Только на одну ночь (СИ)
Фантазия… Фантазия у Эда работала не в ту сторону, и совершенно не так, как надо. Например, уже сидя в кухне за обеденным столом, касаясь пальцами полированного стекла, ему почему-то думалось о том, как Сапфиру на этом столе трахали. Наверняка в квартире ни одного предмета мебели не было, не помеченного Сапфирой и отцом таким вот непотребным образом. И это вызывало неясный внутренний дискомфорт, от этих мыслей приходилось принудительно отстраняться. А потом взгляд цеплялся за подтянутые бедра Сапфиры в этих её синих леггинсах, и все начиналось сначала. Точнее — не совсем сначала, в какой-то момент Эда унесло совершенно в сторону, и он поймал себя на мысли, что в уме уже залез ладонями под белую широченную футболку Сапфиры, скользил пальцами по вздрагивающему животу… Черт, ну какого хрена?
Эд Сапфиру ненавидел. Эд пришел сюда ей сказать о смерти отца, её, Сапфиры, любовника и Дома. А фантазии хоть бы хны, фантазия хотела размышлять о том, какого цвета у этой конкретной девушки соски. Розовые? Коричневые? А может быть, светлые, почти незаметные на белой коже? Тьфу ты, пропасть.
Зря, короче говоря, он решил попросить тот кофе, но ему было нужно сдвинуть отношение Сапфиры в нужную сторону.
— Ну давай, — нетерпеливо буркнула Сапфира, опуская перед Эдом чашку с кофе и приземляясь на стул напротив. Глядела она на Эда с нетерпением и от этого ему стало сильно не по себе. Он-то знал, что ей скажет. И при всей его неприязни, делать больно вот таким образом он не хотел.
Но отступать и оттягивать было уже некуда.
Эд коснулся пальцами обода чашки. Неуместность этого кофе стала еще острей. На самом деле, он не хотел вот так. Но… Если она не знала… Если не было других гонцов, спешащих сообщить эту весть Сапфире… Ну, в тусовке тематиков знали, но Сапфира-то в ней не появлялась. А секреты Козыря-старшего держались в установленных им границах даже сейчас. Он поручил связаться с Сапфирой Эду, и больше никто за эту задачу не взялся.
Эд двинул к Сапфире коробку, которую принес. Белую коробку. Теперь понятно, почему белую. Девушка замерла, глядя на коробку будто с опаской, а затем потянулась вперед, явно намереваясь открыть крышку сразу.
Эд накрыл её ладонь, сжимая пальцы. Это не было спланировано, просто сказать нужно было сейчас. До того, как она откроет. И видимо, что-то было в его лице, из-за чего Сапфира не только не вскинулась возмущенно, но и будто что-то поняла, резко бледнея и прикусывая нижнюю губу.
— Свет… — отрывисто произнес Эд, — Алекса больше нет.
Он сказал это даже не только ей. И себе тоже. И себя тоже резанул за живое, потому что всего неделя прошла, как отца не стало. Всего три дня с его похорон. Он и сам не успел это выпустить из себя, принять и пережить.
Сапфира не сказала ни слова.
Не пискнула, не всхлипнула.
Он вообще бы подумал, что она его не поняла, если бы девушка не стиснула уже его пальцы, с неожиданной силой, будто искала себе предмет, за который можно было удержаться.
И в эту секунду, когда из темных серьезных глаз побежали слезы, Эд ненавидел не Сапфиру. Только себя.
Глава 7. Настойчивый
Первые секунд десять в моем мире стояла свистящая тишина.
— Нет, нет, не может такого быть… — это орет мое сердце. Как маленький ребенок, думает, если упасть на пол и молотить об него руками и ногами — мир вдруг перестанет быть жестоким.
— Кажется, мудак не врет, — выдает свой беспощадный приговор мое чутье. И это на самом деле самое страшное.
Я вижу по глазам Неберта — ему действительно не по себе. Он и сам выбит из колеи. Кажется, нету у него привычки сообщать новости такого рода.
Я встала из-за стола, лишь бы не смотреть в лицо Антону, лишь бы он не видел этих проклятых слез. Ушла к окну, прихватив с собой со стола пару бумажных салфеток. Нет, некоторые вещи я в себе ненавидела, и вот эту эмоциональность — в первую очередь. Теперь неприятный мне человек в курсе моей слабости. Но боже, как же тошно, невозможно терпеть.
— Когда? — выдохнула я.
— Третьего октября, — негромко откликнулся Антон. Я его лица не видела. И не хотела. Но пришлось повернуться и шагнуть к столу, по-прежнему не глядя на Неберта. Просто я забыла на столе телефон. Поисковой запрос набрала, на дисплей телефона даже глядеть побоялась, выключила экранчик.
— От чего? — глухо поинтересовалась я, глядя как внизу, на детской площадке ползает малышня. У Алекса не было моды жаловаться на что-либо, иной раз мне казалось, что он не хочет, чтобы я знала хоть о какой-то его слабости.
— Ангиосаркома*, — невесело откликнулся Антон. — Обнаружили на ранней стадии, думали, что с терапией удастся протянуть хоть лет пять, но нет. Не удалось.
Алекс… Боже, был бы живой — это был бы твой первый косяк за все наше время вместе. Двинутый на том, чтобы демонстрировать лишь силу — взял и лишил меня возможности оказаться рядом в период его слабости. Я же хотела во что бы то ни стало быть с ним до последнего его вздоха. Но нет. Мне возможности не дали.
— Похороны были уже?
Мало шансов. Обычно вся эта волокита со вскрытиями после смерти длится дня три. Тут же прошло уже семь, но мало ли… Вдруг бывшая семья Алекса провозилась с ритуальными церемониями, и я могу хотя бы с ним попрощаться.
— Были.
Забавно.
Я же знаю, что у Алекса была и бывшая жена, и сын. Нет, я не требовала от них нормального отношения, но неужели Алекс не попросил никого из них позвонить мне? Неужели ни одна тварь не понимала, что это отвратительно — просто не дать мне проводить Его в последний путь. Ладно, жена — её от одного моего упоминания должно было перекашивать, но и Он бы вряд ли обратился к ней. А вот сыночек… Козел. Он же про меня знал. Должен был. Неужели было так сложно? Неужели его мамочка на похоронах бы закатила истерику?
Нет, нужно было проверить. В конце концов, передо мной сидел козел, пытавшийся затащить меня в постель. А сердце иррационально проталкивало надежду, что Антон мне врет и это все очередной маневр озабоченного идиота. Ох, как ему не поздоровится, если это действительно так… Но лучше бы было именно так!
Я ненавижу интернет за то, что информация была всего в одном запросе, поэтому какие-то горячие темы остывали сейчас гораздо быстрее. А сейчас эта моя ненависть обострилась особенно. Некрологи — естественно, есть. Немного — ну, Алекс не был супер-звездой, за которой охотно бегают журналисты, всего лишь крупным бизнесменом, но все же достаточно крупной шишкой, чтобы о его смерти писали. Правда была от меня на расстоянии поворота головы…
Но если бы я не дистанцировалась от всего, что не касается моей рабочей сферы — сама бы уже знала.
Хотя нет, дело было не в работе. Дело было в том, что я осознанно избегала поисков информации о делах Алекса. Во-первых — боялась травить себе душу, во-вторых… Ну, да, он велел в это не лезть, сказал, что если будет нужно — весточку о себе передаст сам. Передал…
На подоконнике кухни я оставила часть своих вещей, которые притащила с работы. Чашку, контейнеры, в которых грела еду, хлебцы для перекусов, фотку в прозрачной стеклянной рамке. С Танькиной свадьбы фотку. Она уже два года стояла на моем рабочем столе.
Я на этой фотографии была упоротая — пыталась поколотить невесту её же букетом. Эта умница как целилась… Бляха, а я ведь… Я ведь сочла это хорошим приколом от судьбы. В духе “Значит, Алекс точно вернется, и уже никуда от меня не денется”. Фотография полетела в стену, во все стороны брызнули осколки.
Фотка была не виновата, Танька была не виновата, а я… Я не могла. Мне смертельно хотелось что-то разнести.
Света, ты здесь не одна, держи лицо…
— Ты-то ему кто? — на выдохе спросила я, пытаясь перехватить накатывающую на меня истерику. Так-то неважно это было, но нужно же было чем-то занять мозг.
— Друг, — просто откликнулся Антон, скрещивая руки на груди. Я чудом не фыркнула. Нет, конечно, Алекс мог приятельствовать с любым, с кем бы ему вздумалось, но этот сопляк на друга Алекса не тянул. Да и тоже мне друг, интересно сколько раз спустил, перебирая мои фотки. Хотя… Фотки как-то к нему попали, может и вправду друг. Но в мой шаблон Его друга Неберт катастрофически не вписывался. Ладно. Плевать.