Бунтарь (ЛП)

— Я понимаю.
— Мне бы так хотелось появиться с тобой открыто, потому что, думаю, с тобой классно тусоваться, — говорит Зейн. — Но я просто не могу. Пока не могу. Скоро начнется футбольный сезон, а мне сказали, что они все еще решают, вышвырнуть меня или нет. Я не могу совершить ошибку. Не тогда, когда я так близок к цели.
— Так почему же цветы, вино и частный пляж?
Зейн пожимает плечами.
— Это знак уважения. Я хотел, чтобы ты знала, что ты особенная, не просто половой партнер. Ты можешь не быть моей девушкой, но ты что-то значишь для меня. И я ценю, что ты терпишь меня, потому что знаю, что я не самый спокойный и приятный сукин сын.
Я вздыхаю, улавливая легкий аромат лосьона после бритья, который остался на его коже. Я буду скучать по этому запаху. Если бы я могла поймать его и забрать с собой, я бы сделала это.
— Каким одеколоном ты пользуешься? — спрашиваю я как бы между прочим.
— Что? — бормочет Зейн.
— Ты очень хорошо пахнешь. Мне просто любопытно. Не бери в голову. — Я прижимаюсь щекой к его хлопковой рубашке.
Зейн запускает пальцы в мои волосы, и мой вопрос остается без ответа. И, возможно, таким образом жизнь напоминает мне жить сегодняшним моментом. Я никогда не узнаю, как называется одеколон Зейна, и, вероятно, никогда не вернусь на этот частный пляж в это уединенное место.
Сейчас все, что у нас есть — этот момент. И, может быть, сейчас это все, что нам нужно.
  
Глава 24
 
Зейн
— Между прочим, дом Рут продан.
Через пассажирское окно луна освещает лицо Далилы. Мы возвращаемся в Лагуна-Палмс во вторник ночью с песком в обуви и остатками пляжного оргазма в венах.
Мы занимались любовью на пляже.
Не трахались.
Это было намного большее.
Не было намеков на пошлые разговоры. Далила не просила этого, и я не обращался с ней, как с каким-то сексуально озабоченным животным. Это был медленный и чувственный секс, который что-то значит.
Секс, которого у меня не было после Мирабель…
— Мы должны выехать к концу июля, — добавляет Далила.
Мой желудок скручивается в узел.
— Ого, это удар ниже пояса.
— Правда? — Она игриво толкает меня локтем.
— Думаю, нам просто нужно максимально использовать оставшееся время, — предлагаю я. — С этого момента мы заключаем договор.
— Какой договор?
— Не ругаться. Только секс и веселье. — Я поворачиваюсь к Далиле, чувствуя ее взгляд. Она улыбается одним уголком губ. — Давай сделаем такое лето, которое никто из нас никогда не сможет забыть.
— Хорошо, договорились.
Мы пожимаем друг другу руки и наше рукопожатие продолжительнее, чем должно быть.
Когда мы заезжаем на нашу улицу, я по привычке поворачиваю к своей подъездной дорожке. Мое тело теплое и расслабленное, а разум опустошен после рассказа истории своей жизни. Я беру руку Далилы, глубоко вздыхая.
— Хочешь переночевать у меня сегодня? — спрашиваю я.
Ее колени сжимаются вместе.
— О, гм, я не против заняться с тобой сексом, но...
— Нет, — говорю я. — Я не об этом. Я хочу, чтобы ты осталась со мной на всю ночь.
Далила медленно поворачивается ко мне, приподняв брови.
— Правда?
— Да. — Я пожимаю плечами. — И тебя я тоже хочу.
Я останавливаю машину, Далила хватает свою сумку и переводит взгляд от моего дома к дому Рут. Мы выбираемся из автомобиля, проходим вперед и встречаемся у капота.
— О чем ты думаешь? — спрашиваю я.
Она кусает губу.
— О многом.
Приподняв брови, я прошу уточнить:
— Например?
Далила открывает рот, чтобы ответить, а затем заставляет себя замолчать.
— Ничего такого, что нужно сказать прямо сейчас. Уже поздно. Я устала. Ты тоже.
Я беру ее за руку, притягивая к себе.
— Ты войдешь внутрь или мне придется перебросить тебя через плечо и внести?
Далила почти улыбается, а затем неожиданно зевает.
— Делай со мной что хочешь, де ла Круз. Сегодня ты заработал несколько бонусных баллов.
— Надеюсь, это не баллы сочувствия.
— Нет. Просто баллы хорошего парня.
 
Я зажмуриваюсь и высовываю язык.
— Отстой.
— Не отстой, совсем не отстой.
Без колебаний я закидываю Далилу на плечо, проводя руками вверх по ее бедрам и хлопая по заднице. Она колотит меня по спине кулаками.
— Я думала, ты шутишь о том, что перебросишь меня через плечо, — смеется она.
— Не-а. Я всегда хотел сделать это с кем-нибудь. — Я заношу Далилу внутрь и бросаю на свою кровать. Взяв футболку из комода, я бросаю ее ей. — Ты можешь спать голой или в одной из моих футболок. Выбирай.
— Выбор хозяина. — Далила расстегивает молнию на платье, позволяя ему упасть на пол, и теперь на ней только лифчик, трусики и улыбка.
— Знаю, я сказал, что не буду тебя трахать, если ты останешься на ночь, но очень трудно держать свое слово, когда ты стоишь в таком виде.
Я ослабляю галстук и лихорадочно расстегиваю пуговицы, а Далила расстегивает лифчик и выскальзывает из кружевных трусиков. Я уже твердый как камень. Думаю, я недооценил здоровяка — в нем все еще полно жизни.
— Как ты хочешь меня? — Ее улыбка застенчива.
Я изучаю своего маленького сексуального котенка, пытаясь разгадать истинное значение ее слов, вызвавшее эту улыбку на ее губах и приятное тепло между ее бедрами.
— На коленях, — говорю я.
Она опускается, и я понимаю.
Я понимаю, почему Далила Роузвуд, врачующая других, отличается от Далилы Роузвуд в спальне. Из-за свободы быть кем-то другим.
Жизнь тяжела.
Иногда нам нужен перерыв.
Иногда нам нужно быть кем-то еще, кроме нас самих, потому что только в этот момент мы освобождаемся от наших добровольных оков.
— Иди сюда. Позволь мне трахнуть твой милый маленький ротик, — рычу я, и Далила, широко улыбаясь, дотягивается до моего члена и проводит по всей его длине большим и указательным пальцами.
Она ведет своим языком по головке, облизывая, а затем берет меня на всю длину, плавно и ритмично покачивая головой.
— Боже, у тебя хорошенький ротик, — стону я. У меня слюнки текут при мысли о том, как хороша она будет на вкус через минуту. — Забирайся на кровать.
Далила выпускает член изо рта, поднимается и становится коленями на край кровати. Я ложусь посередине, притягивая ее к себе. Ее голова находится возле моего набухшего члена, а гладкая киска — напротив моего рта.
Если это не рай, тогда я не знаю, что это.
  
Глава 25
 
Далила
— Ты первый партнер без серьезных отношений, который у меня был, — откровенничаю я, когда в среду утром мою в раковине посуду после завтрака. Я стою в одном фартуке на обнаженное тело и с мокрыми руками по локоть в пене. — И, вероятно, последний.
Правая бровь Зейна приподнимается.
— Почему это?
— Не могу даже представить, что буду делать это с кем-то еще, — говорю я. — Отношения без обязательств — это жестко. Вот о чем я думала вчера вечером возле машины, когда ты меня спросил.
— Хорошо, что в этом жесткого? — Зейн ухмыляется, указывая взглядом на свой пах. — Помимо очевидного.
— Я даже не знаю. Предполагаю… просто после прошлой ночи я увидела твою другую сторону. А потом мы заключили этот договор. — Я вздыхаю. — Я уеду через полтора месяца или около того. И вот что я имею в виду: на этом всё? Я просто попрощаюсь, прыгну в самолет и больше никогда не увижу тебя? Этот опыт для тебя на один раз?
Зейн огибает кухонный остров, входя в мое пространство. Кладет ладонь мне на спину, наклоняется и целует меня в макушку. Его тепло согревает меня, а прикосновение посылает дрожь по спине.
 
— Ты никогда не будешь на один раз, — говорит он. — Каждый раз, когда ты почувствуешь себя немного возбужденной, звони мне — я прилечу первым же рейсом.