Морской эмир (СИ)

— И почему нужно было это скрывать? — спросила я с нажимом, боясь самого неприятного. Что мой ближайший друг окажется предателем.
Тейноран поднял большие темные глаза к потолку и, словно через силу, ответил:
— Потому что пользуется этой сигной только одна банда колдунов, моя прекрасная лаурия. Это секта, которую зовут «Зрящие». Точнее, они сами себя так называют. В нее входят люди, считающие, что магия должна принадлежать не тем, кому дана от рождения, а тем, кто заслуживает. Благороднейшим из нас, как они говорят.
Тейноран сморщился. Я больше его не перебивала, потому что чувствовала: это ещё не конец.
И шеррий закончил эпичнно, по-киношному:
— Мне это хорошо известно, прекрасная лаурия, потому что я состоял в этой секте.
— Что? — ахнула я, дернувшись вперёд так, что чуть не уплыла к потолку. Но схватилась за подлокотники кресла и погрузилась обратно в его мягкую глубину.
Ткань гладких морских водорослей могла бы успокаивать, но в этот раз сработала не слишком хорошо.
— Что это значит? — повторила я шепотом, боясь на самом деле услышать ответ.
Тейноран на несколько мгновений закрыл глаза.
— Вы помните, прекрасная лаурия, когда-то давно я осмелился признаться вам, что в сердце моём живёт одна мечта. Или, может быть, жила прежде, — чуть напрягаясь и стискивая зубы, проговорил он. — Я всегда хотел обладать большой силой.
— Разве твоя магия огня не велика? — удивилась я, сдвинув брови.
Тем временем слуга подошёл к столику в форме гигантской раковины, на котором в тарелке покоились несколько кусочков сырой рыбы. Они не всплывали вверх, как и многие другие предметы здесь, испытывая на себе странное действие усиленной гравитации.
Шеррий поднял один кусок пальцами, и тут же вода вокруг запузырилась. Я отчётливо услышала шипение. А через несколько мгновений он поднёс ко мне идеально сварившийся мягкий кусок ужина.
Варёную рыбу я не ела с тех пор, как попала в Айремор, а потому закинула ее в рот, не задумываясь. Теплое пронизывающее удовольствие прокатилось по вкусовым сосочкам и скользнуло в желудок.
— Вот видишь, ты настоящий мастер! — улыбнулась я невольно, на миг забывая суть разговора.
Тейноран скривился.
— Я мечтал владеть не теми крохами, которые доступны простому человеку, а действительно настоящей силой, настоящей магией, которой сейчас обладают лишь избранные.
Он на секунду остановился, и если сперва я не поняла, кого он имеет в виду, то через пару мгновений это стало слишком ясно.
Он завидовал аватарам стихий. И ещё страшнее становилось от факта, что он сам служил одному из таких аватаров.
Если бы Красный дож узнал о мыслях своего шеррия, Тейнорану не сносить бы головы, как пить дать.
— Ну ладно, допустим, мечтать-то не вредно, — попробовала размышлять я, пытаясь обелить шеррия.
Все-таки здоровяк мне нравился, как ни крути. Он мне уже и жизнь спасал, и помогал, как никто другой.
Тейноран покачал головой.
— Орден Зрящих — не просто кружок по интересам, — покачал лысой головой он. — Они единственные, кто знают, как правильно применять сигну Фуртум. И единственные, кто это успешно делает. Вы не знаете, наверное, но много веков назад кража магии была распространенным явлением. Люди занимались этим направо и налево, пытаясь обрести мнимое величие. А может, и настоящее… кому-то удавалось.
— Удавалось?
— Да, прекрасная лаурия, — скорбно кивнул Тейноран, опустив взгляд в каменный пол. — И именно поэтому сейчас орден под запретом. Раньше в мире существовало значительно больше аватаров, чем ныне. Кроме аватаров основных четырёх стихий были и другие. К примеру, в водяном эмирате встречались повелители озёр, рек, ручьёв, были и аватары дождя. Среди воздушных аватаров рождались повелители гроз, бурь и молний. Среди земляных находились такие редкие маги, которых звали аватарами жизни. Они умели выращивать растения буквально на камнях. Но все они оказались слишком слабы, чтобы постоять за себя. И их уничтожили те, чьи последователи сейчас называют себя кланом Зрящих.
 
Под кожу будто просыпалось ведро раскаленных игл.
— Аватары огня тоже были слабы и исчезли?
Тейноран покачал головой.
— Аватары огня — исключение, их никогда не было намного больше, чем сейчас. Их магия не делилась, не ветвилась на более мелкие отростки. И Зрящие всегда лишь мечтали завладеть мощью одного из драконов… Им это никогда не удавалось.
После всего сказанного, казалось, я размышляла целую вечность, пытаясь уложить это все в своей голове.
— Получается… все более слабые аватары вымерли и остались лишь аватары четырех стихий?
— Да, прекрасная лаурия. Остались самые сильные.
Это было, безусловно, важно, но внезапно я поняла кое-что другое.
— Если ты состоял в этой секте, значит, знаешь ее членов? И можешь найти того, кто является предателем здесь, в Айреморе!
— К сожалению, нет, — покачал головой он, и я сперва даже разозлилась.
— Ты их покрываешь? Так же, как сперва скрывал от меня свою осведомленность?
— Нет, что вы! — вскинул руки Тейноран, натурально испугавшись. Огромные темные глаза стали похожи на блюдца. Не поверить было сложно.
Я мгновенно успокоилась и даже немного устыдилась. А шеррий тем временем продолжал:
— Просто рядовые члены ордена не знают друг о друге практически ничего. Нас всех вел куратор — один-единственный человек, который объяснял правила. Он учил магии, а взамен выдавал задания, которые мы обязаны были выполнять. Но своего куратора я не знал даже в лицо. Он всегда ходил с низко натянутым капюшоном.
Это уже никуда не годилось. Стоило мне найти зацепку, как она обрывалась буквально в руках!
— Значит, ты никого из соорденцев не знаешь, — выдохнула я разочарованно.
— Никого, прекрасная лаурия. Простите меня. И простите, что не хотел признаваться. Вы должны понимать, что это не та информация, которой принято делиться. Моя жизнь теперь в ваших руках. — Он склонил лысую голову и согнулся в три погибели. — Ежели пожелаете выдать меня, я буду казнён в ближайшие же дни.
— Ой, ну, успокойся, — бросила я, всплеснув руками и поторопилась поднять громилу с пола. В результате этой мышиной возни мы чуть оба не перевернулись вверх тормашками. Но, как ни странно, стоило мне чуть нахмуриться от смены положения, как под грудью стало едва заметно теплее. Но теперь я уже гораздо отчётливее воспринимала подобные изменения, и, когда тепло будто бы через поры вышло наружу, в море, вода тут же стала гуще, тяжелее. И я легко вернулась в изначальное положение.
Словно теперь сама мысль включала в работу внутреннюю водяную магию!
Это очень вдохновляло, и даже рассказ Тейнорана перестал быть таким ужасным.
Тем более что стоило мне сконцентрироваться на этих приятных ощущениях, как я почувствовала кое-что ещё.
— Ладно, Тейноран, я тебя поняла, — кивнула я, махнув рукой на слугу, но глядя уже совсем в другую сторону. — Иди, а у меня тут есть ещё дела…
— Вы не обижаетесь, прекрасная лаурия? — с очевидной надеждой в голосе спросил шеррий.
— Нет-нет, иди! — махнула я рукой снова, осознавая, что меня манит что-то прямо с балкона.
Тейнорану нужно было скорее уходить, потому что это что-то ждало именно меня одну…
Едва слуга исчез за колдовской монолитной дверью, испещренной ракушками и диковинной лепниной, изображающей морских животных, как я ударила ступнями о воду, торопясь пересечь черту балкона. Сама не заметила как, но на короткое мгновение вместо моих ног очутился хвост. Это стало видно лишь тогда, когда колдовские цветы начали освещать изумрудные и голубые чешуйки, заменившие мне кожу.
Я ахнула, касаясь этого чуда, будто пытаясь сквозь рыбью кожу почувствовать, куда делись ноги. Чешуя на ощупь казалась прохладной и глянцевой, а прикосновение, как ни странно, чувствовалось очень слабо, словно меня защищал прочный каркас доспеха.
Но буквально через мгновение все эти удивительные метаморфозы потеряли всякий смысл, потому что в полушаге от меня один из колдовских цветов вдруг засветился ярче других. Я присмотрелась к нему внимательнее, и на глазах он схлопнулся сам в себя, обращаясь в крохотный водяной пузырь. Сперва эта штуковина напоминала сочную виноградину, но секунды утекали одна за другой, а виноградина росла. И вот передо мной уже блестело нечто вроде прозрачного апельсина, затем маленькой дыньки, и в конце концов на тонкой ветви водоросли повис крупный шар размером со спелый арбуз. Шар был полон искрящейся золотой пыли и перламутра, который не переставая двигался, притягивая взгляд.