Сломленная (ЛП)

‒ Достаточно крепко? ‒ спрашивает он прежде, чем провести языком по моей голени. После этого его руки не спеша проделывают путь вверх к моим бедрам. Его дыхание опаляет мою плоть, и я жажду его словно самый настоящий наркоман.
‒ Да, ‒ мой голос становится прерывистым, когда его пальцы легко дотрагиваются кожи у меня между ног, широко расставленных для него.
Он берет в руки мою другую ногу и привязывает к другой стороне кровати.
Я вздыхаю.
Он улыбается.
Его руки ласкают мои ноги, все мышцы моего тела сжимаются и сокращаются, и я цепляюсь за мысль о том, что бурно кончу от его куннилингуса. Я лежу, выжидая, мысленно молясь о том, чтобы он унял дрожь у меня между ног своим влажным горячим языком. Я жажду, чтобы его длинные пальцы перенесли меня в умопомрачительное, искрящееся, разрушающее мозг забвение.
Вместо этого, не отвязав мои лодыжки от кровати, он идет через комнату.
‒ У меня для тебя кое-что есть. Что-то, что, я думаю, покажется тебе… полезным.
Он запускает руку в верхний ящик черного лакированного бюро. Время останавливается, и на мою голову обрушиваются видения. Наручники и ремни для связываний всегда были неприемлемы во время моих свиданий с другими мужчинами.
‒ Что? ‒ спрашиваю я. Страх вперемешку с любопытством грохочет внутри моей груди.
Что ты сделаешь, если у него там наручники? Роуз, только на этот раз, может, ты сможешь позволить себе доверять другому человеку. Долбанный голос в моей голове замолкает.
Мистер Ч. знал, что мы об этом не договаривались. Я не практикую связывание. Я уже почти готова прервать эту оргию, как вдруг он достает длинный широкий кашемировый шарф.
У меня перехватывает дыхание.
Он замечает это.
‒ Для чего он?
‒ Я могла бы спросить то же самое, ‒ подшучиваю я, указывая на шарф у него в руках.
Он ухмыляется.
‒ Сама увидишь… а может, ты не захочешь?
Мне становится легче, он замечает это.
Он опускает край шарфа на мои бедра и щекочет меня им, а затем медленно проводит по изнывающему от боли бугорку между моих ног. Шарфик раскачивается, Мистер Ч. тянет его выше, по моему животу и обвивает им мои твердеющие соски.
‒ Ммм, ‒ я издаю громкий стон, от удовольствия по моей коже бегают мурашки.
Мне нужно, чтобы он взял меня, я хочу, чтобы он нырнул глубже, чем любой, кто был до него, и приручил зверя, который мучает меня каждый день моей жизни. Я надеюсь, что он исцелит все шрамы, оставленные на моей душе другими мужчинами.
Он убирает шарф с моей плоти, образуя пустоту, от которой я начинаю дрожать. Потянув за концы шарфа, он соединяет их, создавая преграду между нашими лицами.
Мгновение затягивается.
Выражение его лица скрыто от меня черным шарфом. Он набрасывает его мне на глаза. Тонкий кашемир накрывает мой лоб, ложится поперек носа, щекоча край верхней губы.
‒ Подними голову.
Я выполняю его распоряжение. Завязав шарф на моей голове, он окутывает меня паутиной желания. Я моргаю, и даже тот малый источник света, за который я пытаюсь уцепиться, исчезает.
Меня поглотила тьма. Я ничего не вижу.
У меня замирает сердце.
Он убирает шарф с моих губ и опускается вниз параллельно моему телу. Тепло, исходящее от него, прогоняет прохладу до этого наполнявшую комнату. Мое сердце колотится о грудную клетку, стучит в такт с моим желанием.
Я растеряна, но чувствую себя нормально.
Я смущена, но в то же время возбуждена.
‒ Ты все еще веришь мне? ‒ шепчет он.
Я киваю, даже не смотря на то, что мой разум с этим не согласен. Я не контролирую ситуацию. Ничего не вижу и едва слышу. Я скольжу руками по кровати и тянусь к нему… но не нахожу.
Он берет меня за запястье.
У меня перехватывает дыхание… снова.
‒ Ты должна мне ответить. Ты все еще веришь мне?
Я хочу ответить положительно, но чувствую слова, они уже зарождаются в моем горле. Они идут от сердца, я хочу доверить ему всю себя целиком, но мой разум этого не хочет.
Я предаю свои мысли.
Я лгу.
‒ Да, я все еще верю тебе.
Мое тело цепенеет, на коже выступают капельки пота. Я борюсь с собой, пытаясь пережить этот момент.
 
Я не сломленная, я не сломленная, я не сломленная.
Он задирает мою руку высоко над головой, в подмышечной области у меня пробегает холодок.
Он держит меня за запястье.
Крепко… Очень крепко.
Я в панике.
У меня пересыхает горло, и это крадет у меня возможность закричать. Я пытаюсь высвободиться из его хватки, но он крепко держит меня за запястье.
‒ Не сопротивляйся, Роузи.
‒ Я ничего об этом не знаю, Мистер. ‒ Я протягиваю свободную руку и пытаюсь ослабить его хватку.
‒ Прекрати! ‒ кричит он, перехватывая ее.
У меня душа уходит в пятки. Я потеряна, напугана и совсем не уверена в происходящем.
Слишком много ловушек.
Слезы щиплют глаза и исчезают в ткани шарфа. У меня учащается дыхание и закладывает уши. Я делаю частые вдохи, а потом нервно выдыхаю. Я борюсь за свободу.
Мое сердце отбойным молотком стучит по груди. Я борюсь с вихрем, который уносит меня в прошлое. Теплое дыхание касается моей кожи.
‒ Я не обижу тебя, красавица.
Я не хочу больше ничего говорить.
Но продолжаю делать это.
‒ Мне страшно.
‒ Ты слишком ранима. Отпусти это.
Я стараюсь научиться верить там, где никогда не было веры. Все в моем теле борется против того, чего хочет сердце. Я хочу чувствовать удовольствие, но для этого мне нужно превозмочь боль моего детства. Я хочу верить и чувствовать, что я чего-то стою. Я хочу, чтобы этот человек излечил меня, нашел путь к моему освобождению.
‒ Я не знаю, как отпустить это. Пожалуйста, Мистер, я не знаю смогу ли я, ‒ шепчу я.
Холодный порыв воздуха крадется по моей плоти. Я горю изнутри и замерзаю снаружи. У моего тела в оппонентах все мои воспоминания. Я узница, вещь; я безвольная пленница.
Энергия Мистера заполняет комнату. Я полагаюсь на тактильные ощущения кожи и надеюсь, что они помогут мне почувствовать его намерения. Его дыхание путается в моих растрепавшихся черных волосах.
‒ Ты сможешь, и ты сделаешь это, поверь мне. Этой ночью я собираюсь дать тебе все, о чем ты когда-либо мечтала. Понимаешь меня?
Я киваю.
Он тяжело выдыхает.
‒ Да, ‒ отвечаю я, зная, что ему нужны слова, а не жесты.
‒ Хорошо, потому что когда я закончу, я планирую избавить тебя от всех шрамов, оставленных другими мужчинами.
Это ломает меня. Его слова пронизывают меня насквозь и уносят за пределы захудалых улиц моего прошлого, настоящего и будущего.
Был ли он настоящим? Неужели это происходило на самом деле? Это было невозможно. Не в моей жизни, не с демонами, что бурлят внутри моего тела. Слишком много было мужчин, слишком много боли.
‒ Если бы это было так просто, ‒ слова, слетевшие с моего языка, были предсказуемы, но не обдуманы.
‒ Я сделаю так, чтобы это было просто. Давай же, Роуз, впусти меня.
Я ничего не чувствую. Каждое прозвище, которым я когда-либо позволяла себя называть, все то, чем я являюсь, от его слов трещит по швам.
Неужели это было так просто? И он тот самый, которого я ищу большую часть жизни?
Напряжение, накопившееся в спине, поднимается выше к шее и выходит наружу. Мистер отвечает покалыванию в моем клиторе и боли, пульсирующей в глубине, скрытой между моих ног своим горячим влажным языком и длинными толстыми пальцами. Я откидываю голову назад на кровать. Я лишена способности видеть, но все равно вижу все.
‒ Прошу, заставь меня забыть, ‒ бормочу я.
Его горячее дыхание грохочет по набухшим складкам клитора, в то время как его длинные пальцы стирают следы, оставленные подлецами, побывавшими во мне до него. Я двигаю бедрами в противоположном направлении тому, в котором двигаются его быстрые пальцы, до боли желая, чтобы его руки излечили следы, оставленные на моей душе.
Он прикусывает мой клитор и сосет так превосходно, как будто никак не может насытиться мной. Меня бьет дрожь, в ушах стоит гул. Он с хлюпаньем оставляет мой клитор и в то же время заканчивает трахать меня пальцами. Этот красивый мужчина просто поражает меня. Обжигающе прохладный воздух охватывает мое тело от макушки до пят.