Валькирия (СИ)
— Это Игре, — пояснил Наран, кивнув на вторую девушку. — Она вызвалась помочь нам в пути.
— Чудесно, — буркнула Санъяра, даже не пытаясь скрыть досады. Потом подумала, сообразила, как всё это выглядит со стороны и продолжила, решив сменить тему: — Маршрут вы уже разработали без меня?
Снова получилось как-то не так, как звучало у неё в голове.
— Нет, конечно, — с поразительным спокойствием отозвался Наран. Санъяра, к ещё большему своему неудовольствию, вынуждена была признать, что когда звучит его мягкий голос, пропадает всякое желание вступать в конфликт. Ну, по крайней мере, на несколько секунд. — Санъяра, ты хочешь что-то обсудить?
— Конечно, многое, — откликулась Санъяра без особой надежды. Было очевидно, что никакого доверительного разговора в присутствии ещё двоих спутников не получится.
— Отойдём? — как будто услышав её мысли, мягко предложил Наран.
— Отойдём, — вздохнула она, и они сделали в сторону деревьев несколько шагов.
— Что-то не так? — тихо и проникновенно спросил Наран и, как в первый раз, когда он оказался рядом, по спине девушки пробежали мурашки.
— Вовсе нет, — слабо возразила она, сама чувствуя, как ненатурально звучат её слова.
— Ты знаешь об Игре что-то, чего не знаю я?
— Конечно, нет! — Санъяра вздохнула от осознания того, что у неё нет никаких аргументов, разозлившись ещё сильней.
— Я с ней едва знаком, — продолжил Наран. — Но она может быть нам полезна, никто из нас не привык готовить и никогда не ставил лагерь. А Игре умеет и то, и другое.
— С каких это пор талах-ан учат ставить лагерь? — снова не выдержала воительница. Подумала и решила не ждать ответа: — Не обращай внимания. Давай займёмся маршрутом, и без того глупо было выходить в середине дня, хотелось бы разобраться, как далеко нам идти и где мы вообще будем ночевать.
Санъяра не хотела признаваться себе в этом, но почему-то слова Нарана о том, что он едва знает новую попутчицу, слегка успокоили её. А ещё больше, тот факт, что, пристроив на камне инфокристал и вызвав карту, Наран не стал звать остальных, а просто присел рядом и предложил ей опуститься по другую сторону.
— Я думаю, путешествие займёт несколько дней, — своим негромким, бархатисто-мягким голосом проговорил он. — Мы сейчас здесь, — он коснулся пальцем голограммы, и Санъяра кивнула. — У меня есть некоторые указания на то, где искать схрон но они ээ… несколько туманны.
— Договаривай, — потребовала Санъяра.
— Ну, собственно… Это стихи. «Под сенью старого храма, там, где свод колонн отпустил созвездия танцевать среди трав, на третьем луче ты память мою обретёшь».
— Шутишь.
Санъяра мрачно посмотрела на талах-ар.
— Нет, не шучу, — терпеливо возразил он. — Это прощальное стихотворение мастера Рейме. По слухам, он путешествовал вместе с Просветлённым, хотя и не входил в круг двенадцати летописцев.
Санъяра молчала.
Просветлённый и его двенадцать были легендой. Считалось, что он, последний выживший выходец из Первого Храма, создал учение о четырёх кастах, воплощением которого занялись двенадцать его учеников. Так появились двенадцать великих храмов из которых с тех пор не пал больше не один. Новые храмы создавались редко, в основном, когда внутри зиккурата появлялось новое течение, новый «учитель», который не мог ужиться с верховным намэ своего зиккурата. Крылатые не любили конфликтов — даже катар не были в этом деле исключением. Проще было позволить новому наставнику создать собственный храм, и даже выделить возможность работать в Колыбели Жизни. А что получится из его учения — покажет время.
Но если двенадцать Основателей были фигурами, оставившими о себе и своей жизни множество свидетельств, то всё остальное окружение Просветлённого было покрыто покровом тайны. Отдельные исследователи брались пролить на него свет, но Санъяра хоть и увлекалась историей падения Первого Зиккурата ничего не слышала о том, чтобы кто-то зашёл так далеко, не просто нашёл дневники тринадцатого ученика, но и пытался по ним вычислить расположение реальных исторических объектов.
— Ты мне не веришь? — Наран нахмурился, и, хотя ещё минуту назад Санъяра собиралась посмеяться над фантастичностью его идеи, теперь ей стало неловко. По глазам Нарана, по выражению его лица, она видела, что эта экспедиция действительно много значит для него.
— Не в том дело, верю я или нет, — превзойдя себя в дипломатичности, отозвалась она. — А в том, что в этих строках нет никакого реального указания на то, куда мы идём.
— Не совсем так, — возразил Наран. — Дальше следует любопытное перечисление звёзд…
— Тех, что завалялись в траве?
— Именно их. И хотя это было непросто, я, кажется, смог рассчитать, из какого места в Кружеве небосвод может выглядеть именно так.
Санъяра молчала. Она мало смыслила в астрономии, ровно столько, чтобы можно было отыскать путь на земле в наши дни. Но даже ей было ясно, что картина на небе меняется каждую ночь, звёзды выглядят по-разному зимой и летом… Что говорить о том, чтобы сравнивать то, что можно увидеть сейчас с тем, что наблюдали астрономы тысячу лет назад.
— Я использовал звёздные атласы разных времён, — снова Наран на удивление точно угадал ход её мыслей, но говорил он так торопливо, что Санъяра предположила: он всё это излагает уже не в первый раз. Почему-то стало его жалко.
— Ты поэтому не хотел рассказывать о своей идее наставнику? — спросила она невпопад. — Боялся, что он не поверит?
Наран вздохнул и посмотрел куда-то мимо неё.
— Я не боялся, — сказал он неожиданно устало. — Мы с ним говорили… о некоторых моих соображениях. Намэ Латран дал мне понять… Что мы продолжим разговор, когда я смогу предоставить ему… материальный результат.
Санъяра вздохнула и посмотрела на талах-ар с искренним сочувствием. У неё тоже вся идея вызывала большие сомнения. Впрочем, она могла себе представить, чтобы Райере увлёкся чем-то подобным.
Санъяра мыслила проще. Глядя на Нарана, на его вдохновенное, но такое разочарованное сейчас, лицо, она чувствовала, что хочет ему помочь.
— Что ж, хорошо. Можешь указать это место на карте?
— Не совсем… Я хочу дождаться ночи здесь и сравнить результаты своих исследований с нашим небом.
Наран запнулся на полуслове. Почему-то покосился на Кольцо.
— Санъара, ты не уйдёшь? — вдруг спросил он.
Санъяра тоже покосилась на Кольцо. Потом её взгляд случайно упал на руку Нарана, сжатую в кулак.
— Нет, — спокойно ответила она и накрыла его кисть своей ладонью. — Я взялась тебе помочь и теперь останусь до конца.
7
Договорив, они вернулись к костру, и Санъяра, вынув из заплечной сумки лёгкое покрывало, расстелила его на земле. Наран как будто нарочно обошёл костёр и устроился с противоположной стороны. Санъяра всё ещё пыталась понять, что же так раздражает её в происходящем, и наконец осознала: она надеялась, что в это путешествие они отправятся вдвоём.
Собирая вещи, Санъяра не знала, куда именно они идут, слабо представляла, сколько времени это займёт. С другими катар они временами покидали храм для тренировочных походов, и сам факт ночёвок на земле не был для неё нов. Перспектива узнать больше о любимом храме будоражила кровь, ощущение нового, неизведанного, манило… Но было и ещё кое-что. Санъяра не была уверена, что эта причина стала для неё главной и вообще не хотела признаваться себе в том, что согласилась поэтому, но в глубине души она надеялась провести время с Нараном вдвоём. Поэтому её так разозлило присутствие Вейде. И вдвойне — общество Игре.
Вдобавок ко всему, едва оказавшись у костра, Санъяра почувствовала на себе первые косые взгляды спутницы и исходившее от неё напряжение. Санъяра не лезла в разговор, держалась нарочито чуть вдалеке от остальных. Вейде и Игре готовили похлёбку. Вообще-то, готовила в основном Игре, а Вейде подавал ей продукты, и Игре принимала их с таким видом, как будто это королевские подношения. Выражение её лица вдвойне раздражало Санъяру. Она всё ещё не видела необходимости в четвёртой спутнице, а обоснование относительно того, что Игре умеет вести хозяйство в походе, казалось ей до невозможности надуманным — готовить и разбивать лагерь она умела и сама. В начале, когда Санъяра только подсела к костру, представления о порядке в лагере требовали, чтобы она помогла с ужином или хотя бы спросила, что может сделать полезного. Но едва она задалась вопросом, у кого должна спрашивать, как в сердце всколыхнулось неприятие. Получалось, что Игре оккупировала роль хозяйки, и с предложением помощи нужно было обращаться к ней, а Санъяра вовсе не собиралась признавать её главной. Поэтому она просто отодвинулась от огня, откинулась спиной на ствол дерева и стала молча наблюдать. Так длилось, пока Игре не принялась разливать суп. Санъяра прекрасно видела, что та и вправду достаточно хорошая хозяйка, она подала парням две тарелки очень аккуратно. Когда же очередь дошла на Санъяры, руки Игре внезапно дрогнули, и, если бы не молниеносная реакция катар, весь кипяток пролился бы Санъяре на живот.