Морской эмир (СИ)

Слуга кивнул, и проклятое сердце заколотилось с утроенной силой.
Когда там уже закончит свое действие дурацкое огненное вино? Могло бы уже и притупить эффект, ан нет же!
— Я знаю нашего повелителя много лет, — начал рассказывать Тейноран, пытаясь присесть на глубокий стул в моих покоях. Сделать это было не так-то просто, но скоро он приспособился, зацепившись ступнями за ножки мебели. Тогда он опустил руки на подлокотники в форме голубых анемонов и продолжил: — У него всегда было довольно много аурий, как и положено по статусу Красному дожу империи Огненной луны.
Я поежилась.
— Замечательно, — недовольное ворчание сорвалось с губ само.
— Но он никогда и ни одну из них не приближал к себе, — тут же продолжил Тейноран, и все это время, глуша нервное возбуждение внутри, я чувствовала на себе его глубокий взгляд. — Вы были первой.
— А как же женщины, от которых родились наследники? — тихо спросила я. Хотя ну вот зачем? Как будто мне есть до этого дело!
Есть.
— Это была одна женщина. И она осталась обычной аурией.
— Правда? А разве рождение наследника автоматически не делает аурию лаурией? — удивилась я. Вроде бы что-то такое говорила Лиана.
— Делает, — кивнул Тейноран. — Но только с согласия и повеления Красного дожа. Но аурия Хеларина имела очень вздорный и тяжелый характер. Наш повелитель держал ее при себе только потому, что, как чарогница, Хеларина была великой колдуньей.
В горле появился ком.
— Ты это точно знаешь? — тихо спросила я, ощущая, как все органы внутри словно кто-то переворачивает местами.
— Точно, прекрасная лаурия. Я был приставлен к ней, несмотря на то, что лаурией она так и не стала.
— Значит, ты и ей служил… — выдохнула, потирая горло, которое будто сжало.
Жабры неприятно кольнули пальцы.
Тейноран скользнул взглядом по моим нервно блуждающим по шее рукам, и его брови чуть сдвинулись и приподнялись.
— Вам не нужно беспокоиться на этот счет. Вам служить для меня гораздо приятнее и почетнее.
— Потому что я лаурия, а эта Хеларина ею так никогда и не стала? — чуть более жестко, чем хотела, спросила я.
— Нет, — спокойно покачал головой шеррий. — Потому что, как я уже говорил, аурия Хеларина имела очень… тяжелый характер. Ее статус формально оставался низким, но она считала себя практически догарессой и считала дни до того момента, как Красный дож официально сделает ей предложение. Она надевала лишь одежду, приличествующую догарессе и особам императорской крови. Вела себя грубо и жестоко. Частенько позволяла себе неподобающее агрессивное обращение с риями и дворцовыми сервусами. И это не единственные ее… промахи. Поверьте мне.
— Значит, за них ее и изгнали из дворца? — приподняла бровь я, пытаясь поймать Тейнорана на лжи.
Все говорили мне, что мать наследника престола мертва. Но я до сих пор верила, что она жива и что именно с ней встречался во время праздника принц Элар.
Иначе пришлось бы признать, что Сициан все же настоящий монстр. А я ужасно не хотела этого делать.
— Она казнена, — оборвал мои надежды Тейноран. Маленькие круглые серьги в его ухе сверкнули желтым золотом.
— Ты в этом уверен? — скривилась я. И решила признаться: — Я видела на празднике, как принц встречался с какой-то женщиной подходящего для его матери возраста.
Тейноран нахмурился и опустил голову.
— Это невозможно. Хеларина казнена по обвинению в государственной измене.
— Кто же тогда был там, с принцем?
Тейноран пожал плечами.
— Возможно, это кормилица. Ее изгнали из дворца, но, как мне известно из достоверных источников, изредка принц Элар и впрямь с ней встречается втайне.
Несколько минут я молчала, обдумывая сказанное.
— За что же тогда казнили мать наследника, раз уж, выходит, это правда? — спросила я, хотя слова уже словно царапали горло.
— Она попыталась убить повелителя.
В этот момент у меня окончательно перепуталась вся картина мира.
— Зачем? — ахнула я. — Ей же все разрешалось, как я понимаю? Даже мнить себя догарессой. И слуг обижать, и…
 
— Да, — кивнул Тейноран. — Ей все позволялось. Его Сияние Красный дож на все закрывал глаза, потому что она была матерью двух его детей. Но в какой-то момент после рождения принцессы Анаис Флорис Райя-нор, которая не наследовала силу аватара огня, дож отлучил от себя Хеларину. И после этого она стала совершенно невыносима. Но и тогда прошло несколько лет, прежде чем она решилась на покушение, которое ей чудом не удалось.
— Вот как? — удивилась я. — Значит, она почти сумела убить повелителя? Несмотря на всю его силу?.. Как это возможно?
— Я говорил, что она была великой чарогницей. И ее сила хоть и была далека от силы аватара огня, все же могла составить ей конкуренцию. Это единственный случай за многие столетия, когда человеческая женщина была рождена с подобной магией.
— Как же она погибла? — тихо спросила я. Хотя уже не была уверена в том, что хочу знать правду.
Лицо Тейнорана приняло тяжелое скорбное выражение.
— Его Сияние Красный дож вступил с ней в битву огня, когда она напала на него, спящего. И Хеларина проиграла, когда он обратился в истинного дракона. Его дыхание испепелило ее на месте. С тех пор самый последний этаж в Черной башне Хальвейля закрыт, и никому не разрешается входить туда, где сожжено все, даже камень на стенах оплавлен… Сама башня теперь используется только для нужд слуг, а еще в качестве оранжереи, конюшен и загона для животных.
— Вот почему я там никогда не была, — кивнула я, вспоминая какую-то хозяйственную башню, где мне было нечего делать.
— Именно так, прекрасная лаурия. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство. И теперь вам стало легче.
— Отнюдь, — покачала я головой, едва не фыркнув. Какое уж тут спокойствие?.. — Но, так уж и быть, я согласна вернуться к более насущным вопросам.
Тейноран поклонился и едва заметно улыбнулся.
— Если бы кто-нибудь спросил мое мнение, прекрасная лаурия, я сказал бы, что наш повелитель, может быть, первые в своей долгой жизни испытал чувство… может быть, не любви, но чего-то очень на нее похожего…
Я все-таки фыркнула, сложив руки на груди. Но ничего не ответила. В груди жгло.
— Спасибо, Тейноран. Но теперь мне хотелось бы узнать у тебя кое-что другое.
В следующие несколько минут, пока шеррий хмурился и бледнел, я рассказывала ему о том, как была обнаружена беспамятная русалка. И что на ее лбу я заметила нечто, что не было видно даже рыбине, плавающей рядом. И что нынче исчезло без следа.
— На ее лбу появился знак, — продолжала рассказ я. — И мне хотелось бы надеяться, что ты поможешь мне узнать его значение…
Тейноран слушал очень внимательно и с каждым мгновением становился все мрачнее.
— Как выглядел рисунок? — спросил он, почесав легкую черную щетину на подбородке, которая явно появилась у него за время пребывания в Айреморе.
— Это было похоже на глаз… — задумчиво протянула я, пытаясь описать необычный символ. — Только внутри вместо зрачка какой-то треугольник, а снаружи что-то вроде волнистых ресничек… Странная такая штука, надо сказать. Может, это и не глаз, а жук какой-то даже…
Объяснить оказалось чудовищно трудно.
— Может, ты когда-нибудь видел что-то вроде такого жукоглаза? — улыбнулась я с надеждой.
Внутри теплилась уверенность, что шеррий вот-вот подскажет мне, что это все значит. Но он внезапно хмуро покачал головой.
— Впервые слышу о чем-то подобном, прекрасная лаурия. Жаль вас расстраивать.
И я действительно расстроилась, потому что, похоже, ответы на вопросы придется искать в другом месте.
А что, если я спрошу у кого-нибудь не того? У кого-то, кто причастен к случившемуся с русалкой?..
Тут уже, к сожалению, Тейноран мне помочь ничем не мог. Совсем скоро он ушел, оставив меня одну. Бедолаге тоже нужно было обустроиться на новом месте, а я пришла к выводу, что если гора не идет к Магомеду, то и Магомеду у горы делать нечего. В общем, со своими русалками и знаками пусть айреморцы разбираются самостоятельно. Мне, в конце концов, какое дело? Я им детектив, что ли?..