Тайная дочь
— Вот это из шелковой ткани, — рассказывает Прия и показывает на сверток тончайшей ткани бледно-зеленого цвета с золотой окантовкой. — Ткань — последний писк. Очень модная. Полным девушкам нельзя надевать шелк, потому что он очень воздушный. Нужно быть стройной, как тростиночка, — говорит она, подняв мизинец. — Этот цвет будет на тебе очень хорошо смотреться. — Она прикладывает ткань к Ашиной груди.
— Оно прекрасно, — отвечает Аша, раздумывая о том, сойдет ли она за тростиночку.
— А вот это более традиционное, очень элегантное, — говорит Прия, проводя рукой по гладкой ткани богатого золотого цвета с кантом бордово-зеленой расцветки. — Ткань немного с блеском. Будет хорошо смотреться вечером. Шелк скользит, но мы его кое-где заколем. Ты сможешь надеть к нему золотое колье с рубинами. У дадимы есть очень красивые.
Аша мигом представляет, как восемь метров скользкого шелка слетают с нее и падают в грязь под ноги.
— Даже не знаю, Прия. Они очень красивы, но… на самом деле я никогда раньше не носила сари, — тихо признается Аша. — Я не уверена, что у меня получится. — Она беспомощно взмахивает рукой в сторону ближайшего манекена. — Нет ли здесь чего-нибудь, что было бы не так сложно надевать?
По лицу Прии, склонившей голову, сложно что-то понять. Аша, застеснявшись, чувствует, как ее будто окатило горячей волной.
Внезапно Прия оживает, взмахивает солнечными очками и говорит мужчинам за прилавком:
— Акча, чалло, пойдемте наверх. Покажите нам, пожалуйста, ленги. Свадебные ленги. Только самые красивые. Поскорее.
Прия направляется к лестнице, и Аша покорно идет за ней. Выясняется, что ленга — это женский наряд из двух вещей: юбка на шнуровке длиной до щиколоток и блуза в тон юбке. По всей видимости, такой наряд уже не соскочит в неподходящий момент, хотя в длинной юбке можно запросто запутаться и упасть. Прия выбирает комплект насыщенного розового цвета с атласным верхом, декорированным слоем прозрачной органзы. Блуза без рукавов расшита сверкающим серебром. Аша соглашается на примерку.
Аша, ошеломленная экстравагантностью своего наряда, стоит перед узким зеркалом за тоненькой занавеской. Ленга подошла бы для церемонии вручения премии Оскар или конкурса красоты. Девушка чувствует себя так неловко, словно ее застали в костюме для Хеллоуина в будний день. Наряд не очень-то удобен. Он тяжелый, шнуровка от юбки впивается в живот, а шея чешется от металлических ниток.
— Она великолепна! — одобряет Прия, заглянув за шторку. — На тебя посмотреть — так ты настоящая индийская красавица! Что скажешь?
— Отлично, — говорит Аша, с облегчением влезая обратно в свои военные штаны. — Пойдем.
* * *— Мы сейчас к Тэму. Присоединяйся. Потом поедем поужинаем, — говорит Прия по мобильному на выходе из магазина сари. — Это Бинду, — поясняет она Аше, и девушки садятся на заднее сиденье машины.
Прия отдает распоряжения водителю и снимает очки.
— А кто это — Тэм? — интересуется Аша, держа на коленях красную, перевязанную веревкой коробку с ленгой.
— Не кто, бена, а что. «Тэмс» — это всего лишь лучший в этой части Мумбай салон красоты. Я везу тебя на воск.
— Воск?
— Да, бена, воск. Твои руки, — произносит Прия, приподняв бровь. — У тебя ленга без рукавов, подружка. Нельзя все это показывать, — говорит она, тыча пальцем в волосы на руках Аши.
— Так что, значит, надо делать восковую эпиляцию на руках? Ты так делаешь? — спрашивает Аша, не в силах поверить, что у кузины есть решение досадной проблемы, от которой она страдает всю жизнь.
Прия запрокидывает голову и смеется.
— Ты шутишь? Я делаю воск везде: на руках, на ногах, на лице. Каждые три недели я бываю у Тэма, и, признаюсь, меня эпилируют воском с головы до пят. А ты никогда не делала эпиляцию воском? — Тут наступила очередь Прии изумляться. — Поверить не могу. Бена, здесь все это делают. Это так же нормально, как кокосы на пудже.
— А это не больно? — спрашивает Аша.
Прия пожимает плечами.
— Да не очень. Ну, если только немножко, но к этому привыкаешь, — отвечает Прия таким тоном, словно это совершенно не относится к делу.
Часом позже Аша уже не так уверена, что может не обращать внимания на боль во время процедуры. Однако результат в виде гладких рук, пахнущих лосьоном из лепестков роз, ее очень радует. В салоне «Тэмс» полно индианок. Большинство из них молодые девушки, примерно ровесницы Аши и ее двоюродных сестер, но есть и женщины постарше. Как и рассказывала Прия, большинство женщин проводят здесь весь день, делая одну процедуру за другой: эпиляцию воском и нитью, отбеливание кожи лица, выщипывание бровей. Все без стеснения обсуждают те вопросы, которые волновали Ашу с самого периода полового созревания. У Тэма легко справляются с густыми бровями, волосатыми руками, пятнами на лице. Бинду и Прии не приходится долго уговаривать Ашу попробовать выщипать нитью брови. Поскольку в процедуре не участвуют иглы, лезвия или горячий воск, Аша делает вывод, что боль должна быть терпимой.
Но она права лишь наполовину. Ей приказывают откинуться на кресло так, чтобы голова лежала на подголовнике. Стилист в белом халате с бейджиком «Китти» просит Ашу закрыть один глаз и сильно растянуть кожу пальцами. Китти держит пальцами и зубами длинную перекрученную нитку. Ее лицо начинает мелькать в некомфортной близости от лица Аши. Вибрирующая нить обжигает надбровье, и от этого почему-то начинает щекотать в носу. Несколько раз Китти останавливается из-за того, что нить рвется, и еще несколько раз — когда Аша чихает. К счастью, вся процедура длится десять минут. С заплаканными глазами Аша садится в кресле, и Китти подает ей зеркало, чтобы девушка посмотрела на свои новые брови. Китти говорит Прии что-то на хинди, с чем кузина соглашается, качая головой.
— Что она сказала? — спрашивает Аша.
— Она сказала, что ты порядком заросла. В следующий раз не тяни так долго, тогда будет менее больно.
* * *Аша, Прия и Бинду сидят на виниловых диванчиках в маленькой кабинке ресторана «Чайна Гарден», который славится приготовленными на индийский лад блюдами китайской кухни. Бинду передает Аше тарелку с курицей в кисло-сладком соусе, пока та обсуждает с Прией предстоящую свадьбу. Аша уже узнала, что все ее кузины и даже кое-кто из их родителей едят в ресторанах невегатианскую пищу, но в доме дадимы по-прежнему сохраняют видимость того, что они полные вегетарианцы.
— Я слышала, что в кортеже джамаана, жениха, будет шесть белых лошадей, по одной за каждого двоюродного брата. А сам жених приедет в белом «роллс-ройсе», — шепчет через стол Бинду. Аша кладет в рот кусочек курицы, которая кажется скорее острой, чем сладкой или кислой.
Прия кивает, впиваясь зубами в спринг-ролл.
— Арре, мне кто-то сказал, что они потратили на свадьбу около кроре. Будут угощать десять тысяч гостей!
Девушка поясняет для Аши:
— Кроре — это сто лакхов, — и шепотом добавляет: — То есть десять миллионов рупий.
— У невесты в одном только ожерелье восемь карат бриллиантов. Это если не считать серьги и кольцо в нос. Она выбирает из трех гарнитуров: бриллиантового, изумрудного и рубинового. И на каждой руке по тридцать золотых браслетов весом в двадцать два карата каждый. Для одних только ее украшений нужен отдельный охранник, — усмехается Бинду и подливает всем зеленого чаю.
— Аша, ты вовремя приехала, — говорит Прия. — Это будет свадьба года. Там будет много подходящих холостых мужчин.
Прия подмигивает сестре, и все трое смеются как давние подруги. Аша хохочет так, что зеленый чай льется у нее через нос, а из глаз брызжут слезы.
* * *Перед тем как лечь спать, Аша записывает в дневник произошедшие за день события. Она с удивлением подмечает одну вещь: несмотря на то что еда здесь может быть слишком острой, одежда — неудобной, а процедуры в салонах красоты — весьма болезненными, она начинает считать это место своим домом, а всех этих людей — своей семьей.