Когда плачут драконы (СИ)

— Дождались бы меня — веселье сейчас только и началось бы, — язвительно заметил Тила. — А коли праздновали без градоначальника, выпишу, пожалуй, всем вам завтра штраф за дебоширство и пьянство после полуночи.
— Еще нет полуночи, — озадаченно заметил Эйнард, очевидно, уловив смену настроения гостя. Тила сам не понял, откуда взялся этот сарказм и обида. Но мысль о том, что друзья сегодня забыли о нем, заскреблась в душе болезненным разочарованием. Все-таки он не из прихоти так надолго задержался. И все об этом знали.
— Нет таких правил, которые не в моей власти обойти, — напомнил Тила, перефразировав сказанные когда-то Лилом слова. — Так что в следующий раз, когда решите главу Армелона игнорировать, советую об этом вспомнить.
Кажется, после этой тирады Эйнард достаточно протрезвел, чтобы услышать товарища.
— Ребятам такого не брякни! — гораздо суровее, чем сам от себя ожидал, предупредил он. — Они тебя до последнего ждали, только перед уходом кружки осушив. Наверное, и ночь бы вхолостую просидели, если бы Ариане спозаранку пекарню открывать не надо было. Беанна еще из госпиталя со смены не возвращалась, а я тебя вот караулю. А ты, индюк самовлюбленный, притащился в гости, когда приличные люди уже десятый сон видят, да еще и без жены, и бузишь без повода. Все настроение испортил, бугай скудоумный! Попадешься ты когда-нибудь мне в руки, всю дурь из тебя выведу!
— Упаси Ивон! — буркнул Тила, покрываясь по мере выговора Эйнарда горячей краской. Энда его дернул усомниться в друзьях! Опять власть начала глаза застилать, вынуждая видеть в людях плохое и пропускать хорошее. Кажется, все близкие давным-давно заслужили его доверие и совсем недавно снова это доказали. А Тила на ровном месте истерику закатил. — Ладно! — скрывая смущение, пробормотал он и вернул Эйнарду кружку. — Чтоб тебе скучно не было... — он потянулся за мьёром. — Мне тоже нынче есть что праздновать.
— Надеюсь, не Хедин обрадовал в честь восемнадцатилетия? — иронично хмыкнул Эйнард. — А то он у тебя парень видный, мог и согрешить с какой почитательницей.
— Если ты на внуков намекаешь, то у Хеда голова на месте, — отозвался Тила. — Кроме того, он со дня на день в армию собирается границу охранять. Так что мне если и волноваться, то уж точно не об этом.
Эйнард скептически покачал головой.
— Ни в жизнь не поверю, что Хедин способен сейчас друзей оставить, — проговорил он. — У них дела поважнее любых границ. Или ты, как градоначальник, и при мне сделаешь вид, что не знаешь, чем ребята занимаются?
Тила не удержался от широкой улыбки. Как ни юлил Эйнард, не желая задавать прямой вопрос, а все равно к этой теме подвел. А Тиле было что ответить.
— Как градоначальник, я награжу их на ближайшем празднике: наконец-то имею на это законное право! — заявил он и с удовлетворением увидел возвращающуюся к Эйнарду радость.
— Неужели приняли?
— Приняли! — выдохнул Тила и с облегчением опрокинул в рот еще одну кружку мьёра.
Больше года он всеми правдами и неправдами пытался утвердить в Северных землях всеобщий закон о запрете издевательств над драконьими детенышами и использования их в качестве бесплатной рабочей силы. К каким только ухищрениям не прибегал. Кого-то запугивал драконьей местью. Кому-то обещал помощь и защиту от нападений. Рассказывал, уговаривал, приводя примеры из жизни Армелона. Где мог, выкупал несчастных драконышей, без зазрения совести спуская на это деньги из городской казны и будучи в полной уверенности, что и армелонцы, и их создатели встанут на его сторону.
Делу это, однако, помогало не особо, а потому Тила был только рад и горд за мальчишек, решивших по-своему поддержать его начинания и спасших немало невинных детских жизней. Сам, конечно, упорно делал вид, что ни о чем не знает, потому как в качестве представителя судебной власти при обнаружении грабителя, посягнувшего на чужое имущество — а именно так до сегодняшнего дня в их краях трактовалось освобождение хозяйского дракона, — обязан был привлечь преступника к ответственности, выдав того главе города, где жил пострадавший.
 
Тила хитрил, то уверяя высокопоставленных собеседников в том, что это драконьи родители за своими отпрысками прилетали, то рассматривая возможность самостоятельного побега пленника. Но во всех этих случаях он однозначно упирал на то, что такова воля Создателей, желающих мира между двумя племенами и глубоко осуждающих подобное отношение к драконышам.
На минувшей неделе в Армелоне проходил Совет градоначальников, и Тила бросил все силы, чтобы наконец разрешить этот вопрос в свою пользу. Сначала пригласил на собрание Лила с Арианой, рассказав, как лиловый дракон спас их город от нашествия кочевников. Потом привел Дарре, поразившего всех своей способностью целить детские раны. И под конец провел древний ритуал обращения к богам, который со дня появления драконов, наверное, никто ни разу и не вспомнил, обидевшись на Божественную Триаду, породившую чудовищ и отдавшую им людей на растерзание.
Изрядно повеселив градоначальников, Тила тем не менее усадил их всех за круглый стол, а в центр его поставил обычный глиняный горшок с опилками. Внутрь полагалось поместить какой-нибудь дар для Создателей, после чего можно было задать им свой вопрос или обратиться с какой-либо просьбой. Если из горшка начинал валить дым или, в идеальном случае, огонь — это означало, что боги благоволили просившему. Тила не поскупился на подношения, уважив каждого из Создателей. Для кокетки Ивон положил золоченое зеркальце. Для мудрой Ойры — серебряное перо. Для могущественного Энды — украшенный россыпью драгоценных камней кинжал.
В «Сказаниях о драконах», подсунутых ему Лилом, после свершения ритуала все подарки исчезали, но Тила здраво рассудил, что вряд ли хоть один градоначальник был знаком с этой историей, и потому на подобных мелочах внимание не заострял. Куда важнее было заставить содержимое горшка задымиться, и Тила знал, к кому за подобным фокусом стоит обратиться.
— То есть в божье провидение ты не веришь? — усмехнулся Эйнард, когда узнал о его задумке. Тила равнодушно передернул плечами.
— Верю, — честно ответил он. — Но нас тьма, а Создателей всего трое, и никто не знает, на кого в тот момент будет обращено их внимание. А мне такой шанс упускать нельзя.
Эйнард кивнул и щедро поделился с Тилой дымовым порошком, занимающимся от пары капель воды. Так что Тила шел на Совет более чем подготовленным.
Однако его вмешательства в ритуал не потребовалось. Едва Тила поместил последний дар в опилки и задал, глядя вверх, свой вопрос, как из горшка вырвался столб пламени, дав самый четкий ответ не только главам других городов, но и начальнику Армелона.
— И подношения пропали! — делился потом с Эйнардом ошарашенный Тила. — Совершенно пустой чистый горшок. И не поплавился даже...
Что сильнее подействовало на градоначальников: светопреставление или яркая, пронизывающая, насквозь пропитанная былой болью и любовью речь Арианы — жены и матери перенесших несправедливые гонения драконов, — Тила не знал и теперь. Но нынче на заключительном собрании Совета наконец было принято единогласное решение об одобрении предложенного им закона.
— Твое имя достойно быть внесено в «Истинные сказания», — заметил Эйнард, и из его уст это было высшей похвалой. Но Тила только махнул рукой.
— Если бы не драконы, никого бы из нас сейчас не было, — напомнил он. — Так что я просто отдал долги. А то, что за весь город, так мне по статусу положено. А то некоторые считают, будто меня власть испортила.
— Всех бы она так портила, — все еще воодушевленно отозвался Эйнард, но следом довольно-таки встревоженно посмотрел на часы. Тила решил было, что он намекает ему на время ухода, но Эйнард вдруг сам поднялся из-за стола.
— Ты извини, мне тебя одного придется оставить, — сказал он. — Беанна чересчур задерживается. Госпиталь, конечно, недалеко, но вдруг там случилось чего?
Тила кивнул, понимая, и тоже отодвинул скамью, несмотря на уверения Эйнарда, что он вполне может подождать их возвращения здесь. Однако в этот момент входная дверь хлопнула, и спустя полминуты в гостиной появилась Беанна. В руках у нее был узелок, сделанный из тряпичной салфетки. Беанна окинула мужа и его гостя привычно насмешливым взглядом и плюхнула узелок на стол.