Из-за милой Фрэнси

Свежевыбритый подбородок застыл, а на скуле задергался желвак.
— Не понимаю тогда, какого черта вы сражаетесь за этот каток, когда должны мчаться в Нью-Йорк, к Макинтошу? Не стоит медлить, лучше позаботьтесь о своей карьере.
Его вспышка разожгла в ней ответную злость. Она стукнула кулачком по стойке бара.
— Я сражаюсь за этот каток, потому что он очень важен для города, для людей. Дождитесь Дня святого Валентина, и вы увидите почему.
Ной встал и поставил свою чашку в мойку.
— Ладно. Договорились. Я не стану подписывать никаких бумаг до четырнадцатого февраля. Но больше никаких уступок, Фрэнси. Они слишком усложняют мне жизнь.
Он вышел.
Она заморгала, смахивая с ресниц слезы. Неужели ему безразлично, что из-за него у нее все окончательно запуталось?
С этого момента между ними началась необъявленная «холодная война». Фрэнси это очень не нравилось, но как изменить ситуацию, она не знала. Ной даже не поднял головы, когда в пятницу утром она вошла в офис.
— В воскресенье каток останется под присмотром Вероники и Терезы, — сообщила она.
— Семейное торжество? — неожиданно мягко поинтересовался Ной.
— Нет. Спортклуб в Херши проводит соревнование фигуристов. А там половина моих знакомых катается. Хочу оказать им моральную поддержку. Зрителей будет мало — не тот уровень.
— Не вижу проблемы. Вероника вполне справится с любой работой.
— Я просто хотела поставить вас в известность. Вам не кажется, что мы могли бы быть и поприветливее друг с другом.
Он вздохнул и потер затылок.
— Я думал, вы мудрее, Фрэнси. Все идет так, как идет, чтобы не возникало ненужных осложнений.
Она закусила губу. Вот уж упрямец, не приведи Господь! Но она… любила его. Внезапное озарение подкосило ее. Она по уши влюбилась в Ноя Гордона, своего босса, своего противника и человека, чья жизнь представляла собой бесконечный марафон… От такого и в обморок грохнуться недолго.
— Фрэнси, вам плохо?
— Нет, нет, все в порядке. — Она в панике покинула офис, пока не совершила какой-нибудь идиотской выходки типа признания в любви.
Фрэнси каталась с группой детей и жалела, что не учила французские ругательства. Отцу, когда он был сердит, они очень помогали. Господи, ну за что ей такое наказан! Как можно влюбиться в типа, которого почти не знаешь! В случае с Брентом ей понадобилось несколько лет… К тому же чувства к Ною пугающе взрывоопасны, непредсказуемы. А главное, ему и дела нет до ее чувств, он бежит от них как черт от ладана.
Предмет ее горестных размышлений вдруг оказался рядом.
— Пойдемте выпьем по чашечке кофе.
— Мне не хочется кофе.
— Тогда пройдем в офис. Нам нужно поговорить.
— О чем?
— Это кое-что личное. Давайте отыщем спокойное местечко.
— Нет!
В глазах Ноя на мгновение зажглись и погасли злые огоньки. Он решительно пересек фойе и вышел на улицу.
Ной подставил лицо холодному ветру и принялся мерить шагами фасад здания. Впору было рвануть на спринтерскую дистанцию, чтобы хоть как-то погасить сжигавшую его ревность. Она практически призналась, что хочет выйти замуж за Макинтоша, хочет кататься с ним в паре. Тогда зачем он торчит здесь? Не проще было бы перестать изводить их обоих? Всю сознательную жизнь он избегал подобных ситуаций. Но на этот раз тревога за Фрэнси, ее надежды и мечты крепко затянули его в свою паутину. А уж после того поцелуя, которому так некстати помешал Макинтош, он и вовсе пропал. И Ной решил держаться подальше от Фрэнси, не попадаться ей на глаза.
Но как, ради всего святого, запретить себе представлять ее в своих объятиях, в своей постели, в своей жизни, в конце концов!
Фрэнси подошла бы к Ною и даже извинилась перед ним, но он даже не взглянул в ее сторону, когда вернулся с улицы. Просто прошел в офис, а через несколько минут вышел одетым, со своим портативным компьютером в руке. Поговорил с Вероникой и… исчез!
Фрэнси подкатилась к Веронике.
— Куда он уехал?
 
— Сказал, что отправился к себе поработать. Если тебе надо уйти, то Тереза готова помочь мне.
— Тебе и так придется подменять меня в воскресенье.
— Не волнуйся. Мне нравится здесь. Не работа, а сплошное удовольствие.
Да, у Вероники каток вызывал такие же чувства, как и у Рэмси. Пока она была одинокой, так что не приходилось ни перед кем отчитываться за поздние приходы домой. У Фрэнси пульс зачастил от мысли, что она сейчас поедет к Ною и извинится перед ним. Кажется, он почему-то очень разозлился. Но у него будет время слегка остыть. Она не собирается мчаться прямо сейчас, а получше подготовится к визиту.
— Я уеду около восьми. А ты присмотришь за порядком и закроешь все.
— Договорились.
Ной открыл ей дверь и замер в нерешительности. Она не удивилась, что он предоставил ей самой сделать первый шаг. В конце концов, осторожность у него в крови. Вишневая майка с короткими рукавами обтягивала мускулистые плечи, серые спортивные брюки, хотя и были свободными, прекрасно сидели на нем. Ее даже пот прошиб: Ной просто излучал чувственность и силу. Желание очутиться в его объятиях охватило ее настолько, что лишило дара речи.
Выражение его лица не изменилось, а вот цвет глаз стал изумрудно-зеленым, потемнев в долю секунды. Возможно, ей удастся достучаться до его души? Она решила попытаться.
— Мне очень нужно знать наверняка, Ной, безразлична я вам или нет, — со своей обычной прямотой сказала она.
— Стал бы я в таком случае избегать вас? Помчался бы я в Нью-Йорк? Сходил бы с ума каждый раз, когда целую… тебя?
У нее разом ослабли колени.
— Прикоснись ко мне, Фрэнси. Прикоснись — и ты узнаешь, как много значишь для меня.
Она подняла руку и прижала к его груди.
  
Глава 9
 
Он и сам удивился своим словам, прозвучавшим как мольба. В обороне, которую он воздвигал всю неделю, оказалось слабое звено — сумасшедшая жажда женщины, способной расплавить всю его решимость единственным прикосновением. Однако это была не совсем обычная ласка. Фрэнси воспользовалась его словами, и ее пальцы принялись страстно изучать его тело. Вот она поиграла-погладила его ключицу, затем с удовольствием и любопытством первооткрывателя начала ощупывать и гладить его плечи и руки.
Майка была тонкой, так что реагировал он так, словно ее пальцы касались кожи. Обнаженной. И вдруг понял, что если она не окажется немедленно в его объятиях, он попросту сойдет с ума.
Ной распахнул на Фрэнси пиджак и уставился на ее возбужденно вздымавшуюся грудь. У него даже защипало во рту, так он захотел прикоснуться к ее соскам губами и языком. Мгновение спустя пиджак и свитер спланировали на пол. На Фрэнси был спортивный бюстгальтер, и Ной задержал на нем свой взгляд, решив, что он даже сексуальнее, чем все эти рекламируемые шелка и кружева. Его колдунья покраснела, а он уже не мог думать ни о чем другом, только поскорее бы увидеть ее обнаженной в своей постели.
От одной этой мысли он затрепетал. А что будет, когда он и в самом деле ощутит ее под собой? Его пальцы скользнули под мягкие лямочки и сорвали тонкую ткань прямо через голову Фрэнси. Почти невесомая тряпочка пролетела несколько метров и улеглась на пол.
Сквозь приоткрытую форточку ворвался холодный воздух и слегка остудил Ноя, так что он не только видел ее, но и ощущал по-особому обостренно — женское тело такой красоты требовало поклонения. Ему хотелось вобрать в себя и запомнить навеки все свои ощущения, прежде чем он поцелует и маленькую морщинку у локтя, и роскошную грудь, и…
Но прежде всего он осторожно освободил ее пушистые волосы от резинки, и они рассыпались по плечам, закрыв лицо. Он погрузил в этот ласковый шелк занывшие пальцы. Нет, они мягче всякого шелка. Отодвинув прядку волос, он прильнул к ее губам… Боже, она настоящая колдунья… Трепещет в его руках, целует в ответ, мгновенно откликается на любую ласку и… пусть не навсегда, а лишь в этот момент принадлежит лишь ему.