Обезьянья лапка (сборник)

Мы плыли по морю шесть или семь дней, когда произошло нечто странное. Однажды Дэдд нес ночную вахту, и Билл должен был сменить его у руля. В хорошую погоду на борту не особенно соблюдались правила, и в конце вахты дежурный останавливал штурвал и бежал по палубе, громко крича о смене рулевого. Той ночью я неожиданно проснулся и увидел, как Билл вскочил со своей койки и встал рядом со мной, потирая красные глаза.
— Дэдд рано закончил, — прошептал он, увидев, что я не сплю, — еще целый час до моей вахты.
Он ушел, и едва я повернулся на бок, радуясь тому, что еще слишком мал, чтобы нести вахту, он неслышно возвратился и сильно встряхнул меня за плечи.
— Джек, — прошептал он, — Джек!
Я приподнялся на койке и при тусклом свете лампы увидел, что он дрожит.
— Пойдем со мной на палубу, — глухо произнес Билл.
Я быстро оделся и тихо последовал за ним, вдыхая сладкий прохладный воздух. Стояла чудесная ясная ночь, и я отчаянно искал причину для беспокойства. Но ничего не было. Палуба оставалась пустой, и лишь одинокая фигура виднелась у штурвала.
— Взгляни-ка на него, — прошептал Билл, и лицо его исказилось от страха.
Я сделал несколько шагов, Билл медленно следовал за мной. Тогда я увидел, что Джем Дэдд неуклюже опирается о штурвал, крепко вцепившись в него руками.
— Да он спит, — сказал я, резко остановившись.
Билл тяжело вздохнул.
— Странный у него сон, — заметил он, — больше на оцепенение похоже. Подойди ближе.
Я крепко ухватился за рукав Билла, и мы пошли вместе. Света звезд хватало, чтобы увидеть, что лицо Дэдда совсем белое, а его тусклые черные глаза — широко открыты. Их пристальный взгляд наводил ужас.
— Дэдд, — осторожно позвал я, — Дэдд!
Он не ответил, и я, решив разбудить его, легонько ударил по сжимавшей штурвал руке и даже попытался снять ее с руля.
Он оставался неподвижным, и тогда мужество внезапно покинуло меня. Я громко вскрикнул, и мы с Биллом бросились по ступенькам в каюту и разбудили шкипера.
После мы видели, что произошло с Джемом: двое сильных моряков сняли его окоченевшие руки со штурвала, положили его на палубу и накрыли куском парусины. Остаток ночи вахту несли два матроса, с опаской косясь на очертания мертвеца и с нетерпением ожидая рассвета.
Наконец рассвело. После завтрака тело Джема зашили в мешок, и капитан прочел над ним короткую погребальную молитву — смесь псалмов из Библии умершего и отрывков заупокойной службы. Затем тело с громким всплеском упало за борт, и после нескольких минут неловкого молчания команда вернулась к своим обязанностям.
Вторую половину дня мы молчали и сторонились друг друга; всех нас охватила смесь жалости к покойнику и ужаса перед ночной вахтой.
— Штурвал проклят, — важно заявил кок. — Помяните мое слово: то, что забрало Дэдда, придет и за вами.
Коку, как и мне, не приходилось стоять у руля.
Матросы стойко держались до наступления следующей ночи, и тогда все как один согласились дежурить лишь по двое. Кок, несмотря на все его сопротивление, был вынужден присоединиться, и я согласился дежурить с Биллом, радуясь, что могу угодить своему покровителю.
Радость моя несколько поблекла с наступлением ночи. Едва, казалось, я закрыл глаза, как пришел Билл и, хорошенько встряхнув меня разок-другой, напомнил, что пришла пора заступать на вахту. Во мне еще теплилась надежда, что удастся избежать этого испытания, но она исчезла, когда Билл, всем своим видом показывавший, что ждет, помог мне одеться, и я, ужасно зевая, поплелся за ним.
Та ночь выдалась не столь ясной, как предыдущая, и воздух был холодным и влажным.
— Все тихо? — спросил Билл, сделав шаг вперед и ухватившись за штурвал.
— Так точно, — ответил Робертс, — как в могиле. — И удалился вместе со своим напарником.
Я сидел на палубе рядом с Биллом, пока он уверенным движением вел корабль по курсу. Сидеть так без дела было утомительно, и, мечтая о теплой постели, я засыпал, но мой бдительный спутник тормошил меня каждый раз, когда видел, что я клюю носом.
Должно быть, я провел так час, дрожа и зевая, когда, устав от безделья, встал и свесился за борт. Звуки бурлящей воды были такими убаюкивающими, что я начал засыпать вновь.
 
Я очнулся, когда услышал приглушенный крик Билла и, подбежав к нему, увидел, что он пристально и испуганно смотрит на левый борт. Когда я подошел к нему, он снял ладонь со штурвала и так сильно сжал мою руку, что я едва сдержал крик.
— Джек, — произнес он дрожащим голосом, — пока тебя не было, я видел какую-то голову за бортом.
— Тебе почудилось, — сказал я, подражая его тону.
— Почудилось, — повторил Билл, — почудилось. Взгляни сюда.
Он указал пальцем, и, кажется, мое сердце остановилось, когда я увидел человеческую голову над бортом. С мгновение она безмолвно смотрела на нас, а затем эта темная фигура, словно кошка, прыгнула на палубу и, согнувшись, встала неподалеку.
Перед моими глазами стоял туман, язык перестал слушаться, но Билл закричал нечеловеческим голосом, как никогда раньше. Его услышали на всем корабле, и команда тотчас же проснулась и прибежала на палубу.
— Что случилось? — крикнул капитан, глядя вверх.
Вместо ответа Билл указал на пришельца, и матросы, только что увидевшие его, сбились в кучку у штурвала.
— Забрался с той стороны борта, — тяжело дыша, произнес Билл, — как призрак из моря.
Капитан взял один из маленьких фонарей с нактоуза и, подняв его вверх, храбро подошел к виновнику сумятицы. В маленьком клочке света мы увидели ужасного человека с черной бородой, насквозь промокшего. Он смотрел на нас не моргая глазами, в которых отражался красный свет фонаря.
— Откуда ты появился? — спросил капитан.
Пришелец покачал головой.
— Откуда ты пришел? — повторил капитан, подойдя к нему и положив руку на его плечо.
Тогда пришелец заговорил, но очень странно и чудными словами. Мы подошли поближе, чтобы послушать, но так ничего и не поняли, несмотря на его попытки повторить сказанное.
— Да он чужак, — воскликнул Робертс.
— Черт побери, не слыхал я такого наречия, — заявил Билл. — Разве его кто разберет?
Никто его и не понимал, и после еще одной безуспешной попытки капитан привычным жестом сначала указал на незнакомца, а затем на море. Тот понял его и неуклюже изобразил, как он плывет в лодке в открытом море, швартуется у проходящего корабля и карабкается по нему на палубу. Как только мы это поняли, мы бросились к корме и, склонившись, уставились в мрак, но ночь была темной, и мы ничего не увидели.
— Ну, — сказал капитан Биллу, громко зевнув, — отведите его вниз, дайте чего-нибудь пожевать и, если в следующий раз человек попросит помощи, не поднимайте такую шумиху.
Он спустился в кубрик в сопровождении помощника. Робертс, набравшись храбрости, приблизился к пришельцу и знаком приказал ему следовать за собой. Пришелец невозмутимо двинулся за Робертсом, оставляя мокрые следы на палубе, и, натянув сухую одежду, которую мы ему дали, принялся без особого аппетита за солонину и сухари, поглядывая на нас безрадостными черными глазами.
— Похож на лунатика, — заявил кок.
— Не слишком он голоден, — ответил кто-то из матросов, — смотри, как лениво жует.
— Голоден! — передразнил Билл, который только что вернулся с вахты. — Ясно дело, что не голоден. Он вчера хорошенько поужинал.
Матросы с недоумением посмотрели на него.
— А вы не видите? — прохрипел Билл. — Не видали этих глаз раньше? Не помните, что он говорил о смерти? Это Джем Дэдд вернулся за нами. Душа Джэма Дэдда переселилась в другое тело, как он и говорил!
— Врешь! — сказал Робертс, пытаясь придать своему голосу храбрости, но поднялся и присоединился к кучке матросов, столпившихся на носу корабля, изумленно уставившись на водянистое лицо и короткую приземистую фигуру гостя. Тот закончил ужин, отодвинул тарелку и, откинувшись на ящик, глазел на пустые койки.
Робертс поймал его взгляд и кивком и жестом указал на койки. Тот встал и в полной тишине лег на ту, что раньше принадлежала Джэму Дэдду.