В башне

  
Ведьма
 
 
 
Она что-то пела и жалась ко мне,
 
И мчались мы долго в санях расписных,
 
На башенной тройке коней вороных
 
Серебряным лесом при ясной луне.
 
 
 
Морозило крепко и пыль из-под ног
 
Колола лицо и пушила ковер,
 
Вдруг в сумрачных елях сквозь белый узор
 
Призывным намеком блеснул огонек.
 
 
 
И кони свернули и вынесли нас
 
На малое поле к избушке кривой.
 
За тусклым стеклом огонек золотой,
 
Как будто кто дунул, мигнул и погас.
 
 
 
«Что ж это» — смущенно промолвил я ей.
 
«Поди, постучи», засмеялась она.
 
И только успел я дойти до окна,
 
Гляжу и уж нет ни ее, ни коней.
 
 
 
Стал звать я, никто не ответил на зов,
 
Прислушался, робко доносится л бег.
 
Лежит, как алмазы, сверкающей снег,
 
Ни звука вокруг и не видно следов.
 
 
  
Царевна
 
 
 
Над синим морем дуб зеленый,
 
Под дубом терем златоверхий,
 
А в терему краса — царевна,
 
 
 
И день и ночь глядит царевна
 
На перстень с камнем самоцветным,
 
Глядит и горько, горько плачет.
 
 
 
Принес ей перстень воронь черный,
 
Взмахнул, вещун, крылом широким,
 
Взмахнул и скрылся в поднебесьи.
 
 
 
Царевна плачет, причитает:
 
«Зачем ты, солнце-ведро, всходишь,
 
Зачем ты, ветер, тучи гонишь?
 
 
 
От слез не вижу бела-света,
 
И как в ненастье цветик вянет,
 
От слез краса моя завяла.
 
 
 
Очнись, мой любый, мой голубый.
 
Во чистом поле конь твой рыщет,
 
Лихого посвиста не слышит.
 
 
 
Очнись, мой любый, мой голубый.
 
Очнись и встань на резвы ноги,
 
Сядь на коня; скачи быстрей.
 
 
 
Уж я раскину черны косы,
 
Возьму тебя на жарки груди
 
И замилую-зацелую».
 
 
 
Царевна плачет у оконца,
 
Шумит над нею дуб зеленый,
 
Внизу о камни море плещет.
 
 
* * *
 
 
Ночной порой по темным волнам,
 
Раскинув бороду седую,
 
Плыл царь морской, считая звезды;
 
 
 
Он из-за шума слышал голос
 
И видел, старый, как царевна
 
Метнулась с берега крутого.
 
 
 
Рукой чешуйчатой ударил,
 
До дна буруном вспенил волны,
 
Увлек на дно красу царевну.
 
 
 
Вставало солнце из-за тучи,
 
В царевнин терем заглянуло,
 
Был тих и пуст царевнин терем.
 
 
 
Царевна дверь не притворила,
 
Пролетом ветер скрипнул дверью.
 
Был тих и пуст царевнин терем.
 
 
 
Дуб прошумел зеленым шумом
 
И стукнул веткой над оконцем.
 
Был тих и пуст царевнин терем.
 
 
* * *
 
 
 
На дне морском дворец хрустальный,
 
А во дворце краса царевна,
 
И царь морской у ног царевны.
 
 
 
Вверху то прозелень, то просинь,
 
Вокруг все чудища, да рыбы,
 
Да девы с рыбьими хвостами.
 
 
 
Царевна спит, царевне снится:
 
«Опять он с нею, сокол ясный»… —
 
Все в серебре смеется море.
 
 
 
Но лишь пробудится царевна,
 
На перстень взглянет, сон свой вспомнит,
 
Слезами жгучими зальется.
 
 
 
И в гневе царь скликает ветры,
 
Вздымает волны словно горы
 
И корабли за днища ловит.
 
 
  
«Далеко в пустыне моря…»
 
 
 
Далеко в пустыне моря
 
Спят глухие острова,
 
Там поет он, волнам вторя,
 
И душа его мертва.
 
 
 
В ночи ясных новолуний,
 
В ночи пьяной тишины
 
Он, созвав морских колдуний,
 
Славить девственность луны.
 
 
 
Совершает омовенье,
 
Шлет заклятные слова,
 
Правит чары и служенья,
 
Но душа его мертва.
 
 
 
Кругом в круг проходят смены,
 
Каждый облик нем и строг,
 
Волоса, белее пены,
 
Клочно падают до ног.
 
 
 
На рассвете девы моря
 
Покидают острова,
 
Вновь поет он, волнам вторя,
 
И душа его мертва.
 
 
  
Призыв
 
 
 
Навестите склеп старинный,
 
Приходите в лунный час,
 
Буду ждать и саван длинный
 
Расстелю для вас…
 
 
 
Прилетят седые совы,
 
Закачаются кресты,
 
Тихо встанут, сняв покровы,
 
Девы мертвой красоты.
 
 
 
Будем петь о светлых чарах
 
Первой страсти юных дней,
 
Будем виться в легких парах,
 
В полусумраке ветвей.
 
 
 
Приходите, только с вами
 
Я могу быть до зари,
 
Чтоб взглянуть, как за холмами
 
Загорятся янтари.
 
 
 
Навестите склеп старинный,
 
Приходите в лунный час,
 
Буду ждать и саван длинный
 
Расстелю для вас.