Очаги ярости (СИ)

Когда крысы опять перестали сыпаться, Барри сказал:
— Надо забрать отверстие решёткой.
Между прочим, к такой идее он пришёл, потому что внимательно выслушал Эссенхельда. Тот говорил о барьере — так вот он вам и барьер. Да, зомбикрыс он, пожалуй, не остановит. Но, может быть, остановит его — неопознанного зомбификатора.
А ещё где-то там, на площадке вентиляционной шахты, находились и два человеческих тела, те, что туда доставили Оукс и Дэй...
В этот момент перед Смитом встала такая проблема: как из квершлага доставить решётку сюда, к отверстию вентиляции? Может, кому-то дело покажется плёвым, но когда у тебя один бластер, когда некого даже оставить посторожить у опасного места, а отыскать в квершлаге нужный запасник быстро способен только один лишь ты…
Но, коль некуда деться, приходится доверять даже двоим учёным.
8 
А каков результат? Майк Эссенхельд оправдал доверие, а Кай Гильденстерн — нет. Первый принёс решётку, а второй убежал. 
Дело в том, что Барри послал их обоих к запаснику в тот неудобный момент, как из отверсия начал спускаться зомбифицированный Нестор Оукс.
Барри занялся зомби, оба учёных умчались. Что будет дальше, в тот миг представлялось туго. 
Мог бы не выдержать Смит. Оукс, он всё-таки не какая-то крыса. Если такое прорвётся — шахте уж точно конец.
А всё-таки выдержал. Одолел зомбаков обоих (кроме Оукса вылез и Дэй). Как получилось, не хочется вспоминать. Страшный был опыт.
Важно, опять-таки, что Гильденстерн убежал. После нашли его — у основного ствола, возле шурфа с подъёмниками. Тут же нашли, когда всё только-только затихло.
А потом уж, когда поднимались на административный уровень, Кай Гильденстерн опять отличился. Принялся сразу распространять панику. Так напугал мальчишку в подъёмнике, что несчастный от страха его же потом и убил. Да, серьёзно: выпихнул вон из клети.
Вот вам вывод: капризы тщеславных учёных — это путь в никуда.
  
Глава 9. Сдохни в цветущем саду
 
(чуть позднее о том, что пораньше; 
комментирует Каспар Шлик, профессор ксеноархеологии из Башни Учёных, Новый Бабилон) 
1 
Эссенхельд — человек скользкий, что и говорить. И, конечно же, он на самом-то деле никакой и не Эссенхельд. Но отсюда не следует, что зовут его Кай Гильденстерн. Глупые сектанты из посёлка Новый Зеон были введены в заблуждение.
Подлинное имя этого якобы Эссенхельда — Бьорн Ризенмахер. Именно так, хотя знают о том немногие. Башня Учёных в курсе, и то не вся. Чтобы дознаться, на этого парня пришлось хорошо надавить. Он юлил, уворачивался, но под давлением сдался. 
Впрочем, всё по порядку.
Ризенмахер был в Башне впервые узнан под именем Эссенхельда. Парню дался особый успех — обнаружение целого выводка хвандехваров, терроризировавшего по ночам рудокопов из бабилонских трущоб. Справился парень, ясное дело, не сам. Он находился под руководством опытных следователей — Годвина и Мак-Кру. Но и следователи не справлялись без этого парня. Им не хватало элементарных зоологических знаний о повадках и образе жизни данных ксенорептилий.
После успеха многие думали: паренька подберёт Флетчер. Но, однако, не тут-то было. Флетчер, как все про него говорят, «осторожная задница». Надо думать, что что-то его в «Эссенхельде» том насторожило. Или кто-то ему донёс: парень связан с Бенито. Для приличных людей это факт нежелательный, нечего и говорить.
В общем, парня пристроили в транспортный профсоюз. Подсуетился известный родригесов прихвостень — Олаф Торвальдсен. Должность простая, задачи тоже несложные: езди, смотри на животных, пиши отчёты. Сильно науку не обогатишь, сильно транспортникам не поможешь, но хоть как-нибудь выживешь, что по нынешним временам очевидный плюс.
Дальше тот «Эссенхельд» имел и ещё целый ряд дешёвых успехов. Например, на арене кого-то там победил: парня по кличке Кулак с уголовным прошлым. Но разумеется, хвандехвары, разысканные в Бабилоне — то был успех настоящий, Годвин с Мак-Кру обязательно подтвердят.
 
Именно этот успех надоумил и Хлодвига Бека вспомнить о нём в тот момент, когда Башня Учёных вовсю обсуждала проект следственной экспедиции — к Стэнтону, на Ближнюю шахту.
2 
Да, пару слов надо сказать о причинах и целях. Не для записи, а для души. Потому что причины и цели я назову настоящие.
То, что у Стэнтона сгинуло сколько-то рудокопов — это причина? Нет. Это удобный повод. Всё же без повода никому не послать следственную экспедицию в вотчину этого самодура, на Ближнюю шахту.
Что же причина? Причина, конечно, сам Стэнтон. Есть и причина немножечко поконкретней — это судьба хорошего человека. Да, хорошего. У него очень много имён, но фамилия только одна: Мендоса. Если же звать с именами, получится так: Херес-де-Мендоса-и-Вега-де-Коммодоро… Впрочем, у этих латиносов трудно бывает понять, где там имя, а где фамилия — всё едино. Но это всё, без сомнения вовсе не важно, когда человек хороший. Даже не просто хороший, а твой человек. Твой человек в Ближней шахте, под боком у Стэнтона.
Стэнтон думал, его человек, а человек-то твой…
Но в какой-то момент Стэнтон прогнал человека. Прицепился, как всякий из самодуров, к ерунде. Мол, у Мендосы длинное-длинное имя. Стэнтон — он пунктик имел, ему времени жалко.
А Мендосе-то каково? Мендосе обидно.
И тебе это тоже обидно, коль Мендоса твой человек…
Только думать не надо, что притяжательное местоимения «твой» говорило сейчас о принадлежности человека-Мендосы скромному и незлобливому профессору Каспару Шлику. Нет, это было бы явно ошибочным мнением. Каспар — он крупный учёный, светило в археологии ксенокультур, но никогда не большой начальник: Каспару незачем.
Просто надо такое иметь в виду: Каспар Шлик никогда, вообще никогда не был склонен себя выделять в единицу, что была бы отдельна от бабилонской Башни Учёных. Ну а Башня Учёных — это в первую очередь главный учёный, а зовут его Хлодвиг Бек. Нет, не так: великий магистр Хлодвиг Бек. Не профессор, заметьте — великий магистр; это особое звание. Профессоров, как изволите знать, очень много, а великий магистр один: я не скажу за Вселенную и за все науки, но в городе Юрбурге, расположенном на одноимённой планете, в сфере ксеноистории это именно так.
Хлодвиг Бек — он не просто великий магистр Юрбургского университета, он старейший ксеноисторик в этом богатом традициями образовательном заведении. Именно он основал, между прочим, и сам факультет ксеноистории, воспитавший практически всех, кто составил костяк двух представительных экспедиций на Эр-Мангали, а теперь составляет и цвет Башни Учёных. Вся образованная Эйкумена знает Хлодвига Бека, впрочем, не каждый способен похвастаться тем, что его понимает. Трудно понять непосвящённым профанам, отчего же учёный, что был уже столь именит, не остался деканом в Юрбургском университете, а помчался сюда, к горнорудной планете, на раскопки одной из для многих незначимых ксенокультур. Что подвигло его? Как ни странно, сама наука.
Но не та, что творится в пустых богадельнях Академий наук. И не та, что штампует студентов в университетах. Речь о науке в самом продвинутом смысле. Речь о переднем крае. Речь, так сказать, о познавательном фронте в вечной борьбе человечества с тем, что зовётся неведомым.
Да, этот путь не усыпан одними розами. Всем известно, как мало свободы научного творчества ныне на Эр-Мангали. Мало кто мог ожидать подключения карантинной космосистемы. Но великий магистр не теряет присутствия духа, не считает себя трагически проигравшим. Он по-прежнему бодр, он следит за событиями на планете, он проводит исследования. С каждым днём здесь он знает всё больше об ископаемых артефактах.