Выбирай (СИ)

Поэтому нет, я продолжу в том же духе.
  
Глава 32 (Кати)
 
Макс уходит, настороженно поглядывая. Я же остаюсь в обществе Ксении Степановны, которая оказалась очень забавной и приятной женщиной. Легкой в общении и такой душевной, даже несмотря на статус и положение. Чем-то она мне напомнила мою маму. Такая же заводная непоседа, у которой буквально горит земля под ногами. Люди другого поколения, совершенно не умеющие бездельничать.
Кстати, о родителях. Ответственно заявляю, что я в крайней степени безответственная дочь! Настолько замоталась в последние дни, что даже времени позвонить не нашлось. А ведь соскучилась по ним сильно-сильно.
– Безумно красивые украшения! – не могу отвести взгляда от дорогих безделушек на изящных разноцветных подушечках, за толстыми стеклами. – Когда их получат владельцы?
– До конца вечера вся эта прелесть будет радовать глаз гостей здесь, а уже завтра днем отправится к своим владельцам.
Неторопливо прогуливаюсь в сопровождении мамы Макса по тому самому смежному залу, куда с Гаем в начале вечера мы так и не дошли. Кстати, о нем, удивительно, что за странная реакция была на того молодого парня, Андрея? Да, симпатичный, и взгляды его противненькие я на себе успела заметить, но он же абсолютно теряется на фоне фигуры Макса, внушающего благоговейный трепет. И Макс не может этого не знать.
Интуиция не то что нашептывает, кричит: Гаевский – собственник до мозга костей. И с какой-то радости он решил… что я – его. Все, бабочки в животе снова проснулись, проказницы не заставили себя долго ждать. Растягиваю губы в глупой улыбке и отвлеченно блуждаю взглядом по красоте, вышедшей из-под рук искусных ювелиров.
Вот интересно, для кого Гай купил то перо? Такая потрясающая вещица, достойна не то что принцессы – королевы.
– Давно вы в этом деле? – отвлекаюсь от мыслей, что понеслись не в ту сторону.
– Ох, да. Еще Макс был маленьким мальчишкой, когда я начинала поднимать свою фирму. Благодаря помощи мужа, конечно. Сначала это была добыча драгметаллов, потом камней. Саша у меня долгое время служил, в его любимом ФСБ, – закатывает глаза женщина.
– Да, припоминаю, Макс говорил.
– До сих пор не понимаю, как мне удалось убедить Александра бросить службу. Максиму тогда было пятнадцать, и он заболел идеей пойти по стопам отца. В общем, – машет ладошкой Ксения, – вредные они у меня. Упертые. Когда Саша уволился, то в полную силу занялся развитием бизнеса. Фабрики, заводы, мастерские, а со временем, не без помощи сына, мы открыли сеть ювелирных салонов.
– Максим тоже в этом…
– Нет-нет, что ты. Он говорит, на все эти побрякушки в детстве так насмотрелся, что и не видел бы вовсе, – смеется женщина, отчего в уголках глаз появляются маленькие морщинки. Не к месту думается, а сколько маме Гая лет? Если он ровесник Артема, то мужчине уже сорок. Значит, Ксении Степановне должно быть не меньше шестидесяти… ну, тогда вау! Потому что выглядит она просто потрясающе. Невысокого роста и хрупкого телосложения, как дюймовочка, особенно на фоне своих мужчин. Вот и загадка, как такая хрупкая женщина выносила и родила такого широкоплечего, высоченного, далеко не хлюпика Гая. А какой там стальной стержень у нее внутри, раз муж работал, а она практически одна воспитала сына. Да еще и как воспитала – настоящим мужчиной.
– Кати, а можно поинтересоваться? Девушке, конечно, неприлично задавать такой вопрос, но…
– Спрашивайте, – улыбаюсь, уже и так догадываясь, в каком вопросе проявляется любопытство.
– Ты такая красивая, маленькая, молоденькая, – искренне улыбается Ксения Степановна, а я краснею с каждым словом все больше и больше. – Сколько тебе лет?
– Не переживайте, точно совершеннолетняя, – смеюсь, и женщина хитро щурится, обнимая за плечи, как мать. Такой странный жест по отношению к малознакомому человеку, но мне приятно. – А если без шуток, двадцать восемь будет в этом году.
Мы останавливаемся около очередного ювелирного шедевра, и я, уже как зачарованная, смотрю на изящную подвеску с рубинами, когда мать Гая меня шокирует.
 
– У вас с Максом разница почти как у нас с Александром.
– Да?
Женщина кивает.
Удивлена, нечего сказать. Муж Ксении, отец Гая, выглядит просто потрясающе для своих лет. Остается только удивляться, какие у них по мужской линии хорошие гены. Внушительная фигура Максу явно досталась от отца, а вот от матери хитрые синие глаза и улыбка, не менее хитрая.
– Да, – смеется женщина, – уж так повелось, что мужчины Гаевские выбирают себе спутниц почти на пятнадцать лет моложе. И у его деда с бабушкой, по линии мужа, тоже разница была в районе десяти лет.
– Это удивительно.
– Гаевские все до поры до времени бабники жуткие. Это мне еще мать Александра по молодости на ушко рассказала. Поэтому-то я и перестала бодаться с ДНК, когда Максу было тридцать, и он мне заявил, что в ЗАГС только под дулом пистолета.
Отчего-то на последней фраза сердце нервно подскочило, и стало немного обидно, что странно. Но внимательная Ксения Степановна заметила мое замешательство:
– Я знаю, что мой сын не отличается особым постоянством, Кати. Но зато его “порода”, если влюбляются, то раз и на всю жизнь, – смотрит на меня внимательно женщина, словно в душу заглядывает своими синими глазами. Явно ждет от меня ответной откровенности.
– Думаю, вы знаете, что я здесь с Максимом просто как… друг, – пожимаю плечами, ощущая необходимость озвучить это. – Он попросил меня составить ему компанию на этот благотворительный вечер. Было бы моветоном прийти одному.
– Ну, – задорно подмигивает женщина, – друг не друг, но мой сын семь лет появлялся на подобных встречах один и никогда не ощущал особого желания вести с собой кого бы то ни было. Так что, – пожимает плечами, – подумай над этим, дорогая. Я знаю своего сына очень хорошо, и таким, какой он сегодня рядом с тобой, я ни видела его никогда.
– Что вы хотите этим сказать? – улыбаюсь, ощущая странное волнение, словно сделала шаг в пустоту.
Останавливаюсь, дожидаясь ответа, но только, на мой взгляд, мама Макса сдается и уже собирается что-то сказать, как неожиданно в наш диалог врывается голос Гая:
– О чем толкуете?
– Мамуль, надеюсь, ты не успела рассказать Кати неприглядные моменты из моего детства? – слышу над ухом и ощущаю мужские ладони на талии, что уверенно прижимают к себе.
– Что ты, родной, мы просто рассматривали выставочные экспонаты, – не растерялась женщина, хитро подмигивая мне. Намекая, что ее сыну об этом разговоре лучше не знать. С чем я полностью согласна. Вот только Ксения Степановна своими намеками подняла внутри огромную волну сомнений.
– Ладно, молодежь, оставлю вас наедине! Пойду, Александра найду, а то сейчас точно еще одну фабрику откроет, пока я тут языком чешу.
Мама Гая тепло улыбается сыну и нежно, по-матерински похлопав по плечу, удаляется, оставляя нас одних в огромном пустом зале. Весь шум за стеной, а сюда долетают только легкие отголоски веселья, звон бокалов и музыка.
Мы с Максом так и замираем в обнимку и, когда стук каблучков смолкает, не успеваю обернуться, как шеи касается что-то холодное.
– Что ты…
– Стой, – звучит простой приказ, и я замираю. Вылавливаю в стекле свое отражение и…
– Ма…кс… – выдыхаю, не в силах поверить в то, что вижу. Поднимаю ладошку к груди и нащупываю пальчиками ту самую подвеску с пером, что так всколыхнула гостей вечера. Перо с фотографии, что въелось в память, и которое стоит огромных денег.
– Зачем? – поворачиваюсь в кольце его рук и пытаюсь разглядеть вещицу на изящной золотой цепочке.
– А ты уже успела забыть слова Ксении Степановны? – улыбается мужчина, – такую шейку должны украшать бриллианты, детка – шепчет Гай, пробегая большим пальцем вдоль линии скул, слегка поглаживая, проводит вдоль шеи, дразня своими простыми движениями.
– Это огромные деньги, не стоило, правда…
– Ерунда. Твоя улыбка стоит гораздо дороже.