Американский эксперимент соседства (ЛП)

Рози на секунду задумалась, а затем продолжила, выражение ее лица немного просветлело.
— В общем. Книга начала привлекать внимание. Ничего особенного, но больше, чем я ожидала. Дальше все медленно, но неуклонно росло, пока мне не предложили сделку по продаже книги. И тогда во мне что-то щелкнуло. Я подписала контракт с издательством и уволилась с работы, что для меня совсем не свойственно. Действовать импульсивно — это не мой конек. Принимать решения без минимизации рисков, без уверенности в том, что все получится, это не то, что я когда-либо делала. Но, черт возьми, это было приятно. Страшно, но освобождающе. Как будто я всю жизнь ждала, чтобы стать... свободной, — её улыбка спала. — А потом все пошло к чертям...
Она остановила себя.
— Куда все ушло? — спросил я, только сейчас осознав, что двинулся вперед в ее сторону. Через стол.
Рози расправила плечи.
— Ты уже использовал свою квоту вопросов.
— Что? — я фыркнул.
— Ты задал пять своих, — объяснила она. — Так что, больше никаких вопросов.
Я забыл, что мы все еще играем в эту игру.
— А вот у меня, — сказала она с удовлетворением, в котором я был уверен, — есть еще два вопроса.
Я откинулся на спинку кресла.
— Я чувствую себя обманутым.
Губы Рози слегка приподнялись.
— Я всегда играю по правилам, — ее подбородок приподнялся. — Итак... какие у тебя планы, Лукас?
Хотя это был достаточно простой вопрос, он почему-то показался мне ударом в самое нутро. Потому что он лишь напомнил мне правду: у меня не было плана. Я больше не был человеком, у которого был продуманный план. Я был Лукасом Без Плана.
— Ничего особенного. Просто... туристические штучки.
Между нами воцарилось молчание, пока она взвешивала мой резкий ответ.
Я прочистил горло.
— У тебя остался один вопрос.
Прошло еще несколько секунд, прежде чем она сказала: — Почему тебя не было на свадьбе Лины и Аарона?
Мои глаза расширились. Ее вопрос застал меня врасплох. Воспоминания о неделях, предшествовавших свадьбе, нахлынули на меня, выбивая дыхание.
Рози, которая, должно быть, видела все, что играло на моем лице, колебалась.
— Лукас...
— Все в порядке, — оборвал я ее. Я могу играть по своим правилам. Один вопрос, один ответ. Неважно, насколько длинным или трудным он был. — Я не смог присутствовать, — выдавил я, чувствуя, что мне трудно дышать. — Я не смог прийти вовремя. Я... — я выдохнул с трудом. — Я был...
Я покачал головой.
Длинного, короткого, легкого или трудного, у меня не было для нее ответа. Потому что как можно закончить ответ, который отражает все, от чего ты убегаешь? Черт его знает.
Что-то теплое коснулось тыльной стороны моей руки, вырывая меня из раздумий.
Посмотрев вниз, мой взгляд наткнулся на пять длинных и нежных пальцев, свободно обхвативших мою руку.
— Ей, — услышал я ее слова, мои глаза были прикованы к нашим рукам. — Ты не мог прийти. Это правильный ответ, Лукас. Ты играл по правилам.
Разрываясь между тем, чтобы стряхнуть ее и повернуть руку, чтобы переплести наши пальцы без какой-либо другой причины, кроме как потому, что мне нужен был физический контакт, мне нужна была близость другого человека, я ни на одном не остановился.
Я сделал то, что у меня получалось лучше всего.
Я взял себя в руки и ухмыльнулся, надеясь, что это помогло.
— Наши пять вопросов закончились, — сказал я ей. — Во сколько ты уезжаешь в Филадельфию?
Ее губы разошлись, но прежде чем она успела дать мне ответ, зазвонил телефон. Она достала его из сумки и, нахмурившись, посмотрела на экран.
— Извини, я лучше отвечу, — сняв трубку, она поднесла ее к уху. — Привет, пап, Олли...
Ее заставило замолчать то, что она услышала.
Ее глаза расширились, паника отразилась в мягких чертах лица.
— Ты что? — она выдохнула. — В машине скорой помощи?
Что-то перевернулось в моем желудке в тот момент, когда прозвучало последнее предложение. И оно упало еще ниже, когда она завершила звонок несколько секунд спустя и стояла, едва взглянув на меня.
 
— Мне нужно идти, — она схватилась за свои вещи. — Мне очень жаль. Это мой отец, — ее рука метнулась к сумочке, она выхватила ее слишком резво и уронила на пол. — Чёрт возьми.
— Рози, — сказал я, опустившись на колени, чтобы подобрать вещи, высыпавшиеся из ее сумки. Мои суставы сильно болели, но я игнорировал боль, подбирая ее ключи и что-то похожее на помаду. — Эй, Рози? — я искал ее взгляд, вкладывая вещи в ее руки, и когда она не посмотрела на меня, я скользнул пальцами к ее запястьям. Ее кожа была теплой, мягкой. Я сжал их мягко, но сильно. Достаточно, чтобы привлечь ее внимание.
Наконец ее взгляд встретился с моим.
— Сделай вдох, — приказал я.
Она повиновалась, наполняя легкие воздухом, пока мы оставались скрюченными на полу, лицом друг к другу.
— Тебе нужно, чтобы я пошел с тобой? — сказал я очень медленно. — Ты немного потрясена.
— Что? — черты ее лица смягчились. — Это... Нет. Все в порядке, — она сделала еще один вдох. — Я веду себя глупо. Папа, наверное, в порядке. Это его бедро. Старая травма, но он поскользнулся, и сосед вызвал скорую. Я ему даже не понадобилась. Он позвонил, потому что миссис Халл пригрозила. В любом случае, я собиралась ехать в Филадельфию сегодня. Так что все в порядке.
Слова успокоения так и вертелись у меня на языке, но она отвлекла меня, встав.
Я последовал ее примеру, стараясь не перекладывать вес на правый бок, чтобы не повторилась прошлая ночь.
Рози достала бумажник, извлекла несколько двадцаток и положила их на стол.
— Вот, — она улыбнулась, а затем окинула меня серьезным взглядом. — Думаю, это покроет наш счет.
 Наш счет? 
Я покачал головой.
— Рози, нет. Ты не обязана.
— Возьми, — настаивала она. — Пожалуйста, Лукас.
— Рози... — я запнулся. Но чего я ожидал после того, как сказал ей, что потерял свою карточку и что у меня с собой всего несколько баксов. Боже. Я был zopenco(исп. болван), как любила называть меня Abuela(исп. бабушка), когда я выкидывал что-нибудь такое глупое.
Она улыбнулась.
— Я лучше пойду, — она сделала шаг в сторону от столика. — Я потом вернусь в квартиру, чтобы забрать все свои вещи вечером. Хорошо?
— Удачи, — я кивнул головой. — И... спасибо тебе, Рози. Я верну это, обещаю. Я не шутил, когда сказал, что я у тебя в долгу.
На ее лице промелькнула новая эмоция.
— Увидимся позже, Лукас.
Я смотрел ей вслед, пока она приближалась к выходу из закусочной, и перед самым ее выходом я сказал: — О, и, пожалуйста, не говори своему папе о том, что я съел его сосиски в тесте. Я хочу произвести хорошее первое впечатление.
Она не обернулась, но как только за ней закрылась стеклянная дверь, я услышал ее смех.
Это был приятный звук. Мягкий и осторожный, прямо как она сама.
— Вот дерьмо, — сказал я себе под нос, глядя на свою пустую кружку и одолженные купюры. — Lina me va a cortar las pelotas(исп. Лина отрежет мне яйца).
 5. Рози 
Олли не появился на станции.
Часть меня даже не удивилась. Наверное, я ожидала, что он отмахнется от меня. Но это не смягчило удар, когда он уклонился от моего звонка — снова — и отправил мне сообщение следующего содержания: Не могу приехать, старшая сестренка. Извини.
К счастью, как только я приехала в Филадельфию, я обнаружила, что папа в порядке, просто немного нездоров после падения. Не то чтобы он признался в этом. О нет. Дома он отказывался лежать, принимать обезболивающее или позволять мне готовить для него чай или еду. Неоднократно. Но это был Джо Грэм для вас.
— Я в порядке, Фасолинка, — говорил он около тысячи раз. После этого он говорил: — Я достаточно полагался на тебя все эти годы, после ухода твоей матери, Фасолинка. Тебе не стоит волноваться, Фасолинка. Зачем ты взяла отгул на работе, чтобы приехать поворчать на своего старика, Фасолинка? Теперь ты руководитель, Фасолинка. Люди зависят от тебя. Кстати, ты слышала что-нибудь об Олли? Он в порядке, не так ли, Фасолинка?