Идеальный рецепт на Новый Год (СИ)

Зато, листая страницы поисковика, я выяснила, что оливье можно готовить с грибами, креветками и даже красной икрой. Что лук можно добавлять или не добавлять по желанию. А также прочла не менее десятка статей о том, почему так вышло, что салат с французским названием оказался неотъемлемой частью российской новогодней традиции.
Но как я ни старалась сосредоточиться и погрузиться в поиск — меня постепенно и неумолимо клонило в сон. Сказывался долгий перелёт и ночь, проведённая в поисках. К тому же, возбуждение от попыток успеть на электричку уже выветрилось, колёса мерно стучали, а впереди было ещё не меньше часа пути.
  
9. О пользе здорового сна
 
Водяные раздражали. Волк стряхнул с пальцев капли грязной воды и мрачно оглядел поверхность Невы. Словно издеваясь, на водной глади тут же нарисовалось зеленоватое лицо с рыбьими глазами. Мужчина прищурился и вскинул руку, словно пытаясь поймать нарушителя. Едва на его пальцах заискрились крошечные молнии, лицо исчезло. Волк со вздохом опустил руку. Жаль, но в данном случае использовать молнии было нельзя: из-за контакта с водой существовала реальная опасность поджарить самого себя, а заодно и всех любителей зимней рыбалки поблизости.
Опустившись на корточки, Волк стянул тёмные очки и упёрся локтями в согнутые колени. Надо было что-то делать. Вот только что? Сейчас зима, и крупное рыболовецкое судно в Неву, увы, не пригнать — застрянет. А если оставить, как есть — водяные сами не раньше Крещения в свою Охту уберутся. Штатные русалки, конечно, в отделе были, но куда им с водяными тягаться — тем более, тут их трое. Извечные дебоширы: Ёрш, Неждан и Баламут. Каждую зиму что-нибудь выдумывают. И каждое лето подмывают опоры Беляевского моста. Сил уже нет…
— Что делать будем? — пробасили над ухом. Волк улыбнулся, узнав голос Медведя, но улыбка эта быстро сползла с лица.
— Понятия не имею, — признался он.
— А какие варианты?
Волк пожал плечами:
— Как обычно: уговоры, шантаж, подкуп и грубая сила.
— Грубая сила отпадает.
— Это да.
Волк ещё раз окинул взглядом Неву. Что-то надо было решать, и быстро. Пока на набережные не потянулись зеваки. Это пока они вдвоём были условно защищены от любопытных взглядов: дальний берег Заячьего острова от прохожих заслоняла Петропавловская Крепость, а оба ведущих к ней мостика были перекрыты «по техническим причинам». Вот только небо уже начало понемногу светлеть, а меньше, чем через час наступит рассвет, и тогда любые манипуляции станет видно издалека.
— Решили что-нибудь?
Оба пропустили момент, когда к ним подошла Катя — стажёр-оперативник со слабеньким даром и красным дипломом по культурной психологии. В силу образования она чаще всего выступала в роли парламентёра.
Волк смерил девушку оценивающим взглядом. Потом нехотя поднялся на ноги, отряхнул брюки, нацепил тёмные очки и выпрямился в полный рост.
— Будем договариваться, — сказал он.
Медведь кивнул и встал рядом. Им предстояла премерзкая процедура. Ведение переговоров с нечистью выматывало не только морально, но и физически.
— Сейчас бы пожрать чего-нибудь, — протянул Волк.
— Как закончим, куплю тебе шаверму, — усмехнулся Медведь.
— Как закончим, вам нужна будет сухая одежда, — вмешалась Катя. — Вы мне водяного дадите уже или нет?
Мужчины вздохнули, затем резко выдохнули и синхронно погрузили руки в воду по локоть.
Я проснулась рывком и ошалело заозиралась по сторонам. За окном пролетали деревья и какое-то поле. Увы, этого было недостаточно, чтобы понять, где я находилась. То есть, находилась-то я в электричке — эту часть я помнила отлично — а вот где именно… Но тот факт, что на улице уже рассвело, практически вогнал в панику: когда я засыпала, за окнами было ещё темно, и кто знает, сколько я могла продремать под убаюкивающий стук колёс.
Соседа рядом не было — вероятно, вышел на одной из предыдущих станций. И не у кого узнать, где же я сейчас нахожусь. Хотя… Я мысленно дала себе подзатыльник: я ведь помнила, что электричка должна была проезжать Бабино-2 около 10:30. Так что теперь просто свериться с телефоном…
 
Гаджет обнаружился на сидении рядом со мной. Я схватила его, провела пальцем по экрану и вздрогнула, когда вместо рабочего стола передо мной возникло лицо шефа и значок входящего звонка. Промедлив секунду, я приняла вызов и поднесла телефон к уху, уже ожидая какую-то подлянку.
— Глория Александровна?
Я внутренне сжалась. Судя по тону и по тому, что обратился начальник по полному имени, ничего хорошего он мне сказать не хотел.
— Слушаю, — отозвалась я.
— Почему не на рабочем месте?
Я опешила. Просто застыла и потеряла дар речи. В каком смысле — не на рабочем месте? Я в отпуске, вообще-то. До конца новогодних праздников в отпуске… Именно это я и озвучила:
— Я же только десятого числа из отпуска выхожу, Геннадий Юрьевич.
— Это мне известно. Но также мне известно, что сегодня утром вы самовольно договорились с коллегами о переносе смены.
Я почувствовала головокружение, дыхание перехватило. Каком ещё переносе? Да, разговор об этом действительно был, но я же ясно дала понять, что на замену выйти не смогу. Или недостаточно ясно? Божечки, это что же теперь будет?
— Как договорилась? Послушайте!.. — я постаралась медленно вдохнуть, но получилось плохо. — С утра мы с девушками действительно виделись, и они просили их подменить, но я отказалась, потому что…
— Это меня не касается. При встрече сможете обсудить с коллегами это недоразумение, но через полчаса жду вас на рабочем месте.
— Но я не могу! Геннадий Юрьевич, я сейчас в двух часа езды от города!.. Алло?
Отметив, что из динамика больше не доносится звуков, я отняла телефон от уха и уставилась на экран, недоумевая, почему шеф бросил трубку. Но всё оказалось ещё хуже: телефон не реагировал. Ни на экран, ни на кнопки. Попыталась включить долгим нажатием. Дисплей мигнул картинкой пустой батареи и погас. А я с досадой хлопнула себя ладонью по лбу. Ну точно, аккумулятор же был почти разряжен… Прекрасно! Просто прекрасно!
Осознав, что проваливаюсь в панику, я глубоко вдохнула, зажмурилась и медленно, про себя, сосчитала до десяти. После чего плавно выдохнула и открыла глаза. Я стояла в электричке. К моему удивлению, сама электричка тоже стояла. А прямо напротив моего окна красовалась белая металлическая табличка, на которой чёрными жирными буквами было выведено «БАБИНО-2».
Я ахнула, подхватила сумку и со всех ног кинулась к выходу. Дверь в тамбур поддалась раза с третьего. Но стоило мне, наконец, оттолкнуть её в сторону и протиснуться в тамбур, как двери вагона захлопнулись.
— Неет!
Я кинулась к двери, и начала с силой колотить по ним ладонями. Нужного результата это не принесло, зато колёса пришли в движение, и вагон тронулся. Я смотрела на платформу широко распахнутыми от ужаса глазами, пытаясь найти решение. Но вместо решения наткнулась на изумлённое лицо Кондратия. Где-то на краю сознания вспыхнула мысль о том, что, вероятно, я проснулась в тот момент, когда он поднялся со скамьи. А не увидела я его потому, что на тот момент он уже исчез за перегородкой тамбура…
Я тихонечко взвыла: это была его станция. Он выходил здесь. И, конечно, он бы и меня мог разбудить, скажи я ему, куда еду… Да при чём тут он — я же могла просто поставить будильник. Или попросить Леру позвонить за десять минут до прибытия на станцию. Или… Да мало ли вариантов — но я просто отрубилась и проспала целый час. И теперь мне придётся идти пешком до предыдущей станции по обледеневшим рельсам! Да что ж я за редкостная неудачница-то сегодня!
К счастью — или к сожалению — долго жалеть себя не получилось. Ровно через шесть минут электричка затормозила на станции Торфяное, и я, прекратив причитать, шагнула на платформу. Вид не впечатлил: С одной стороны лес, с другой — лес и поле. И только вдалеке виднелись какие-то домики. Впрочем, домики мне были без надобности, поэтому я просто побрела в сторону края платформы по направлению к предыдущей станции.