Колыбельная для вампиров 4 (СИ)

«Идиотки! Все бабы как есть идиотки! Даже самые лучшие из них… Нет! Ну, надо же было додуматься до такой чуши! Я уж было подумал, что она осознала ошибку, но нет. Хладнокровная дрянь! Нужно было пристрелить её под горячую руку. Всё равно семь бед — один ответ, — Штейн яростно заметался по кабинету. — Дожил! Меня во многом обвиняли, но до такого ещё никто не додумался. Здорово! Оказывается, я ещё и педераст!.. И самое обидное, что это сказала распроклятая девчонка, к которой я действительно испытывал нечто похожее на любовь».
С расстройства Штейн вытащил «Столичную» и налил себе полный стакан водки. Проглотив обжигающе холодную жидкость, он одобрительно крякнул и потянулся к салатнику с хрусткими солёными огурцами. Когда внутри разлилось тепло, он закурил. Под действием только что состоявшегося разговора в его голову полезли давние воспоминания и, в частности, о том, как он впервые встретился с Палевским. Не подозревая о том, Рени ударила его в самое больное место.
  
Глава 10
 
Чёрное ожерелье
— И унёс серый волк царевну за леса и долы, прямиком в тридевятое царство, тридесятое государство и стали они там жить-поживать да добра наживать…
— Бабушка, а у них были детки?
— Ну, конечно же, внучек. Иначе откуда взялись бы оборотни?
Антология вампирских детских сказок
ГЛАВА 34. Жизнь иногда бывает невыносимо подлой, главное — не сломаться
Вампирская база в самом начале двадцатого века ещё не имела единого руководства. Старейший по своим соображениям почти не вмешивался в её внутреннее управление, если дело не касалось его генетических экспериментов или контактов с внешним миром. Потому внутренняя жизнь вампирской базы протекала хаотично, разбитая на зоны влияния отдельных групп или даже банд. Поэтому под главенством лидеров на ней сложились самые разные порядки — от вполне демократических до самой жестокой тирании и между ними полный набор промежуточных режимов.
Белокурый мальчик-феникс, красивый как ангел, оказался сразу же замечен вампирами в одном из глухих сел в Европе. Но Томасу не повезло — он угодил в одну из самых жестоких банд. Похитители сразу же его инициировали, хотя в то время ему не исполнилось десяти лет. Причиной послужило то, что он приглянулся вожаку банды, предпочитавшему однополые связи, причём только со своими сородичами. Очнувшись после инициации, по отдельным фразам бандитов Томас узнал, что выжил только чудом, о чём впоследствии ещё не раз пожалел.
Вспоминая прошлое, Штейн и сейчас болезненно поморщился, жалея, что не может ещё раз собственноручно прикончить всех тех сволочей, которые безнаказанно издевались над ним в его вампирском детстве. Пабло, главарь банды в чью безраздельную собственность он перешёл, помимо всего прочего оказался садистом. На первых порах, не выдержав ужасов подневольной жизни, мальчик частенько сбегал, но скрыться от банды было невозможно. При помощи ментала Пабло легко вычислял его местонахождение через ноосферу, а найдя, в наказание отдавал его ближайшим подельникам. Он знал, что таким образом больше всего унизит гордого мальчишку, дух которого он никак не мог сломить, несмотря на жестокие побои.
Поскольку ментал был его единственной зашитой, Томас быстро научился с ним управляться. Уникальные способности позволили ему создать совершенно непробиваемый мыслещит, наличие которого он маскировал внешними мыслями-обманками.
Теперь мальчик мог защитить свой внутренний мир, но ему по-прежнему приходилось терпеть издевательства бандитов. Для своего возраста он был рослым и сильным и дрался как одержимый, но тем хуже было для него. Чем ожесточённой он сопротивлялся, тем сильней ему доставалось. Тогда Томас сменил тактику.
Древний принцип «разделяй и властвуй» действовал безотказно, а умный мальчишка становился всё хитрей и изворотливей. Явных дураков Старейший уничтожал, но слабости делают даже умников дураками, особенно когда есть тот, кто их подмечает и использует в своих целях.
 
Освоившись в новой для себя среде, Томас начал стравливать бандитов. Внутренние разборки в банде становились всё ожесточённой и дело порой доходило до стрельбы, так что Пабло было чем заняться. Порой он не появлялся дома по несколько дней, а если заходил, то ненадолго и почти не обращал на него внимания, к великому облегчению мальчика.
Тем не менее Томас был предельно осторожен и лишний раз не рисковал, чтобы не попасться. Он вносил смуту в ряды бандитов только тогда, когда ему становилось совсем уж невмоготу. Тем более что Рубус, один из приближённых охранников Пабло, начал косо поглядывать на него. Это был мрачный неразговорчивый головорез, вдобавок умный и наблюдательный, к его досаде.
Вскоре охранник понял, кто является основной причиной ссор в банде и положил им конец. Проследив за мальчиком, он застал его за подготовкой очередной каверзы и до полусмерти избил. Тем не менее Рубус никому не рассказал о его проделках, иначе ему было бы не жить. Правда, Пабло, желая знать, кто так разукрасил Томаса, добавил ещё от себя, в результате чего он еле выжил.
В банде, состоящей только из мужчин далеко не все её члены, предпочитали однополые связи, поэтому гораздо больше было невольниц из числа вампирок. Совсем уж на рабском положении находились люди-ментальники. Их содержали в отдельном загоне, как скот. Более полугода непосильной работы, и изощренных издевательств никто из них не выдерживал. Зачастую ментальники сходили с ума или кончали жизнь самоубийством, видя, как их хозяева развлекаются. Невозможно остаться в здравом уме, видя, как живых людей используют в качестве мишени и на спор бросают в них ножи, или за малейшую провинность сдирают кожу.
Так что юные вампиры, по сравнению с ментальниками, находились в привилегированном положении, но и им приходилось несладко. Помимо сексуальных игрушек они служили своим хозяевам разменной монетой и даже своеобразной дичью. Чтобы банда не утеряла свирепость, обрастя ненужными сердечными привязанностями, вампирский молодняк частенько продавали с подпольного аукциона. Временами для развлечения Пабло устраивал охоту на двуногую дичь — в наказание тем членам банды, которые слишком привязывались к своим сексуальным игрушкам. Условия были таковы, что шансов на выживание почти не было. Как правило, выбранные жертвы погибали и зачастую от руки тех, кого они любили. Это была не жестокость, а своеобразный подарок — умереть, не мучаясь.
Убыль в рядах юных вампиров Пабло пополнял за счёт рейдов к соседям. Конечно, тех потеря молодняка не радовала, но до вооружённого конфликта дело обычно не доходило. Такое безрассудство сулило слишком много неприятностей. Свирепая, до зубов вооружённая и крайне мобильная банда Пабло обязательно нападала на смельчаков, пытающихся дать им отпор, и дело для них заканчивалось крайне плачевно. В лучшем случае бедолагам удавалось сразу же откупиться. Конечно, если было чем после учинённого погрома. В худшем — приходилось платить постоянную дань.
При всей своей свирепости бандиты редко убивали сородичей, дело было не в принципах и тем более не в уважении к себе подобным. Они боялись привлечь внимание Старейшего, который радикально подходил к решению проблем, мешающих нормальному течению эксперимента на базе, и безжалостно уничтожал виновников чрезмерной смуты.
Томас был одним из долгожителей среди невольников Пабло. Мальчик был слишком красив, и он никак не мог заставить себя расстаться с ним, хотя знал, что пора передать его другому или продать с аукциона. Несколько раз Пабло заносил его в списки и каждый раз вычёркивал. При всей своей бесчеловечности он по-своему привязался к упрямому мальчишке и даже начал давать ему некоторые послабления, не обращая внимания на глухое недовольство остальных членов банды. В общем, он сам угодил в ту же ловушку, что и остальные, только не находилось желающих указать ему на это.
Незаурядная сила воли давала Томасу силы жить, но по истечении трёх невольничьих лет, будучи уже подростком, он твёрдо решил, что пора уходить за грань, раз уж нет другого выхода. Тем более что в последнее время разъярённый Пабло слишком часто вымещал на нём досаду за неудачные походы к соседям. Неожиданно те начали давать грамотный отпор и его банда, неся потери, каждый раз позорно бежала. Колотя мальчика, Пабло рычал, что не даст победить себя какой-то интеллигентской гниде, начитавшейся книг и теперь возомнившей себя великим полководцем. Вот только тот, кто ему противостоял, был не только из среды учёных, которых не разрешалось трогать, он был из числа неприкосновенных. Выступить против таких значило выступить против самого Старейшего, а это было заранее проигрышное дело. Как было уже не раз проверено, возмездие следовало незамедлительно и каждый раз с заранее известным результатом. Старейший полностью уничтожал провинившееся вампирское гнездо, как говорится, со всеми его чадами и домочадцами. Он не щадил никого — ни бандитов, ни их жертв.