В башне

Часть 9 из 19 Информация о книге
  «Никто не ждет, никто не знает…»
   Никто не ждет, никто не знает,
 Что ужас будет явлен вновь.
 О мщеньи яростном взывает
 Недавних жертв святая кровь.
 
  В тот день, сойдясь под красным флагом,
 Мы с песней кинули завод,
 Из переулка спешным шагом
 Наперерез нам вышел взвод.
 
  Быль залп. Передние смешались.
 Товарищ мой лежал ничком,
 И мнилось, дьяволы смеялись
 Злорадным, гаденьким смешком.
 
  Их зубы, не штыки, блестели,
 И барабанщик не был пьян,
 Нет, это смерть в его шинели
 Усердно била в барабан.
 
  И вот опять никто не знает,
 Что ужас будет явлен вновь.
 О мщеньи яростном взывает
 Недавних жертв святая кровь.
 
 
  В ту ночь
   Мы были прокляты судьбой,
 И шли неверными шагами,
 Наш пес понурый в худой
 Тащился, нехотя, за нами.
 
  Нависнув низко облака,
 Клубили темные волокна,
 Навстречу нам издалека
 Ползли загадочные окна.
 
  Мне что-то чудилось едва,
 Чему противилось сознанье.
 Нам были тягостны слова,
 И было трудно длить молчанье.
 
  Вдруг пес завыл и побежал.
 Мой крик упал на полуслове,
 На тротуаре труп лежал
 Лицом в пятне застывшей крови.
 
  Еще один. Сыны земли,
 Когда же цепи распадутся?
 Остановились, обошли…
 И шли, не смея оглянуться.
 
 9 января 1905 г.
 
  Заклятые
   Гудок, протянув до высот,
 Пал, как стон из надорванной груди.
 Из каменной пасти ворот
 Выходят заклятые люди.
 
  Рубахи и лица у всех
 Потно-грязны от нефти и печи.
 Непонятно звучит мне их смех,
 Будят жуткость их мирные речи.
 
  Я знаю бесплодность забот
 И томлюсь о спасительном чуде.
 Каждый вечер из пасти ворот
 Выходят заклятые люди.
 
 
  О железном шахтере
   Потерпи, товарищ, скоро
 Будешь сыть я пьянь за двух.
 Про железного шахтера
 С каждым днем яснее слух.
 
  Не напрасно в камнях чах ты,
 Ждал и верил много лет.
 Он нас выведет из шахты
 На веселый, вольный свет.
 
  Ноет грудь и поясница,
 И стоит туман в глазах.
 Полетит душа, как птица,
 Отдохнуть в родных полях.
 
  Нам, товарищ, по дороге,
 Оба — пасынки судьбы,
 Кто-то встретить на пороге
 Покосившейся избы.
 
  Потерпи еще, брат, скоро
 Будешь сыт и пьян за двух.
 Про железного шахтера
 С каждым днем яснее слух.
 
 
  Мужики
   Идут мужики и несут топоры,
 Что-то страшное будет.
 Достоевский. «Бесы».
 
  Помню, грабили усадьбу,
 Ворвались в притихший дом,
 Воя, звал набат на свадьбу
 Смерти с красным петухом.
 
  Полню парня без рубахи,
 Чьи-то бранные слова,
 Хриплый стон, топор… и с плахи
 Тупо ткнулась голова.
 
  Не забыть ее качанья
 На рожке блеснувших вил
 И мгновенного молчанья
 Как бы вскрывшихся могил.
 
  О безумье! Мне казалось,
 Что я где-то вдалеке.
 Помню, девочка смеялась
 С куклой в крошечной руке.
 
  Жгли, и грабили усадьбу,
 И трещал, и падал дом,
 Воя, звал набат на свадьбу
 Смерти с красным петухом.
 
 
  Белый ворон
   Не обманет сон вчерашний.
 Белый ворон, знаем мы,
 Прокричит опять над башней
 Нашей пасмурной тюрьмы.
 
  Прокричит и дрогнут своды,
 Упадут замки дверей,
 И мы с песнею свободы
 Встретим солнце новых дней.
 
  Может быть, нас много ляжет
 Вместе с стражей у ворот,
 Но, кто выйдет, тот им скажешь
 И, ликуя, поведет.
 
  Будут выстрелы и смены,
 Явность каждого лица,
 И затмятся в дыме стены
 Королевского дворца.
 
  Не обманет сон вчерашний.
 Белый ворон, знаем мы,
 Прокричит опять над башней
 Нашей пасмурной тюрьмы.
 
 
  В дороге
   Стелется дым, колеса стучать, стучать…
 Все дальше, дальше, в небо и степь,
 Колеса стучать, стучать…
 И лязгает цепь.
 
  Означился месяц молочным серпом,
 Вечер темнее, месяц яснее,
 Гонится столб за столбом,
 И рельсы, как змеи.
 
  Город, каменный лжец, всех предельных предел,
 Да, я не быль твоим, город, проклятый мной;
 Я о крыльях мечтал, я, как птица, хотел
 Слиться вольной душой с этой ширью степной.
 
  Вчерашнее страшно и кажется сном:
 Бледные ручки… «тятя, не надо»…
 Дьявол с кровавым пятном…
 И люди как стадо.
 
  Стелется дым, колеса стучат, стучат,
 Все дальше, дальше, в небо и степь,
 Колеса стучат, стучат,
 И лязгает цепь.
Перейти к странице:
Предыдущая страница
Следующая страница