Тайная дочь

— Где же эти фабрики? — Аша снова оглядывает маленькие лачуги и костры под открытым небом, пытаясь представить себе напичканный оборудованием заводской цех.
— На этом уровне располагаются дома, а фабрики выше. Практически все делается вручную или с помощью примитивных инструментов, — объясняет Мина. — Помнишь, что я говорила тебе о крайностях в Индии? Так вот, здесь ты увидишь их во всей полноте. Здесь уживаются хорошее и плохое. С одной стороны, — продолжает Мина, пока они идут вдоль поселения, — это нищета, грязь и преступность — худшие проявления человеческой натуры. С другой стороны, здесь ты можешь видеть поразительную изобретательность. Люди мастерят нужные вещи буквально из ничего. Каждая из нас за год заработает больше, чем они за целую жизнь. И все же они умудряются выживать. Здесь сформировано полноценное общество. Есть главари банд и ростовщики, но также есть целители, учителя, святоши. Как ты уже поняла, Аша, есть две Индии. То, что ты видишь в доме отца: просторные квартиры, слуги и обалденные свадьбы — это один мир. А есть такая Индия. Я хотела, чтобы ты ее увидела. И это подходящее место для того, чтобы ты могла начать свои изыскания.
  
36
 
В РУКАХ БОГОВ
 
Мумбай, Индия, 2004 год
Кавита
— Виджай идет в храм? — кричит Джасу с балкона, где начищает свои туфли.
Прежде чем ответить, Кавита выжидает момент. Она аккуратно выкладывает на дно чугунного котелка маленькие шарики из теста, они сильно шипят. Как только шкворчащее масло затихает, женщина оборачивается в сторону двери и говорит:
— Я не знаю. Он не сказал.
— Значит, не будем его ждать.
Этот ответ Джасу дает по поводу любого семейного похода последние три месяца. Родители пытались поговорить с сыном после того случая с полицией. Он настаивает на том, что полиция охотилась за ним из-за его отказа платить им дань с курьерского бизнеса. С тех пор Виджай самоустранился и почти все свое время стал проводить где-то с Пулином и другими парнями.
Кавита вынимает из котелка последнюю партию шариков и выкладывает их к остальным на покрытый бумагой поднос. Она вытирает руки о кухонное полотенце, заткнутое за пояс сари.
— Я окуну их в сироп, когда вернемся. Иду переодеваться.
Она решила приготовить на Дивали гулаб джамун, несмотря на то что с приготовлением этой сладости было много сложностей. В этом году они с Джасу особенно трепетно отнеслись к Дивали. Им хотелось съездить в Дахану, но Джасу не отпустили с фабрики. Поэтому Кавита подумала, что небольшое напоминание о доме скрасит их праздник вдалеке от родных. К тому же часть можно взять на обед к Бхайе. Кавита спешит в спальню, чтобы переодеть сари. Они постараются успеть в храм до того, как хлынет основная масса народу. В храме Махалакшми это самый оживленный день в году. И в отличие от сагиба и мемсагиб, которые дали им с Бхайей выходной, у них нет водителя, который мог бы подвезти их прямо ко входу.
* * *
— Кавита бен, не стоило так утруждаться! — восклицает Бхайя, увидев ее на пороге с большой миской гулаб джамуна. — Но мы, конечно же, с удовольствием отведаем плоды твоих тяжких трудов. Заходите, пожалуйста.
Бхайя улыбается и приглашает Кавиту с мужем в квартиру. Кавита с удивлением отмечает, каким маленьким кажется жилище Бхайи. Две комнатки, почти такие же, как были и у них в прежнем доме. Сейчас здесь собрались их давние соседи и родственники Бхайи. Все тепло приветствуют Кавиту и ее супруга.
— Джасу бхаи, да ты никак отрастил животик? Чем кормит тебя жена в вашем модном Сионе? — похохатывает муж Бхайи.
— Какое миленькое сари, — говорит Кавите одна из соседок, восхищаясь роскошным нарядом сочного бордового цвета.
— Спасибо, — отвечает Кавита и смущенно отворачивается. К счастью, они быстро усаживаются, держа на коленях полные тарелки. За столом обсуждают погоду (плохую), урожай томатов в этом году (хороший) и цену на хлеб (высокую). Говорят о детях и внуках, об их достижениях в школе и подвигах на поле для крикета. А потом разговор неизбежно переходит на индийское кино.
 
— Ты смотрел «Байкеров», Джасу бхаи? Посмотри, — советует один сосед.
— Отличный фильм, — добавляет другой, согласно кивая.
— Да, мы видели его на прошлой неделе, — говорит муж Бхайи. — Отличный. Высший класс. Не то что эта болливудская чушь. Там про банду преступников на мотоциклах, понимаешь? Не на скутерах, как у нас везде на улицах, а на настоящих быстрых мотоциклах. Они гоняют по всему Мумбай, грабят и всячески вредят людям, понимаешь? А полиция не может их поймать, потому что они очень быстро смываются. И так каждый раз! — Он хлопает руками по ляжкам и хохочет.
— Правда Абхишек Баччан там крутой красавчик, най? — говорит Бхайя своей сестре.
— Да, но мне больше нравится Джон Абрахам. Такой безобразник!
Сестры смеются, как девчонки, что никак не вяжется с их возрастом. Если сложить их годы вместе, получится целый век.
— Банды обсуждаете? — присоединяется к их беседе муж Бхайи. — Вы слышали, что члены банды Чанди Баджана снова подтянулись? О да! Сам-то он в другом месте, но в Мумбай на него все работают, понимаешь? Наркотики продают. Торгуют вовсю. Говорят, героин, — рассказывает он, подняв бровь и кивая со знанием дела. Ведь среди них он один из немногих, кто умеет читать газеты.
Кавита пробует овощной бирьяни и поглядывает на Джасу, чтобы проследить за его реакцией, но лицо мужа бесстрастно. Тогда она сама решает вступить в разговор.
— А где они проворачивают свои дела? Эта банда? В какой части Мумбай? — интересуется Кавита, стараясь продемонстрировать не более чем праздный интерес.
— Везде. Даже прямо здесь, в нашей округе. Вы же знаете этого мальчика, с которым Виджай и Четан дружили в школе? Патела… хм, Пулина Патела? Они живут в двух кварталах отсюда. Я слышал, что он связан с этой бандой. Полиция давно за ним наблюдает.
Муж Бхайи качает головой и кладет в рот большую порцию риса.
Кавита чувствует укол в сердце, будто жуткая правда скребется изнутри, желая выйти наружу. Она пытается сосредоточиться на еде, но кусок не лезет в горло. Разговор переключается на последний скандал в правительстве, потом все снова обсуждают кино. Под конец женщины собираются на кухне и хвалят приготовленные Бхайей блюда, а мужчины остаются в комнате.
— Кавита, когда вы начнете подыскивать Виджаю жену? Ему ведь почти двадцать, да? — спрашивает Бхайя.
— Да, — говорит Кавита, с облегчением переключаясь на более светские темы, касающиеся ее сына. — Я тоже думаю, что пора, но у меня такое ощущение, что его это не интересует. Говорит: «Я еще слишком молод, слишком молод, мамочка», — качает головой Кавита и улыбается, наверное, впервые с начала вечера.
— Не затягивайте, бен. Сейчас, когда вокруг столько парней, а девушек не хватает, с этим стало сложнее, — понижает голос до заговорщического шепота Бхайя. — Некоторые семьи даже платят деньги за невест из стран типа Бангладеша.
Улыбка исчезает с лица Кавиты, потому что на душе снова начинают скрести кошки. Столько парней. Не хватает девушек. Неприятное чувство охватывает Кавиту. Ей мерещится запах муссонных дождей, хотя стоит ноябрь. Посреди ясного неба за окном она слышит рокочущие раскаты грома. Женщина закрывает глаза и знает, что в следующий миг услышит детский плач. Открыв глаза, Кавита видит смеющуюся Бхайю и ее сестер, поддразнивающих мужей за то, что те сунулись на кухню в поисках конфет.
Остаток дня проходит как в тумане. Кавита не чувствует даже сочную сладость гулаб джамуна — десерта, с которым она провозилась все утро, она и не заметила, как его кто-то положил ей на тарелку. Женщине кажется, будто она стоит на балконе и смотрит на сидящих в комнате друзей через стекло. Ей нестерпимо хочется уехать, сбежать домой. Однако самой израненной частью своего сердца она понимает, что нигде не сможет спрятаться от своих чувств. Даже Джасу не сможет помочь. Когда вся компания собирается расходиться, Джасу и Кавита прощаются с друзьями. Они проходят несколько кварталов, почти не разговаривая.