Начало пути. Пермска волость (СИ)

– Дорогой Куруш! Прежде чем мы перейдем к нашим делам, предлагаю выпить за нашу дружбу, здоровье и удачу!
– С удовольствием, дорогой Владимир! Как же я рад тебя видеть!
Выпив по пятьдесят грамм водки, Куруш, закусив соленым огурчиком, от удовольствия аж крякнул.
«Похоже ты на водочку подсел, значит торговля и спиртным пойдет», – отмечаю про себя.
– Дорогой Куруш! Попробуй эту закуску с нежным вкусом, – накладываю себе на чипсу из керамической вазочки небольшой деревянной ложкой томатную пасту и отправляю себе в рот.
Куруш повторяет мои действия, секунд двадцать прислушивается к своим вкусовым ощущениям и закрывает глаза от удовольствия.
– Дорогой Владимир! Это просто замечательный продукт, я подобного никогда не пробовал. Можно ли у тебя его купить?
– Дорогой Куруш! На моем языке сей нежный продукт называется томат.
– Томат, – медленно повторяет Куруш.
– У меня есть на продажу томат в небольших стеклянных бутылках.
– О! В стеклянных бутылках!
– А теперь попробуй этот соус, только будь осторожен он очень острый, – указываю купцу на аджику.
– Не волнуйся, Владимир! В моих краях очень любят острую пищу, у нас много черного перца, – Куруш накладывает на чипсу ложку аджики и отправляет себе в рот.
Через секунду глаза Куруша начинают увеличиваться до размеров готовых выскочить из орбит, ручьем потекли слезы. Он пытается вздохнуть, начинает часто открывать рот, но, как говориться, в зобу дыханье спёрло.
Протягиваю Курушу стакан с водой, он выпивает и протягивает стакан, прося ещё. Только после третьего стакана с водой, он более-менее приходит в себя. Вытирает слёзы. И обалдевшими глазами смотрит на меня.
– Что это было?
– Дорогой Куруш! Это аджика. Я же предупреждал, что это очень острый соус.
– Ад-жи-ка, повторяет Куруш. Владимир, это просто замечательный соус. Я его покупаю!
– У меня есть немного и тоже в небольших стеклянных бутылках.
– О! Еще и в стеклянных бутылках. За такую аджику мне вся знать будет ноги целовать!
«Что же будет, когда он увидит бумагу, стекло и зеркала», – ухмыляюсь про себя.
Куруш успокаивается и переходит на деловой лад:
– Уважаемый Владимир! Прежде чем мы займемся новыми делами, надо завершить предыдущие. Прими от меня долг, как я и обещал двадцать процентов от прибыли при продажи твоих стеклянных штофов с водкой, виски и бурбона.
Куруш взмахнул рукой и рабы стали заносить на борт сундуки. Пока заносили сундуки, Куруш достает из-под халата тубус, из которого вытаскивает пергамент:
– Это высочайшее повеление шахиншаха Ардашира 1, которым мне дарована милость осуществлять торговлю твоими товарами в Персидском царстве и во всех городах. За торговлю установлен налог в тридцать процентов. Повеление скреплено подписью смотрителем за царством питиахшем Арташиром и печатью шахиншаха Ардашира 1, - протягивает мне пергамент.
Беру пергамент, на пергаменте печать такая же, как и на подорожной римлян. Возвращаю документ обратно Курушу.
Когда на палубу рабы занесли все сундуки, Куруш открывает крышку первого и говорит:
– В этом сундуке десять тысяч золотых динаров, в остальных шести сундуках сто двадцать тысяч серебряных драхм по двадцать тысяч в каждом сундуке.
«Сколько же ты купец наварил, хотя не надо считать чужие деньги, без купца этого золота и серебра у меня не было бы», – мысленно успокаиваю себя.
Беру золотой динар и рассматриваю – вес практически такой же, как и у римского ауреуса, на аверсе коронованный бюст Ардашира I, на реверсе огненный алтарь.
– Владимир, это новые монеты безрод… великой династии Сасанидов и ее первого шахиншаха Ардашира I – осекся Куруш и настороженно взглянул на меня.
Делаю вид, что ничего не заметил, а про себя отметил:
«Вот и будущий союзник, а то и вассал Аршака – клан Каренов».
– Уважаемый Куруш! Ты полностью выполнил свое обещание и погасил свой долг! Не могли бы твои рабы перенести сундуки в каюту.
– Карены всегда платят свои долги!
«Ну прямо Ланнистеры из Игры престолов» – чуть не засмеялся я.
 
Подзываю Савлия:
– Проводи рабов и пусть поставят сундуки под койки.
Савлий проходит в каюту, а за ним рабы вносят первый сундук. Через секунд тридцать из каюты начинают доносится вскрики ужаса, возгласы восхищения и звонкий хохот Савлия.
Куруш встрепенулся и вскочил, рабы, находящиеся на палубе, напряглись.
– Куруш, ни чего страшного не произошло, просто рабы в каюте увидели то, что никогда не видели.
Подвожу Куруша к стенке каюты и открываю ставни, прикрывающие стекло окна. Открывается вид на происходящее в каюте, освещенную керосиновыми лампами. Два раба на полу на коленях отбивают поклоны, два других – корчат рожи и махают руками, а Савлий, глядя на них, заливается смехом.
Наблюдаем за происходящим, чувствую, что напряжение у Куруша спадает и вдруг он замирает и осторожно подносит палец к стеклу, глаза его округляются, несколько раз проводит пальцем по стеклу, секунд на двадцать зависает, а затем обернувшись ко мне, с придыханием спрашивает:
– Владимир! Это тоже стекло?!
– Да. Эти стёкла можно вставлять в окна домов.
– Ты мне их продашь?
– Да, я привез тебе триста таких стёкол.
Куруш ошарашенно смотрит на меня, затем замирает, на его лбу задергались складки, у меня даже сложилось впечатление, что в его мозгу заработал калькулятор.
– Владимир! У меня не хватит денег, чтобы купить стёкла. Я уже потратил пока тебя ожидал часть монет на приобретение рабов и меха. У меня есть только двадцать тысяч золотых динаров. Я привез твой заказ, лошадей, шелк, хлопок, и десять тюков хлопка сырца, есть еще шесть лошадей – два коня и четыре кобылы. Но и этого все равно не хватит. Поверишь ли ты мне еще раз?
– Ты мой друг и я тебе верю! Но, это еще не всё, что я тебе привез. Прикажи тем же рабам, перенести остальные сундуки, а то если рабы будут меняться, мы еще долго будем наблюдать за их страхами и удивлениями от увиденного в каюте.
– Хорошо. Так, что там в каюте?
– Скоро сам увидишь своими глазами.
А пока рабы успокаиваются, предлагаю тебе попробовать на вкус леденец. Только не грызи его, во рту слюна его сама растворит. Куруш засовывает в рот конфету и начинает ее сосать и замечаю, как его глаза начинают добреть, небольшие морщинки распрямляются и на лице Куруша загорается счастливая улыбка.
– Очень вкусно и сладко. Я ничего подобного не пробовал. Из чего они сделаны.
– Эти леденцы на палочке нравятся всем детям, но злоупотреблять ими не следует. Не больше одного леденца в тридцать дней. А вот из чего они сделаны, я тебе не скажу. Но продать могу.
На приведение в чувство четверых рабов, от увиденного ими зеркала, потребовалось десять минут, после чего они быстро перетаскали сундуки в каюту, поставив их под койками. Савлия, отошедшего от смеха, отправил обратно к замаскированному стреломету.
Пропускаю Куруша первого в каюту. Купец делает на автомате три шага, а потом замирает, уставившись на своё отражение в зеркале. Ну и как человек, увидевший впервые зеркало, вначале чешет затылок, а потом начинает корчить рожи. А затем садится на койку и хватается за голову.
– Владимир! Я не больше ста человек знаю в Персидском царстве, кто бы мог позволить себе купить это чудо.
– Дорогой Куруш! А больше и не надо. Зеркало очень редкая вещь и очень дорогая.
– Владимир! Ты мне доверишь зеркало?!
– Да, доверю! Но не одно, а пять. Из них два зеркала в резных рамах ты подаришь от моего имени – одно своему дяде – главе рода Каренов, а второе шахиншаху Ардаширу I. А это зеркало и еще два таких же, будешь продавать. Но от прибыли ты мне будешь отдавать тридцать процентов.
Как не был ошарашен купец, но в его мозгу опять заработал калькулятор.
– Я согласен, Владимир! – и мы бьем по рукам.
Достаю шкатулку с бумагой и собираюсь начать делать расчеты. Увидев белый лист бумаги и взяв его в руки, Куруш опять хватается за голову.