На колени, профессор! (СИ)
- Тогда что? Вам плохо? – растерялась Каро. - Вы присядьте. Я позову…
Она даже одеяло откинула и ноги спустила, хотела бежать вниз за помощью.
- Каренька, не надо. – Алла Викторовна удержала ее и опустилась рядом. – Прости, я тебя обидела…
Она определенно стеснялась: то ли своих чувств, то ли того, что приходится извиняться. Как назло, Каро никак не могла сообразить, что ответить. Признаться, что есть за что, или все отрицать? Алла Викторовна взяла ее за руку, погладила тыльную сторону ладони. Судорожный всхлип заставил Каро вздрогнуть.
- Я не держу на вас зла, - поспешно произнесла она.
Как ни странно, искренне. И обида, и злость улетучились – в конце концов, Алла Викторовна не говорила ей в лицо гадости, а слезы пожилой женщины растопят даже ледяное сердце.
Каро вытащила из коробки чистый бумажный платок и протянула Алле Викторовне. И куда запропастился Ян? Каро не представляла, как утешить его маму, особенно когда голова совершенно не соображает из-за температуры.
- Алла Викторовна, все хорошо. Вы меня тоже простите, я вам столько неудобств…
Пришлось замолчать, тактику Каро выбрала неправильную – Алла Викторовна залилась слезами. Правда, длилось это недолго. Всхлипнув пару раз, она вроде как спохватилась, вытерла глаза платком, предложенным Каро, и засуетилась.
- Переоденься, Каренька. Пижама в сумке? Сиди, я достану. Так неудобно спать, как температура спадет, вспотеешь. Давай, помогу снять.
Каречка, Каренька… Похоже, семейство Русановых окончательно решило свести ее с ума. Ладно, Ян… С ним они прошли немалый путь от презрительного «Гордеева» до ласкового «Каречка». А с Аллой Викторовной что случилось?
Каро приняла помощь, сил на сопротивление не осталось. Алла Викторовна подоткнула одеяло, шлепнула на лоб холодный компресс и села рядом, поглаживая ее по плечу.
- Ты в Бога веришь? – внезапно спросила она.
- Не знаю, - ответила Каро честно. – Я некрещенная. Но в какую-то высшую силу верю. В ангела-хранителя, потому что он у меня есть.
То ли лекарство подействовало, то ли компресс помог, то ли внезапное участие Аллы Викторовны сняло камень с сердца, но Каро почувствовала себя лучше. Даже поговорить захотелось.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что я везучая. – Каро чихнула и потянулась за платком. – В мусорном баке насмерть не замерзла. В детский дом попала хороший, смогла учиться тому, к чему душа лежит. Да и по мелочам… всегда как будто кто-то помогает. Вот заболела – и к вам попала.
- А раньше кто лечил?
- Врачи в больнице. Но я редко болела.
- Жаль, не могу твоей крестной стать, - вздохнула Алла Викторовна. – Если ангел хранит, надо бы покреститься.
- Вы хотели бы? – удивилась Каро. – Стать моей крестной матерью?
- Я Бога давно о дочке прошу, о невестке. – Уже не стесняясь, она гладила ее по голове, убирала с лица спутавшиеся пряди волос. – Если я стану твоей крестной, Ян мне этого не простит, ведь тогда он не сможет на тебе жениться.
- Так… мы же не родственники…
- По церковным законам нельзя, - объяснила Алла Викторовна.
- Ох... Ян не зовет меня замуж, - спохватилась Каро. – Мы даже не спим вместе.
Она не любила так откровенничать, но сейчас это вырвалось само собой.
- Ну так… все же впереди, да? – ничуть не смутилась Алла Викторовна. – Может, я еще успею с внуками понянчиться.
Каро незаметно ущипнула себя за бедро. Нет тут никого, наверное. Очередной бред от температуры.
- Давно я о дочке молюсь, - тихо произнесла Алла Викторовна. – С тех самых пор, как он остался один. Вымолила вот… тебя… да чуть все не испортила. И ладно бы ревность материнская глаза застила, нет же, глупость. Как будто дьявол нашептал… Прости меня, Каренька. Я никогда тебя не обижу.
- Сказала же, что простила.
Каро прикусила язык, да поздно. И не хотела, а призналась, что подслушивала! Впрочем, Алла Викторовна лишь кивнула.
- Спасибо. Я вижу, любишь ты Яна. И он тебя…
- Может, со стороны виднее, - осторожно заметила она. – Мы о любви не говорили. Алла Викторовна, мы только пытаемся… стать ближе…
«А если и она слышала наш с Яном разговор?» - внезапно осенило Каро. Слишком резкой получился переход от «больной детдомовской» до «вымоленной дочки». С другой стороны… И на нее, бывает, находит затмение. Кто не ошибается? Все ошибаются. В плохое проще поверить, чем в хорошее, так и ждешь подвоха, но хочется просто жить, не подозревая никого в обмане.
- Заговорила я тебя, - спохватилась Алла Викторовна. – Как голова? Болит? Ты отдыхай, я попозже зайду.
- Мне лучше. Спасибо.
Ян вернулся вскоре после ее ухода. Каро с трудом разлепила глаза: хотелось спать, но вначале нужно кое-что выяснить.
- Твоя мама слышала наш разговор? – спросила она.
- Похоже, - ответил он, устраиваясь на стуле возле ее кровати. – Я не спрашивал, но ведет она себя странно.
- Плачет?
- Вы о чем-то говорили? – Он проигнорировал вопрос.
- Говорили. Она прощения просила. Ян…
- Что, Каречка?
- Иди к ней. Я сейчас усну, маме ты нужнее. Клянусь, я встану и уеду, если ты ослушаешься.
- Так это приказ?
- Это просьба, в которой ты не сможешь отказать больной девушке. – Каро показала ему язык. – Но приказ тоже будет.
- Как интересно…
- Успокой маму, а потом отдыхай. И чтобы никаких бдений у моей кровати ночью.
- Пф-ф-ф…
- Я не шучу.
Откровенно говоря, она не знала, чем его припугнуть. Трудно командовать, лежа в кровати без сил. Но неожиданно Ян послушался: наклонился и поцеловал Каро в висок.
- Да, моя королева, - сказал он. – Я уйду, как только ты уснешь.
= 36 =
- Ты чего? – встрепенулась мама, едва Ян вошел в гостиную. – Что-то случилось?
- Ничего, - ответил он, усаживаясь на диван рядом с ней. – Каро уснула, предварительно выставив меня за дверь.
Отец оторвался от чтения книги и вопросительно взглянул на Яна. Мама отложила в сторону вязание.
- Я выпил бы чего, - признался Ян, - успокаивающего. Мам, есть какие-нибудь капельки?