Царь Александр Грозный (СИ)
Вишневецкий глубоко вздохнул.
— Я могу повести на Керчь тех магнатов и шляхту, что рассчитывали взять бакшиш. Мы дойдём до кафского базара, захватим рабов, товары и вернёмся на Хортицу. Бакшиш возьмём большой. Довольная шляхта вернётся по своим городам и весям. Все будут довольны. И царь московский Александр не подумает, что мы его победу крадём.
Сигизмунд хмыкнул. Срывалась его попытка рассорить Вишневецкого с Александром.
— Александр, хоть и говорит, что не будет воевать Крым, но я ему не верю. Он присматривается. Зачем бы он тогда брал Тамань? Ради торгового пути? Вряд ли. Ради прохода через пролив? Он много кораблей и войск через него отправил. Для чего?
— Это ты мне должен был сказать, «для чего?», а не меня спрашивать! — взбеленился король.
У Сигизмунда жутко болела голова, и его утомил никчёмный разговор. Он не собирался воевать Крым. Король рассчитывал напасть на новые крепости Александра Васильевича: Ростов и Таганрог, разграбить их и уйти на север, оставив Вишневецкого на Хортице отдуваться за разбой. Но не задалось…
Сигизмунд не знал, что провидение спасло и его, и его армию от позорного разгрома, приготовленного ему Санькой. Не знал король Польский и того, что Александр имел в «осведомителях» не только его, Сигизмунда, а, даже не некоторых, а многих литовских и польских магнатов, в том числе и гетьмана Радзивилла.
— Вот и я говорю, — паузой выдержал королевский гнев Вишневецкий. — Флот и армия нужна для боя, а в золотом море, кроме войск османов, воевать не с кем.
Он помолчал и продолжил.
— Нам ведь тоже вернуться к Александру надо суметь. Вот и скажем ему, что раз он оставил нас со своей волей, а не с его, то мы решили провести «разведку боем», как он любит говорить и учит.
Сигизмунд поморщился, но про себя решил, что так будет правильнее всего. Накануне у него с Курбским состоялся разговор. Андрей Михайлович с радостью согласился вернуться в стан русского царя и писать ежемесячные доносы о всех событиях и происшествиях, а так же описывать строение крепостей и других оборонительных сооружений.
Польский король приказал Курбскому постараться получить от царя назначение в западные земли. Например, воеводой, или наместником в Псков, или Смоленск. За донесения Сигизмунд обещал платить Курбскому годовое жалование в двести гривен.
Андрей Михайлович, словно ждал этого предложения, и просительно глядя Сигизмунду в глаза, надорвал полу кафтана, и вынул несколько листов льняной бумаги, исписанных мелким убористым почерком.
— Это описание крепостей Ростов и Таганрог. Отмечены тайные лазы, колодцы и канализационные трубы, выходящие в море. Если их раскопать и сломать, можно проникнуть в города. Они крепкие, зараза, толстостенные, сделаны из обожженной глины. Но, ежели рвануть порохом…
Сейчас, говоря с Вишневецким, явно продавшемуся царю Александру, Сигизмунд не стал говорить о том, что и Ростов, и Таганрог он захватил бы, если правдивы описания Курбского, почти без боя. Проник бы ночью по трубам в город, перерезал бы гвардейцев, а гарнизон бы пленил. Такие бойцы, как у московского царя, пригодились бы ему в войне со шведами.
Но пускай шведы сначала подчистят его литовско-польских смутьянов. Это будет его личный резерв для войны с внутренними врагами, которые обязательно появятся после неудачных боёв со шведами и данами. Сигизмунд улыбнулся своим мыслям, а Вишневецкий подумал, что король согласился с его предложением, облегчённо выдохнул и незаметно промокнул платком вспотевший лоб.
Они несколько дней в два голоса рассказывали Сигизмунду «сказки» про Царя Александра. Что, дескать, — волхв, каких ещё не знала земля русская. Что пушки у него стреляют далеко и метко, а вои сильны, не только своей, но и его силой, ловки, не только своей, но и его ловкостью. И всё это: и сила, и ловкость возрастают в присутствии Александра неимоверно. Лошади и вои могут идти сутками, не уставая. И, что царь русский собирается выстроить границу Руси от Крыма по левому берегу Днепра, для чего поставить множество городков-крепостиц.
Сигизмунд, слушая перебежчиков, только чесал свою двухвостую бороду и размышлял, верить им, или нет. Решил, всё же, поверить, ибо и сам мог про ворожбу Александра рассказать многое. Русские винторезы и гранаты с миномётами Сигизмунда «уничтожили» морально. Особенно поразили ручные гранаты. И даже не они сами, а их количество в складах Ростова и Таганрога. Взорвав одну в выгородке, где содержались овцы для убоя, и увидев результат, польский король осенил себя крестом и от штурма русских крепостей мысленно отказался.
Сигизмунд, благодаря Санькиным "проискам", знал про помыслы данов и шведов захватить Балтийское побережье, но не знал, что Александр приложил некоторые усилия для того, чтобы вложить в голову Датского наследника престола Фредерика Кристианыча мысли о необходимости восстановления главенства Дании над Швецией. Шведский король Ваза был первым независимым от Дании королём Швеции, правда, взошедшим на престол революционным путём.
А ждать наследнику Шведского престола кончины своего отца оставалось недолго.
[1] Вишневецкий имеет ввиду так называемый «бадгир» — архитектурный элемент в виде башни, служащий для вентиляции зданий и поддержания нормального температурного баланса в них. Бадгир в среднем понижает температуру на 12 °C по сравнению с уличной температурой.
Бадгиры также сооружаются над холодильными помещениями и подземными водохранилищами. Благодаря технологиям испарения и охлаждения, комбинациям давления внутри каналов башни, они способны даже в летние месяцы поддерживать низкие температуры, близкие к точке замерзания воды.
[2] Бакшиш — откупные, взятка.
Глава 25
Флот Александра, состоящий из пяти трёхпалубных линейных кораблей, с сорока пушками по бортам и четырьмя на корме и баке, напал на двенадцать галер Исляма Гирея, вяло обстреливающих Кафу, взял их в круговую линию и потопил с двух залпов.
Русский вспомогательный флот подобрал спасшихся моряков, но адмирала среди них не оказалось. Ислям Гирей канул в пучине Золотого моря. Зато капитаны восьми галер спаслись и вскоре после боя были доставлены на флагманский корабль, который тут же расправил крылья парусов и, взяв ветер, повёл свою эскадру, выстроившуюся в линию, за собой.
Санька обошёл, выстроенных вдоль борта, моряков, и подивился их внешности. Их лица были суровы и испещрены, как крупными, так и мелкими шрамами от порезов и оспы, взгляды испуганы и злы. Их одежда была богатой, оружие отсутствовало.
— Мне нужны моряки. Если вы пожелаете, можете остаться, но в качестве простых матросов. Не думаю, что вы знаете наш рангоут и такелаж. Да и наше штурманское дело сильно отличается от вашего. Вам предстоит сначала многому научиться и после того станут платить по общим ставкам. Есть вопросы?
После некоторой паузы вопрос задал толстяк, стоящий в центре группы.
— Мы будем рабами?
— Нет, — коротко ответил Александр.
— Тогда мы можем уйти?
— Можете, — пожал плечами князь.
— Ну, тогда мы уйдём.
— Уходите.
Турки зашевелились, развернулись к борту и посмотрели на проносящиеся мимо морские волны. Шхуна двигалась быстро. Инициатор вопроса снова развернулся к царю.
— Сейчас мы не сможем, капитан, но в ближайшем порту мы сойдём.
— Мы не собираемся заходить в чужие порты, а домой мы вернёмся не скоро. Не думаю, что вы сможете выжить без пищи так долго. Поэтому я и предлагаю вам работу. Даром кормить мне вас не выгодно. Ведь вы бы никого не кормили даром, правильно? Вы бы посадили спасённых за вёсла. Да и приковали бы их к ним цепями, скорее всего.
Бывшие капитаны галер переглянулись и некоторые из них закивали головами.
— Я понимаю тебя. Но не понимаю, зачем ты так делаешь?
Александр прошёл вдоль строя, заглянув каждому капитану в душу. Светлой не было ни одной.
— Нам нужны добровольцы. У меня очень большой флот и специалистов, знающих хоть немного навигацию, не хватает. Те из вас, кто захочет, может потом стать капитаном такого вот корабля.