Когда плачут драконы (СИ)

— Ну... у нее морда такая была... само собой как-то получилось, — неожиданно стала оправдываться она. Айлин улыбнулась, словно почувствовала ее состояние.
— Готова поспорить, что Риана ее себе заберет, — сказала она. Беата улыбнулась.
— Тогда для Легана другую сделаем, — пообещала она. — Вороного жеребца, чтобы никакая сестрица не претендовала.
Айлин с благодарностью обняла ее — после рождения детей она стала не в меру чувствительной, — но Беата мужественно стерпела это и даже сама погладила ее по спине. В конце концов, Айлин не только не посмеялась, но даже и не удивилась, когда услышала про Одже. А Беата специально о его участии рассказала, чтобы сестру проверить. Если бы у той на лице хоть секундная неприязнь появилась, Беата навсегда бы в ней разочаровалась. Но Айлин вместо этого еще и попросила книгу Одже передать.
— «Истинные сказания»? — изумилась Беата. Их сестра берегла как зеницу ока. Ни Беате, ни Ане не давала; разве что под присмотром. И вдруг — совершенно постороннему человеку...
— Одже можно доверять, — улыбнулась Айлин, и Беата долго потом гадала, о книге ли говорила сестра или о ее выборе.
В любом случае, Беата только убедилась в нем, а когда увидела Одже в форме — сосредоточенного, подтянутого, непривычно мужественного, — поняла, что пришло время действовать самой. И озвучила наконец несколько дней не дающую ей покоя идею.
— Если обставишь сегодня в стрельбе этих обалдуев, поцелую, — с самой лукавой улыбкой поддела она Одже, явно до этого момента не собиравшегося участвовать в состязаниях. А потом переживала за каждый его выстрел так, как за сестру, рожающую близнецов, не переживала. Сжималась, даже дышать переставала, не зная, чего хочет больше: чтобы стрела попала в «яблочко» или чтобы просвистела мимо цели. Нет, Беата не собиралась отказываться от своего обещания, более того, она намеревалась поцеловать Одже даже в случае его проигрыша, чтобы утешить и убедить, что ничего в ее отношении к нему не изменилось. Просто почему-то опасалась, что победа испортит Одже. Зазнаться, возгордиться, задрать нос — это было вполне в духе знакомых Беате парней. Хедин вон на соседней площадке одной левой укладывал соперников и имел такой вид, будто все они достойны лишь камни под его ногами целовать. Девицы, правда, пищали от восторга, подбадривая любимца, но тому явно не было до них дела. Уж слишком высокого мнения был Хедин о собственной персоне, и Беата меньше всего желала, чтобы Одже стал хоть немного на него похожим.
Однако Одже уверенно клал стрелу за стрелой в цель, заткнув тем самым слышавшиеся поначалу снисходительные смешки и даже выкрики о том, где такому, как он, хлюпику место. Одже не обращал на них внимания, а вот Беата дергалась всякий раз от ненависти и невольно искала на земле камень, чтобы кинуть его в отвратительного шутника.
Но, как выяснилось, Одже не нуждался в заступничестве, делом доказав свое право стоять в рядах лучших стрелков, а потом и получить из рук градоначальника памятный приз за победу. Беата невероятно им гордилась. Даже когда отец хвалил ее за роспись госпиталя, Беата не ощущала такой радости и восторга. Они вытеснили любой страх, и, когда Одже ловко спрыгнул с помоста, где проходило награждение, Беата бросилась к нему и искренне принялась хвалить. А Одже, окончательно развеяв ее подозрения, привычно смутился, хоть и смотрел на Беату как на одарившую его благами богиню.
— Это же только твоя заслуга, Беата, — напомнил он. — Если бы ты не настояла...
— Да, я такая, — не удержала веселого тона она. — И стреляла за тебя только что тоже я. И поцелую тебя сейчас, как обещала...
Одже выдохнул и залился краской, вдохновляя Беату на подвиги.
— Ты... не обязана вовсе... если не хочешь, — предсказуемо забормотал он, но Беата была настроена весьма решительно. Вот еще! Она не одну неделю представляла, как все будет, продумывая то один, то другой вариант, и млела в предчувствии. Она однажды касалась губами щеки Одже и знала, что теперь будет в сотню раз приятнее. И без всякой стыдливости желала этого.
 
— Я никогда не делаю того, чего не хочу! — воинственно заявила Беата, скрывая за таким тоном собственное смятение. Все-таки поцеловать парня по-настоящему, даже догадываясь, что он сам этого желает, но только боится показать, не каждая способна. Но не в каждую и влюблен Одже. — Только... я целоваться не умею... Не пробовала ни разу...
Почему-то признаться в этом оказалось очень просто. Беата была уверена, что Одже не посмеется и не осудит. Но вот такой реакции от него никак не ожидала.
Одже вздрогнул, отступил. Сжал кулаки и заметно побледнел.
— Беата... — отвратительно спокойно проговорил он — как будто непутевую дочь отчитать собирался. — Прости, но я не стану пользоваться твоей добротой. Не след первый поцелуй кому попало дарить. Это же... настоящее сокровище... Его только самый достойный заслуживает...
Беата съежилась от его тона — словно Одже ведром ледяной воды ее окатил, и она стояла теперь посреди Главной площади мокрая, замерзшая, опозоренная настолько, что хотела упасть замертво на этом же самом месте и никогда больше такого унижения не испытывать. Добилась? Доигралась? Вот она, смелость ее, к чему привела! Видно, и не нужна она была Одже совершенно. И все, что Беата о нем думала...
— Ты прав, — оборвала она его уговоры и показательно передернула плечами. — Спасибо, что напомнил! Подожду самого достойного!
Больше на Одже она не смотрела. Не знала даже, остался ли он возле нее или ушел в свою караулку обмывать награду — ее это отныне не интересовало. Беата вглядывалась в сражающихся за последний трофей дружинников и под лязг мечей давила непрошенные слезы.
Ни за что!
Достаточно Одже над ней посмеялся, чтобы еще свою слабость ему показывать! Пусть думает, что Беата просто развлекалась. Ну, его поцеловать предложила, а будь на его месте кто другой, совсем не огорчилась бы.
И это, пожалуй, было сейчас лучшим выходом.
Беата подобралась ближе к помосту, чтобы не упустить нужный момент. А что: поцелуй с победителем поможет ей и уважение к себе восстановить, и Одже отомстить, если он все-таки что-то к ней испытывает. А если не испытывает, то тем более нет никакой разницы. А Беате нужно было отвести душу! Иначе она просто лопнет от накрывающей с головой ненависти.
Да как только Одже посмел?! Да что он о себе вообразил?! Можно подумать, каждый день ему девушки такие вещи предлагают! Да даже если бы и предлагали, разве это повод так с Беатой обращаться?!
Ну ничего, он еще горько об этом пожалеет! Воспитатель эндов! О ее чести он, видите ли, заботится! А Беата, значит, по маменькиным стопам пошла, да еще и сама себя мужчине предложила! И какому мужчине! Тьфу, и взглянуть-то не на что! Совсем себя не ценит! Да разве мало вокруг?..
— Ну что, девчата? Кто желает поздравить победителя? — раздался с помоста насмешливый голос Хедина. И Беата, обгоняя завизжавших от восторга девиц, первой бросилась к нему.
 Глава тридцать четвертая: Секрет «Истинных сказаний» 
Одже устало присел на камень. Большую часть пути он проделал, однако впереди осталось самое сложное, и очень хотелось надеяться, что «Истинные сказания» не солгали.
Одже отлично помнил историю появления драконов, рассказанную в хранившейся у Арианы книге. Там говорилось, что люди преодолели самые невероятные препятствия, прежде чем добрались до Заповедной пещеры. Возможно, так оно и было, но Одже склонялся к тому, что все эти препятствия являлись обычными природными явлениями. Просто в ту пору люди не ведали, куда идти, вот их и бросало то в море, то в болото, а то и в кочевничьи степи.
Теперь все было иначе. Одже знал дорогу к Драконьей долине, и единственной сложностью ему представлялось преодоление окружавших ее гор. Ни одному существу без крыльев еще не удавалось через них перебраться. Одже мог, пожалуй, обратиться к той же Джемме, чтобы она довезла его до места, и ему почему-то даже казалось, что Джемма бы не отказала. Но тогда пришлось бы объяснять причину, по которой Одже собрался в драконью вотчину. А что он мог сказать? Одже хотел лишь взглянуть Создателям в глаза и спросить, для чего они придумали его жизнь.