Сафир (СИ)

  
Сафир
   
В ПОГОНЕ ЗА СЛАВОЙ
 
— Направо кислород, налево водород.
— А мы все лепим фигню из фигни.
— Слышал новости? Бесогоны продвинулись к полюсу.
— Я не знаю. По-моему, нам всем пудрят мозги. Ну, объясни мне, Крок, откуда у этих мутантов столько оружия? Это точно все наше. На моей памяти не было ни одной новости, чтобы бесы выставили склад боеприпасов. Но каким-то образом они сбивают гравитоны, взрывают поезда, они даже уничтожают субмарины. Вот как?
— Думаешь, земляне мутят воду?
— Да кто их разберет. Одно знаю точно — хочу жену землянку.
— Фу, Грок, ты их видел? Маленькие хитрые глазенки, вот эта их темная кожа, говорят, у них волосы растут там, ниже живота.
— А еще говорят, что они в постели ого-го!
— Ты готов ставить на кон судьбу, чтобы проверить байки о землянках?
— Крок, я бы рискнул…
Глухой хлопок вдалеке донесся легким раскатом. Кромешная тьма и гробовая тишина ждала чего-то, но голоса молчали. Собеседники вслушивались в пустоту. И хлопок повторился.
— Готово. Включай, авантюрист.
Звонкий щелчок тумблера и синхронно со звуком разгоняющейся центрифуги плавно загорелись белоснежные неоновые полоски, повторяющие очертания рубки сафхантера.
Двое близнецов в серо-коричневых костюмах сидели перед проекциями, сверкающими сложными схемами зелеными и красными линиями на овальном стекле-иллюминаторе размером от пола до потолка главного отсека гигантского робота-добытчика.
Оба человека были с лысыми как яйцо головами, бело-бледной как у Майкла Джексона кожей и большими глазами. Их ярко-зеленые глаза были настолько огромными, словно именно с них рисовали персонажей аниме. Вполне человеческий нос и рот прикрывала прозрачная маска-респиратор с ведущим в обнимающее тело кресло.
— Начинаю плазма-бурение.
— Принял. Жидкий азот заряжен, показатели в норме, правый насос — давление сто.
— Начинаю обратный отсчет до запуска плазма-турбины. Десять, девять, восемь, семь, — пятидесятиметровый робот с впившейся механической рукой в скалу начал трястись и дребезжать как старая фермерская машина, прыгающая по кочкам с загруженным кузовом, — шесть, пять, четыре, три, два, один.
— Зажигание. Пуск.
— Поехали!
Взрыв зажег внутри «руки» огненный комок, который по прозрачной трубке, закручиваясь в направленный густой вихрь плавно направился к камню. Словно кровь, немного втянутая в шприц, окрашивает физраствор, перед вводом инъекции в вену.
— Давление.
— Сто двадцать. Включаю второй насос.
— Шипы.
Крок жестом будто бросил перед собой щепотку песка. А проекция побежала по длинному и извилистому тоннелю перед ним втыкая шипы в стены. Внутри скалы послышалась пулеметная очередь вперемешку с ударами металлической секиры о гранитный булыжник.
— Давление.
— Сто пятьдесят.
— Нужно двести.
 
— Правый насос, семьдесят процентов мощности, левый насос, пятьдесят шесть процентов мощности. Поднимаю.
Вращающийся огонь в капсуле начал приобретать концентрацию текучести, вихрь закручивался гораздо медленнее, а само стекло начало розоветь от перегрева.
— Грок, температура сорок тысяч.
— Предел шестьдесят. Давление.
— Сто восемьдесят, правый насос девяносто четыре процента, левый насос девяносто один процент. Достаточно. Делаем первый залп, потом доберем.
— Я хочу попасть домой к шестому сектору.
— А я хочу попасть домой живым!
С краю проекции с указаниями датчиков состояния робота появилось лицо девушки с «дулькой» на темечке из волос и такими же огромными глазами. Вот только явно выпученными в гневе на пилотов:
— Немедленно осуществить залп!
— Мара, скройся с дисплея, ты отвлекаешь. — Грок хладнокровно смотрел на показания датчиков. Жестом махнул левой рукой вниз, и проекция головы девушки стала в три раза меньше. Как и громкость ее голоса стала в три раза тише.
Крок неуверенно заерзал в кресле и поправил маску:
— Температура шестьдесят одна тысяча, давление сто девяноста.
— Нужно двести.
 
— Брат, ты нас угробишь.
На фоне уверенного диалога братьев-пилотов с приглушенным звуком в углу лобового стекла надрывалась большеглазая проекция Мары, с требованием стрелять. Она кричала о том, что они нарушают устав и кодекс безопасности проведения глубинной добычи, что они не успеют подключить гофр-приемник и огромное множество остальной невнятной белиберды, вылетающее скороговоркой испуганной женщины на другом конце линии. Ее голова, видимо наклоненная к камере и микрофону неестественно вытянулась, словно отражение в наполированном чайнике.
— Крок, как ее выключить? — Грок был абсолютно безэмоционален. Мара орала истерично и не своим голосом что-то о критическом взрыве и миллиардах смертей.
— Мозг бы тебе включить, а протокол безопасности не позволит отключить диспетчера…
Защитное стекло в капсуле с перегретой плазмой треснуло, в кабине завизжала сирена, а женский роботоголос отрапортовал из колонок: «Внимание. Плазма-капсула — критическая нагрузка».
Грок сдавил левую руку в кулак, вокруг нее образовалась проекция механической руки робота.
— Грок, ты играешь с огнем! Неизвестно, как поведет себя плазма от искусственного переохлаждения внутри капсулы при разгоне частиц. Делай залп! Сейчас же!
Грок увлеченно всматривался в проекции клешней робота и уверенно подносил «руку» к раскаленной до бела стеклянной капсуле, по которой плавно ползла трещина.
— Крок, ты — лучший пилот сафхантера на Сафире. Я — лучший оператор сафхантера во вселенной. Я же не сомневаюсь, что ты успеешь установить линию до прожига азото-капсулы.
Грок немного вытащил изо рта кончик языка и прикусил его. Он прищурил свои большие глаза и надавил на проекцию курка, выросшую перед его пальцем. Механическая рука выдала струю жидкого азота под давлением. Стекло сдерживающее плазменный вихрь снова начало отдавать голубоватым оттенком.
— Давление двести! Нагрузка на насосы сто двадцать и сто восемнадцать процентов, у нас критический перегруз! Температура семьдесят пять тысяч.
— Но все же хорошо!? Давай, признавай, что я молодец, и я начну операцию извлечения сафита…
— Ни черта не хорошо! Плазма-капсула разрушается! Экспериментатор недоделанный!
Сквозь дымку испаряющегося азота было видно, как по охлажденному стеклу с вращающимся огненным вихрем внутри побежали мелкие трещины. Грок напрягся, вытянул пальцы вперед, и нажал на невидимую кнопку.
— Ввожу электрод. — уголки его огромных зеленых глаз опустились от неожиданности, он громко чавкнул дважды.
— Вводи электрод! Залп! Залп! — верещал вдалеке голос Мары, трясущей камеру и микрофон, потому что ее голова принимала абсолютно нереальные формы. — Он что, заел? Что случилось? Плазма сейчас вырвется и сожжет все и вся!
Грок не спеша наклонился к проекции Мары.
— Мара… Прости меня за все.
— Прощаю! — Огромные глаза девушки были налиты слезами, а рот несчастной скривился так, что ее симпатичное лицо стало безобразно несчастным.
— Пообещай мне Мара… — прощальным тоном шептал Грок.
— Все, что хочешь. — Мара ревела навзрыд.
— Температура девяноста тысяч, давление в насосах по двести пятьдесят. — хладнокровно сказал Крок, внимательно изучая проекции десятков разноцветных датчиков перед ним.
— Мара, пообещай мне, что ребенок, которого ты носишь, ты назовешь Грок.
— Обещаю. — Мара поцеловала два пальца и приложила их к камере.
 
— Вот и хорошо! — бодро и самодовольно вскрикнул Грок, и механической рукой принудительно толкнул спиральный электрод внутрь капсулы.
Плазма пушечным выстрелом вырвалась из стеклянного баллона, вращаясь по заданной траектории как по спирали, входя в скважину, пробитую в черной скале. Как дирижер Грок скинул руки вверх, и начал давить на невидимые кнопки и рычаги с тумблерами, проекции которых на мгновение появлялись перед его пальцами и снова улетучивались, рассыпаясь на разноцветные пиксели. Механическая рука, вплеснувшая в скважину плазменное пламя, словно выстрелами из винчестера дала три залпа обледенелыми снарядами с жидким азотом вовнутрь скалы.