На колени, профессор! (СИ)

Началось… Лучшая защита – нападение? Любимая мамина тактика.
- Прости, мама. – Кто бы знал, каких усилий ему стоило взять себя в руки. – Я искренне благодарен, что ты позаботилась о Каречке.
- Ян, подожди. Не уходи. Ян!
- Ох, Алла…
Он взбежал по лестнице, игнорируя зов матери. Схватить бы Каро, да увезти прямо сейчас… Нельзя… Она больна, а он мало спал, да и вести машину в таком состоянии…
Ян заскочил в свою комнату, чтобы успокоиться. Пугать Каро бешеным взглядом тоже нельзя. Она чувствительная, сразу догадается, что Ян злится. Мама навряд ли пойдет следом: он надеялся, что отец ее удержит. Хорошо, хоть он понимает, что все мамины страхи – бред! А Каречку, видимо, придется забирать в город. Ян хотел оставить ее здесь, ангину за три дня не вылечить, да и свежий воздух, хорошее питание… Ничего, он сам о ней позаботится.
Каречка… Яну нравилось так ее называть. И ей нравилось, он заметил, как теплеет ее взгляд. Каречка – милая девушка, его малышка. Каро – госпожа, его королева. И пусть она одна и та же, неважно. Как мирно сосуществовать с обеими ипостасями Каро, Ян как-нибудь разберется…
- Не спишь? – улыбнулся он, входя в комнату Каро. – Я…
Продолжать не было никакого смысла. Ян стиснул зубы, сдерживая стон. На кровати лежала открытая сумка, а Каро сосредоточенно складывала пижаму, уже переодевшись в шерстяной костюм. На Яна она не смотрела, но он заметил, что подаренный им брелок стиснут в кулаке.
- Ты… весь разговор слышала? – поинтересовался Ян, с трудом разлепив губы. – Или только ту часть, где мама несла бред?
  
= 33 =
 
Каро не собиралась подслушивать. Она вышла из комнаты, потому что пришло время пить таблетку, а вода в термосе закончилась. Обычно Алла Викторовна появлялась с напоминанием, строго по часам, но сегодня забыла, ведь сын приехал.
Громкие голоса Каро услышала, едва спустилась по лестнице. И сразу поняла, о ком идет речь. В принципе, чего-то похожего она ждала, ей уже говорили о том, что детдомовские дети – убогие: или с психикой проблемы, или со здоровьем, или со всем сразу. Она даже научилась держать удар, не обращать внимания на тех, кто злословит. Но Алла Викторовна… она же заботилась… улыбалась…
Получается, никому нельзя верить? И Яну… тоже?
Каро прикусила запястье, чтобы не выдать себя нечаянным криком. Ян возразил матери, но легче почему-то не стало. Каро едва успела убежать, чтобы не попасться на глаза Яну. Почему-то была уверена, что он идет к ней, но ошиблась. Опустившись на кровать, она поняла, что не сможет сделать вид, что ничего не произошло. И остаться в доме не сможет.
Жаль, не получалось придумать ни одного приличного оправдания. Побег будет выглядеть черной неблагодарностью по отношению к Яну и его маме, даже если она признается, что случайно услышала разговор.
Почему?! Почему ей приходится вести эту вечную войну? А сколько времени потребуется Яну, чтобы «понять», что все ее чувства – лишь попытка «выбраться из грязи»? И это она уже проходила…
Голос Яна Каро едва услышала сквозь шум в ушах. Она не обернулась, лишь крепче стиснула в кулаке подаренного кота.
- Ты весь разговор слышала? Или только ту часть, где мама несла бред?
Каро не поняла, что потрясло ее сильнее – догадливость Яна или обреченная усталость в голосе. Он как будто сказал другое: «Я знаю, как тебе больно. Прости, что не сумел защитить».
 
- Весь, - ответила Каро сипло, поворачиваясь. – Случайно.
Потемневшее лицо Яна причиняло не меньшую боль, чем собственная обида. Каро давно усвоила: если тебя ударили, ударь в ответ. Но впервые ей не хотелось следовать этому правилу.
- Даже не знаю, что сказать, - вдруг признался Ян, проведя ладонью по лицу. – Если ты знаешь, что я…
Договорить он не успел. Каро не заметила, как обняла его, пряча лицо на груди. Навряд ли, потому что хотела утешить… Она сама искала утешения.
- Каречка… - Ян мгновенно все понял. – Все не так плохо, как кажется, моя королева. Если хочешь, давай уедем. Ты не заслужила… такого… Ты не должна ничего доказывать...
- Спасибо, - выдохнула Каро. – Прости меня, если сможешь.
- Каро! – Он резко отстранился и взял ее лицо в ладони. – Почему? В чем ты виновата?
Она хотела ответить достойно, но обида нахлынула, как цунами. Та самая обида, благодаря которой Алла Викторовна смело могла утверждать, что у Каро проблемы со психикой. Подступившие слезы жгуче обожгли, напоминая, что сердце – увы – не превратилось в камень.
- В том, что родилась, - пробормотала Каро, цепляясь за одежду Яна.
Ей казалось, что если она разожмет пальцы, волна смоет ее, растворит без остатка. Ян – ее маяк, пока не поймет, с кем связался.
- Глупости. – Он привлек ее к себе, поцеловал в макушку. – Никто из нас не властен над рождением и смертью.
- Еще скажи, что это дар божий, - прошептала она.
- И скажу. Ты плохо слушала мои лекции. Не помнишь, как я говорил, что биохимия изучает процессы, происходящие в живых клетках, но даже разобрав клетку на атомы, мы не можем создать из них что-то живое.
- Я помню. Травинка сложнее ракеты, потому что люди могут собрать ракету, но не могут создать травинку. Ян, меня родили для того, чтобы выбросить на помойку.
- Каро, да что с тобой?! – Он схватил ее за плечи. – Это из-за болезни. Ты и так ослабела, а тут мама…
- Твоя мама права, Ян. От детей просто так не отказываются. Меня нашли в мусорном баке, черед несколько часов после того, как… - Она усмехнулась. – Бог одарил. Твоя мама права.
Ян молчал, не сводя с нее потрясенного взгляда, и Каро продолжила:
- Я никогда не узнаю, кто мои родители, да и не хочу этого. Однако смело можно предположить, что благополучия и здоровья в моем анамнезе нет. Мои дети могут унаследовать что угодно. Я так и не сказала, почему ушла из ресторана. Тебе интересно?
- Каро…
- Из-за разницы в возрасте. Не представляла, что это… так… важно. – Каро повела плечом, вывернулась из рук Яна. – Я слушала ваши разговоры и чувствовала, что прилетела с другой планеты. Хочешь еще больше правды, Ян? Меня влечет к тебе, с той самой первой встречи в клубе. Не знаю, как это произошло, когда я влюбилась… Но это случилось… к сожалению…
- Почему к сожалению? – спросил Ян тихо.
Каро отошла к окну, и он не пытался подойти к ней.
- Потому что мне нельзя любить. И меня нельзя, - ответила она и до боли прикусила губу.
- Бред. Каречка, тебя сильно обидели слова мамы, но…