Когда плачут драконы (СИ)
— Вставай! — неожиданно приказал Арве, и Джемма удивленно посмотрела на собранного и напряженного коричневого дракона. — Хочу отдать долг.
— Какой еще долг? — не поняла Джемма, однако поднялась, поддавшись немного пугающему, но слишком завораживающему предчувствию.
— Ты меня с человеческим миром познакомила, — ответил Арве, подтверждая самые смелые ее подозрения, — а я тебе драконий покажу. Поверь, такого ты точно никогда не видела!
Ох!
Он был прав до каждого звука, до каждого всплеска эмоций!
Джемма не смогла устоять перед почти сбывшейся мечтой, поднесенной ей на блюдечке. И никакие укоры совести, напоминающей о необходимости вернуться в Армелон засветло, чтобы не волновать маму и друзей, не смогли ее остановить.
Джемма решилась и последовала за Арве.
Откуда взялись силы, она не знала: вроде только что лежала почти в беспамятстве от усталости. А тут летела, поднимаясь все выше, над горами, которые стояли непреодолимой преградой на пути людей, но не могли остановить крылатых ящеров, и не обращала внимания ни на ледяной холод, ни на пронизывающий ветер, прятавшийся сегодня именно в этих заснеженных вершинах. Слишком желанна была цель. Увидеть сородичей, узнать, чем они живут, и, быть может, даже найти родных. Это было бы верхом мечтаний Джеммы, но она старательно гнала эту мысль, слишком сильно боясь разочарования. Нет, не стоило гневить Создателей, прося у них слишком много. Они дали ей мать: пусть человеческую, но любящую и заботливую, в отличие от тех же драконов, что бросали детей на произвол судьбы и даже не думали о тех, кто попал в беду. Быть может, Джемме как раз повезло, что она попала к людям и узнала, какой может быть настоящая семья. Дарре вон, например, одиннадцать лет не был драконам нужен. Кеола ненавидела своих близких. Даже крошечный Харде ни разу о родителях не вспомнил — неужели тоже любви не знал? Если его сестра из дома сбежала...
На этом месте Джемма разучилась думать.
Они с Арве наконец преодолели последнее препятствие и в свете опускающегося за горы солнца увидели невероятную картину.
И дело было даже не в том, что посреди убеленных зимой земель им открылось летнее раздолье с зелеными лугами и незамерзающими озерами.
Драконы!..
Большие и маленькие; красные и черные, и золотые, и изумрудные, и белоснежные, и розовые, и такие, каким Джемма даже описание подобрать не могла.
Богини милосердные!..
Их было никак не меньше тысячи; они сновали по Долине, то поднимаясь ввысь, то спускаясь в гнезда; а у Джеммы рябило в глазах, и сердце просто разрывалось от стука, и дыхание перехватывало от ощущения свершившегося чуда.
Даже явление Божественной Триады не произвело на нее столь сильного впечатления.
— Пойдем к ним? — предложил Арве, но Джемма замотала головой. Как можно? Она же чужачка, прожившая всю жизнь среди людей! А вдруг не примут? Отвернутся или, того хуже, нападут, учуяв человеческий запах?
Не получалось у Джеммы заставить себя сделать последний решительный шаг. Не хватало ей духу. Слишком сильное испытала потрясение. И сейчас еще не могла прийти в себя.
— Ты иди... — прошептала она, потому что горло сдавило невидимым обручем, не позволяющим говорить в голос. — А я здесь подожду. Посмотрю. Полюбуюсь.
Они с Арве прятались за большим выступом скалы, и драконы в Долине не могли их видеть. Наверное, Арве не ожидал от Джеммы столь трусливого поведения, но ей было не до него. Она не отводила глаз происходящего внизу.
Вот пара драконов-подростков затеяла в воздухе необычный танец, огибая друг друга по спирали и рисуя в воздухе хвостами их переплетение.
Вот стайка непослушных драконышей заигралась в пятнашки, да не простые, а с огоньком, за что быстро была отловлена взрослыми ящерами и наказана по всей строгости.
Вот большой, умудренный сединами, дракон удобно расположился под сенью раскидистых деревьев и что-то рассказывал собравшимся вокруг него молодым ребятам, а те слушали, затаив дыхание, и, наверное, примеряли на себя его приключения.
— Еще чего про меня надумаешь? — недовольно буркнул Арве, возвращая ее на землю. — Вместе сюда заявились, вместе и обратно в Армелон отправимся!
Джемма снова замотала головой, прося тем самым прощения.
— Но здесь же где-то могут быть твои родители, — напомнила она. Арве отвел взгляд, вероятно, снова пытаясь что-то вспомнить, но так и не смог этого сделать. Ударил лапой по скале, сорвав с вершины несколько камушков. Потом все-таки овладел собой и посмотрел на несколько напуганную Джемму.
— Твои тоже, — заметил он. — И разве не ты хотела найти братьев-сестер?
Джемма спрятала рвущийся наружу вздох. Хотела бы, больше всего на свете. Но...
Не готова была отказаться от Нетелл. А ведь если родная мать найдется, Джемме придется выбирать. Ох, нет, нет...
— Да как же я их узнаю? — решила схитрить она, не желая признаваться Арве в еще одной слабости. — Я же не видела их никогда. И они меня не видели. Я даже не знаю, кого искать.
— Это поправимо, — вдруг усмехнулся Арве, вынудив Джемму вздрогнуть. Потом крепко взял ее за лапу и потянул не к другим драконам, а куда-то в сторону, к запрятанному в скалах огромному гнезду, где спал, чуть всхрапывая и шевеля челюстями, невероятно древний дракон. Его чешуя потеряла свой цвет и была похожа на застывшую лаву. Могучие рога покрылись многовековыми наростами. Скрюченные пальцы были изувечены на сгибах узлами как еще одним признаком ветхости.
Ящер весьма несуразно смотрелся в своем обиталище, которое строил, вероятно, еще тогда, когда был в самом расцвете сил. Драконы, как и люди, росли примерно с четверть века, а в старости точно так же усыхали. Вот и этот ящер занимал теперь не больше пятой части гнезда, свернувшись совершенно по-детски калачиком и вызывая стойкое желание чем-нибудь его укрыть.
— Бабка Гудлейв, а бабка Гудлейв! — не слишком вежливо позвал спящего дракона Арве и совсем уж бесцеремонно полез в гнездо, таща за собой подругу. Джемма в ужасе выдернула лапу, уверенная, что эта самая бабка, проснувшись, устроит незваным гостям соответствующий прием. Но та пошевелилась, потянулась и, даже не открывая глаз, радостно улыбнулась.
— Арве, — позвала она и с удовольствием втянула носом воздух, впитывая его запах. — Вернулся, значит, озорник? А я уж думала, совсем пропал малец.
— Я не малец! — тут же возмутился Арве, подавая Джемме знаки тоже залезть в гнездо. Но Джемма только мотала головой и с трудом удерживала себя от трусливого бегства. Нет, она опасалась вовсе не физической расправы: если бабка способна встать на ноги в ее возрасте, уже хорошо. Но услышать от дракона вопрос, кто она такая…
— Да уж, наверное, раз подружку привел, — посуровела бабка и посмотрела на Джемму. Джемма вдохнула, ожидая приговора и желая немедленно раствориться в воздухе. — Красивая, — вынесла вердикт бабка, словно и не замечая ее смятения. — Только не любит она тебя. Сразу предупреждаю, чтобы потом не пенял на старуху.
Арве фыркнул, едва не подпалив гнездо.
— Больно надо! — заявил он. — Она родителей ищет, а не жениха. Да и я… — тут он притих, отвернулся, сломал торчавшую из гнезда ветку, — тоже…
Бабка Гудлейв отвела взор от Джеммы и снова вперила его в Арве. Долго смотрела, но будто не видела. Ее веки чуть прикрылись, дыхание стало легким и размеренным, и Джемма, не дождавшись ответа, забралась наконец в гнездо поближе к товарищу.
— Она не заснула часом? — осторожно спросила она и только сейчас заметила, что старческую шею украшает некое подобие ожерелья из вздыбившейся и окостеневшей чешуи. Одно звено, однако, отсутствовало, являя собой неприятного вида провал почти возле бабкиной груди. Джемма хотела было уточнить у товарища, что это такое, но Арве качнул головой, отвечая на первый вопрос.
— Душу читает, — непонятно объяснил он. — Бабка Гудлейв — самый древний дракон в Долине. Поговаривают, что она еще из тех, из первых оборотившихся. Ей даже рассказывать ничего не надо: она знает все лучше нас. И не только прошлое или настоящее, но и будущее.