Валькирия (СИ)

В отличии от неё Вейде не мог предложить храму ничего конкретного, зато общества Санъяры искал довольно часто. В первые недели он просто играл ей на тамбре — сложной струнном инструменте, сохранившемся со времён Крылатых Предков. Но Санъяра видела, что музыка не совсем то, чего желает его сердце, и поскольку Вейде не рассказывал об этом сам стала расспрашивать его, чего бы он хотел.
То, что казалось неправильным талах-ир и то, о чём он так мечтал, Санъяра поняла на удивление легко.
— Не понимаю почему нельзя просто рассказывать истории, — говорила она. — Это ведь куда понятнее, чем живопись или музыка. Или даже стихи.
Вейде только вздыхал, не зная как объяснить ей то, что было очевидно ему как талах-ир — в любом искустве должна быть гармония, должны быть иносказание и скрытый смысл. В том, чем хотел заниматься он, согласно этой классификации от искуства не было ничего.
Но эти разговоры сблизили их и через какое-то время Вейде завёл разговор о Наране.
— Почему ты не подпускаешь его к себе?
Благо беседа состоялась в замкнутом помещении, в одном из покоев центрального зиккурата, предназначенных для приёма почётных гостей, и никакие правила этикета не могли запретить Санъяре закатить глаза.
Стоял вечер последнего месяца лета, солнце ещё золотило лучами листву на склонах гор, тёплые волны моря, бившиеся внизу об утёс, пока ещё были ласковыми и манили к себе. И никто ещё не задумывался о том, что осталось совсем недолго до осени.
— Я не обещала ему личного общения, — попыталась отделаться от неудобного вопроса Санъяра. — У меня много дел, Вейде. Я рада, что у меня хотя бы сегодня выдался свободный час и я могу послушать твою игру.
— И ты действительно находишь время слушать мою игру. Я этому рад. Но не был бы в обиде если бы пару часов такого свободного времени ты уделила и моему другу.
— Другу… — вздохнула Санъяра и отвернулась, делая вид, что разглядывает трепещущую в порывах ветра листву. — Если бы мне также просто было назвать его этим словом.
— Санъяра… — Вейде помолчал, но девушка чувствовала, что он вот-вот отыщет нужные слова. Что и говорить, дар убеждать у Вейде был развит куда лучше, чем мастерство игры на тамбре. «Может поэтому они и сумели сойтись», — с досадой подумала она. — Я понимаю, у Нарана много тайн которые… мешают тебе ему доверять. Но ты никогда не узнаешь их если не попытаешься его понять.
— С чего ты решил, что я хочу узнавать его тайны? — фыркнула Санъяра.
— Даже если ты не хочешь этого как женщина — чему я не верю, тебе стоит сделать это как политику.
— А что если он тоже узнает мои тайны? — Санъяра повернулась к собеседнику так резко, что коса хлестнула её по щеке.
— Разве можно узнать победителя, не сразившись в поединке? Держи друга близко, а врага ещё ближе.
«Держи друга близко, а врага ещё ближе» — слова кольнула сердце, снова пробуждая воспоминания о Райере. Но именно потому что они совпали с одной из последних заповедей, оставленных ей учителем, Санъяра не смогла пропустить их мимо ушей.
Прошло ещё два дня прежде чем она решилась последовать совету и с утра вышла на пробежку — туда, где звенели о бурные воды горного потока серебристые струи водопада. Вода клубилась, расшибаясь о камни, разлеталась холодными брызгами.
А Наран сидел на траве, вытянув ногу к её кромке и ветерок колыхал его золотистые волосы, бросал брызги в лицо.
Санъяра замедлила шаг, молча подошла и опустилась на траву возле него.
Какое-то время между ними царила тишина, а потом Наран, не оборачиваясь, произнёс:
— Я думал, ты не хочешь со мной говорить.
Санъяра молчала. Прямота боролась в ней с гордостью, и обе они — с понимаем долга.
— Я не знаю, — наконец сказала она. — Я боюсь.
Наран вскинулся, удивлённо посмотрел на неё.
— Чего?
— Того, что если выслушаю тебя — ты сумеешь меня убедить.
Наран помолчал, задумчиво и мягко глядя на неё в ответ. Потом молча наклонился к девушке и коснулся губами её губ.
Санъяра легко ответила на поцелуй. Прикосновение было приятно, близость Нарана будоражила кровь… и самое главное, поцелуй позволял обоим молчать и не думать ни о чём.
 
С тех пор она приходила к водопаду каждое утро. Заканчивала пробежку как когда-то давно — прыжком в водопад — чтобы затем оказавшись на берегу оказаться в объятьях своего талах-ар.
  
26
 
Год и один месяц Санъяра провела в роли главыхрма Свинцовых Волн.
За это время мелкие неурядицы не раз нарушали её покой.
Много раз появлялся на посадочной площадке храма Саварэ и примерно столько же раз — Калая.
Общение с Калей по-прежнему вызывало у Санъяры брезгливое раздражение, но постепенно становилось чем-то привычным, хоть и неприятной, но неизменной и не опасной частью её жизни.
«Не всё же слушать звон водопадов», — утешала она себя. — «Нужно уметь и принимать бой».
Откровенно говоря Санъяра предпочла бы принять один из тех боёв, о которых так много говорил ей Саварэ.
Каждый из них появлялся в храме как минимум раз между двумя фестивалями. Поначалу они иногда сталкивались, обжигали друг друга ненавидящими взглядами и спешили разойтись, но уже через пару месяцев приноровились и стали выбирать для визитов разные дни.
Вопрос о том, как эти двое договорились, всё ещё оставался для Санъяры загадкой. Она старалась не дать себе сабыть, что Саварэ предал её наставника точно также, как и Калая. Но помнить об этом было трудно. Саварэ воплощал всё то, что она ценила в людях — он был прямым, говорил уверенно, не пытался использовать окольные пути в разговоре и любому испытанию, как и любому размышлению, предпочитал поединок. Однажды она решилась и напрямую спросила его о случившемся на совете. К тому времени Саварэ стал ей довольно близок и мысль о том, что один её друг повинен в уходе другого каждый раз доставляла девушке боль.
— У меня нет и не может быть ничего общего с Калаей, — спокойно отозвался Саварэ тогда. — Но Сэйере был стар. Я знал, что он сам тяготится броеменем власти.
В тот раз слова Саварэ Санъяру не убедили. Она знала, что в них есть часть правды — сам Сайере в последнюю встречу говорил ей о том, что хочет отдыха. Но если бы Сайере настолько устал, чтобы всерьёз желать Покоев Вечного Сна, он прежде всего сказал бы о своём решении ей, а не позволил чужим выносить это дело на совет.
Саварэ видимо разгадал её мысли, потому что добавил.
— Сайере был нерешителен, Санъяра. Особенно в последние месяцы своего полёта.
Санъяра вздохнула. Вот тут Саварэ приближался к столь любимой им теме.
— Я плотно общаюсь с некоторыми мастерами из Храма Неба, — продолжал тем временем намэ. — Они убеждены, что войня с югом не за горами.
— Война с югом… — Санъяра могла только вздохнуть и возвести глаза к небесам. Она очень старалась не оскорить собеседника — в том числе потому, что понимала, к чему привело Райере пренебрежение его словами. Но на опасения Саварэ имелась тысяча рациональных возражений и около сотни этических. Все их Санъяра перечисляла собеседнику ни один раз. — Саварэ, дело не в том, что южане обладают нашей выдержкой или честью. Дело как раз в том, что они не обладают ни один, ни другим. Они не смогут объединиться и нанести нам сколько-то весомый удар.
— Ясноокие, — отрезал Саварэ.
— Да… — Санъяра вздохнула. — Небольшое племя, явившееся с моря. Те, кто называют себя даэвами и претендуют на власть над распавшимися осколками Рима. Одни из многих, кто пытался заявить о своём могуществе.
— В отличии от других у них есть руны.
— А у многих до них были другие «магические» свидетельства их благословенности. Но слухи никогда не оправдывались.
— Молодость делает тебя легкомысленной, — нахмурился Саварэ.
— Нет, — Санъяра селя поудобнее и наклонилась к собеседнику. — Ты не прав, Саварэ. Верю ли я в способность южан причинить нам вред или нет, но я считаю любые подобные слухи достаточным основанием чтобы планировать ответный удар. Ответный удар — Саварэ. Мы не можем ударить первыми, как предлагаешь ты.