Золотой лук. Книга вторая. Всё бывает

Ветер. Тишина. Проходит время.
Гермий идет в пещеру. Ложится на каменный пол. Сворачивается калачиком, сует большой палец в рот, как это делают дети.
Засыпает.
Ему снится Тифон. Тифон ему снится по частям, это не страшно и даже забавно. Отдельно – змеи ног. Отдельно – драконы рук. Отдельно – косматая голова. Глаза закрыты, язык вывалился наружу. Отдельно – огонь, из которого теперь куют молнии. «Тронул тут: коза, – говорит кто-то, кажется, сам Гермий. – Тронул там: лев. Коснулся в другом месте: змея. Сунул руку в огонь: костер. Если нет зрения, как собрать целое?» Змеи, драконы, гигант, пламя. Многотелость Тифона. Многотелость Ехидны. Многотелость их дочерей, Химеры и Гидры.
Многотелость. Часть букв осыпается наземь. Остается другое слово, резкое как удар бича: месть. Нет причин для страха, но Гермий вздрагивает. Скверный сон, нужен другой.
Ага, вот и он.
Ему снится лира. Лира из панциря черепахи, с тростниковыми колка́ми. Эту лиру он отдал гневному Аполлону, как плату за украденных коров. Семь струн, семь сестер. У каждой свой особый звук. Где ни заиграют на лире, мама, там вспомнят тебя и остальных Плеяд. Где звучит лира, там светите вы, дочери Атланта, даже если на дворе ясный день.
Небесное мерцание тайком пробирается под темные своды, укутывает спящего одеялом из звездного пуха.
 
Эписодий восемнадцатый
 
Гроза над крепостью
  
1
 
Циклоп берется за копье
 
Двор было не узнать.
Гулкий и пустой вчера – только ветер да эхо собственных шагов – сегодня с утра он полнился людьми, гомоном, суетой. Точь-в-точь Эфира накануне праздника! На крыльце степенно беседовали советники правителя – этих за стадию узнаешь, не ошибешься. Кто-то до хрипоты спорил со стражей в воротах. Рабы таскали корзины и амфоры; их действиями, стоя в тени портика, руководила хозяйственная, не в пример вчерашнему, Сфенебея. Рядом с ванактиссой, отблескивая бронзой доспехов, замерли две живые колонны: телохранители.
Ликийцы, подумалось мне. Ликийские копья.
Они и впрямь были при копьях, эти двое. Лица их надежно скрывали глухие забрала шлемов. Похоже, телохранители и впрямь не отходили от госпожи ни на шаг. Почему? Кто может угрожать жене правителя в доме ее мужа?
Удивительно еще, что эта грозная парочка не заявилась вчера в мои покои. Небось, за дверью ждали. А зашли бы – то-то бы мы повеселились!
Стайкой мотыльков выпорхнули служанки. Косились на меня, хихикали, прикрывали рты ладошками. Притворялись, что заняты делом. Поглядывали на госпожу: не гневается ли? Сфенебея оставила девиц без внимания. Зато я был нарасхват. Служанки, советники, рабы – несчастный Беллерофонт стал центром общего интереса. Я поспешил сойти с крыльца, нахлобучил на голову мягкую шляпу из войлока – ее мне подарили вместе с хитоном. Безвылазно отсиживаться во дворце, служа темой для пересудов? Нет уж, лучше мы прогуляемся по городу. На улицах Аргоса тоже есть шанс быть узнанным, но я надеялся, что отсутствие Агрия и новая одежда помогут мне обойтись без приключений.
Да, шляпа. В такой же объявился Гермий, когда я впервые его увидел. Воспоминание не из приятных, но больше мне нечем было прикрыть голову – и лицо, насколько возможно.
Краем глаза я заметил движение. Двор напоминал деловитый муравейник, все куда-то шли, что-то тащили, несли, торопились, прохаживались, но это движение было иным, особенным. Целенаправленным? Опасным? Двусмысленным?
Не знаю.
Циклоп пересекал двор наискось, как боевой корабль – залив. Перед абантом расступались морские волны, прыскали прочь мелкие рыбешки, снимались с воды рыбачившие чайки. Порт назначения корабля сомнений не вызывал: портик, давший укрытие жене ванакта.
Абант подошел, встал на рейде – в пяти шагах от Сфенебеи.
– Радуйся, госпожа.
Странным образом его негромкий хрипловатый голос выделился из общего гомона. Я расслышал сказанное с двадцати шагов. Зато ответ Сфенебеи растворился в шуме без следа.
 
– Прости мою дерзость, госпожа. Ответь, зачем тебе эти двое меднолобых?
Надо же, Циклопа тоже заинтересовали телохранители ванактиссы. Не слишком ли напоказ он спрашивает? Не в открытую ли грубит? Вокруг полно досужих ушей, включая мои. На меднолобых кто угодно обидится.
Две закованные в металл колонны не шелохнулись.
– Зачем спрашивать очевидное? – на этот раз я расслышал ответ Сфенебеи. – Разве тебе не известно, что владык сопровождает охрана?
– Тебе угрожает опасность, госпожа? Здесь, во дворце твоего мужа?
Мои мысли, мои невысказанные вопросы. Сейчас они звучали из чужих уст. По правде, я бы предпочел, чтоб их озвучил кто-нибудь другой.
– Охрана лишней не бывает, – Сфенебея сделала шаг навстречу Циклопу. – Тебе ли не знать? От одного взгляда на моих великанов дурные мысли трусливо поджимают хвосты.
– Ты ошибаешься, госпожа. При взгляде на твоих истуканов дурные мысли скалят клыки и заходятся лаем.
– Вот как?
Кажется, Сфенебея заинтересовалась.
– И что же, по-твоему, хотят эти дурные, эти храбрые мысли?
– Дать тебе добрый совет, госпожа. Замени своих болванов на кого-нибудь пошустрее. Злоумышляй на тебя кто-то, знающий толк в таких делах, и ты уже спускалась бы в Аид. А эти двое тащились бы следом.
– Ты настолько низкого мнения о моих телохранителях?
– Об этих медных толосах? Ха! Ты даже не представляешь, насколько, госпожа. Лучше бы тебе нанять кого-нибудь из моего племени, с достославной Эвбеи. Я готов посоветовать настоящих воинов.
– В твоих словах звучит гордость за свой народ.
– Это правда.
– Не слишком ли ее много?
Почему Сфенебея не прогонит наглеца? К чему жене ванакта ввязываться в бессмысленный спор? Слушать, как поносят ее телохранителей? Не знаю, как Сфенебея, но кое у кого терпение уже лопалось. Хмурили брови, кусали губы свободные от смены стражники. Голый по пояс здоровяк – борец, не иначе! – сжал кулаки-кувалды. Кому по нраву, когда чужак бранит своих? Похоже, ликийцев в Аргосе давно считали своими.
– Ты права, госпожа, – Циклоп лоснился от удовольствия.
Злоба окружающих кормила его медом и поила вином. Время от времени я ловил на себе косой взгляд единственного глаза абанта. Твой мед слаще, говорил этот взгляд. Твое вино пьянее. Угостишь ли и ты меня?
– К чему пустые слова? Проверим на деле, стоят ли они своей соли?
Сфенебея звонко рассмеялась:
– Ты собираешься напасть на меня? Здесь? Сейчас?!
– Нет, госпожа. Я верен тебе и твоему сыну. Но если бы я решил напасть…
– Я бы уже спускалась в Аид. Ты сказал, я услышала. Пока ты мне не угрожаешь, мои медные толосы не сдвинутся с места. Они здесь, чтобы защищать меня от опасностей, а не от досужей болтовни.
– Ха! – стражник хлопнул себя по бедрам. – Слыхал, кривой?
Борец обидно захохотал.
Циклоп вызывал отвращение не у меня одного. Мне было не до смеха, но в тот момент я ощутил нечто общее с аргивянами.
– Я понял, госпожа. Дело твоих истуканов – портик подпирать, – Циклоп обернулся к борцу. – А ты что скажешь? Или ты тоже колонна?
– Я Клеон, сын Леонида, – борец хрустнул пальцами. – Запомни это имя, пока твоя голова еще на плечах.
Циклоп улыбнулся: широко, хищно.
– Я запомнил! Давайте, вы трое! На этом рынке я засчитаю вас за пару меднолобых.
– Ну ты и хвастун, я погляжу…
Люди расступались, освобождая место для забавы. Раздавшись в стороны, толпа быстро уплотнялась: со всех сторон стекались новые зеваки. Откуда и набежали? Меня бесцеремонно оттеснили к хозяйственным пристройкам. Рабы, таскавшие корзины, бросили работу: они тоже жаждали зрелища. Понимая, что сейчас не время для окриков, строгая распорядительница Сфенебея сделала вид, что не обращает на бездельников внимания.
 
Без зрелищ остался один я. Спины людей заслонили от меня и дерзкого абанта, и борца, и стражников. Протолкаться поближе? Отойти к воротам? Может, оттуда видно лучше?!