Он нехотя оторвал взгляд от плотно обтянутых черной тканью бедер и заставил себя сделать то, ради чего пришел — посмотрел на живописную мазню. Физически он настолько обрадовался девушке, что ему было необходимо отвлечься. Не настолько он любил авангардизм, чтобы эрегировать на него.
Когда организм, наконец, потерял репродуктивные надежды, Андрей подошел к девушке, встав за ее спиной. Благодаря расставленным световым акцентам он отражался в стеклянной поверхности картины. Но Мариам была настолько увлечена, что не замечала его появления до того момента, пока он не наклонился к ней настолько близко, что она ощутила на своей шее его теплое дыхание.
Кожа вдоль позвоночника поледенела. Маше не надо было ни смотреть на отражение, ни поворачиваться: его запах она узнает из тысячи. Аромат его парфюма тут же перенес ее в воспоминания и внизу живота приятно заныло. За несколько секунд мозг в панике перебрал сотни слов, предложений, поговорок, афоризмов и даже анекдотов, подходящих к данной ситуации. Но выбрала просто-Мария просто-приветствие:
— Привет.
— Эм-м… И тебе привет, — удивленно пробормотал мужчина.
— Любишь авангардизм? — как ни в чем не бывало спросила Маша (знал бы он как тяжело ей это дается).
— Авангардизм нет. Люблю спонтанный интим в подсобках.
— Ш-ш-ш, — округлила глаза Маша, повернувшись.
Из-за того, что Андрей не отказал себе в желании встать поближе к ней, Маша впечаталась в его грудь. Но тут же отшатнулась, практически упершись спиной в раму. На выставке находилась добрая половина Управления культуры, а ей не хотелось притягивать к себе взгляды коллег.
По тому, как профессор себя вел, она поняла, что не имеет ни малейшего представления, кто она такая. Несмотря на свой ум, этот ученый муж не обладал ни каплей интуиции. Методы дедукции ему, видимо, тоже не была знакомы.
Девушка быстро обвела взглядом зал и вдруг заметила, что к ним направляется декан Вавилов. Алексей Егорович, поправляя очки, осторожно обходил других ценителей искусства и неумолимо приближался к Андрею.
 
— Пойдем со мной? — прошептала девушка.
Андрей улыбнулся самой сексуальной улыбкой, что Маша видела в своей жизни.
— Я уже один раз согласился, — театральная пауза. — И мне понравилось.
Маша увела Нагорного буквально из под носа декана. Леша удивленно посмотрел вслед другу и прищурился: в этих очках он ни черта не видел. Собственно, на этой выставке и смотреть то было не на что.
В коридоре суетились сотрудники музея, готовя малый зап для фуршета. Поэтому на промелькнувшую мимо пару никто не обратил внимание. На черной лестнице, ведущей сразу на третий этаж, минуя второй, всегда мигала одна лампа. Девушка выглянула в коридор, убедившись, что за ними нет «погони» в лице декана Вавилова, и повернулась к Нагорному.
Он с интересом рассматривал ее. Молча. Он ждал, когда она сама соизволит объясниться. Мариам сначала смотрела ему в глаза, но потом опустила взгляд на губы и облизала свои. Это было так откровенно, так неприкрыто, что мужчина даже задержал дыхание. Девушка перевела взгляд на его шею, кадык (ее всегда возбуждала эта часть мужского тела), на вырез рубашки. Затем — на руки: одна была убрана в карман брюк, а во второй он держал придуманные ею лично брошюры с описанием выставки. Взгляд опустился ниже, на пряжку ремня.
Андрей шумно вдохнул. Невероятно, но то, как она его осматривала, было очень эротичным действием. Даже без малейшего физического контакта.
— Я хочу тебя поцеловать, — прямо сказала девушка
— А объяснить ты мне ничего не хочешь? — иронично поднял бровь Андрей.
— Нет, — попросту покачала головой Мариам. — Только поцеловать.
Она притянула профессора к себе, сжав пальчиками его плечи. Их первый поцелуй, случившийся так же, как и сейчас, исключительно по ее инициативе, был несколько скомканным, неловким, суетным. Как и всегда бывает в начале. Сейчас же все было иначе: Андрей владел ситуацией и в его действиях чувствовались властность, мягкое давление, контроль.
В коридоре, совсем близко к ним, раздался голос Вавилова:
— Извините, пожалуйста, вы не видели Андрея Евгеньевича Нагорного? Он такой высокий и красивый. Его издалека видно, заразу, — спрашивал у кого-то декан.
Маша отпрянула от профессора и улыбнулась ему. Теперь девушка была на сто процентов уверена, что он не знает, кто она и даже не пытался это выяснить. К примеру, его друг — декан мог бы помочь ему разгадать эту загадку. Если бы профессор спросил его… Это ее одновременно раздосадовало, и обрадовало. Если Алексей Егорович прямо сейчас увидит их вместе, то тайна будет раскрыта. Мариам этого и хотела, и боялась. Точнее она боялась, а вот ее сущ(ч)ность хотела.
— Через десять минут в четыреста десятом кабинете. Четвертый этаж, налево, — шепнула Маша и, стуча каблучками, быстро поднялась по темной лестнице.
Андрей еще пару минут стоял, прислонившись к стене, успокаивая эрекцию мыслями о творчестве авангардистов. Кстати, весьма эффективный способ. Пропадает желание не только размножаться, но и жить в принципе.
Он вернулся в холл, чтобы пройти к лифту. У кнопки вызова висела таблица с номерами этажей и располагающихся на них кабинетов. Четвертого этажа в списке не значилось.
Со спины к нему подошел Вавилов.
— Андрюша, я тебя уже десять минут ищу. Ты куда пропал? Пойдем, пожалуйста, — простонал декан. — Лицом поторговали и хватит. Что ты замер?
— Сколько здесь этажей? — серьезно спросил его друг.
— Три.
— Сука, — одними губами сказал Андрей. — Опять сбежала.
За пару минут до этого диалога у лифта Маша быстро прошла третий этаж насквозь, спустилась по второй лестнице на цоколь, забрала пальто в гардеробе и через служебный вход вышла во внутренний двор. Сквозь арку проскочила на шумную главную улицу города и села в первый подошедший трамвай. Как интригующе! У нее горело лицо, и тряслась нижняя губа из-за сдерживаемого смеха. Он хотел ее видеть! При всем его непробиваемом, официозном радушии его выдавали глаза. В них такое плескалось…! Маша втянула воздух сквозь плотно сжатые зубы. Ей хотелось кричать от распирающего чувства возбуждения. Девушка закрыла глаза, прислонилась виском к холодному окну, пытаясь отсудить пыл. Эта игра стоит свеч. Главное не заигрываться…