До тебя (ЛП)

Теперь это был кусочек времени, который я собирался хранить вечно.
— Доброе утро, красавица, — сказал я, прижимая мобильник к уху.
— Ммм, — зевнула она. — В Лос-Анджелесе еще так рано, а ты совсем не выглядишь сонным.
Я скрежетнул зубами и встал из-за стола, чтобы подойти к окну.
— Я уже несколько часов на ногах. Ты же знаешь, что я не могу заснуть, когда нахожусь вдали от тебя.
— Я тоже плохо спала. Может, это просто нервная энергия из-за сегодняшнего дня. Я не знаю.
Я прижал ладонь к холодному стеклу и посмотрел на город.
— Поговори со мной об этом.
— Это просто долгая, тяжелая подготовка, а затем много эмоций, которые следуют за этим. Так бывает не каждый раз, когда я приезжаю домой, но в эти выходные каждый год одно и то же.
Я сжал руку в кулак и прижал костяшки пальцев к окну. Я не позволял своему разуму идти туда. Не позволял ему обрабатывать то, о чем она говорила. Я не мог. Иначе этот телефонный звонок пошел бы совсем по другому пути.
— Мне неприятно, что тебе больно, Билли.
— Ты успокаиваешь меня. Я знаю, что это звучит глупо, но сейчас мне бы это очень пригодилось.
— Я здесь.
— Нет, не здесь.
Я закрыл глаза и не открывал их, грызя зубами нижнюю губу.
И как раз когда тишина действительно начала накаляться, она добавила:
— Я сказала это не для того, чтобы ты чувствовал себя плохо. Я сказала это, потому что мне искренне хочется, чтобы ты был здесь. Ты мне нужен. Так сильно сейчас.
— Билли…
— Не волнуйся, со мной все будет в порядке.
Если бы я мог, я бы бил своей гребаной головой в стекло, пока все окно не разлетелось вдребезги.
— Мне очень жаль.
— Не стоит.
Я чувствовал ее боль в воздухе.
Я должен был что-то сказать. Должен был как-то исправить ситуацию.
— Эй… — Я открыл глаза и посмотрел на здания напротив меня. Я не моргал. Мое сердце кричало. Если бы в этом теле была хоть одна слеза, я бы ее пролил. — Я люблю тебя.
Я услышал, как Билли вздохнула. Клянусь, я даже слышал, как она закрыла глаза.
— Я тоже тебя люблю.
Я хотел быть рядом с ней, даже если это было невозможно.
Все в этой ситуации было чертовски невозможно.
Но я любил ее.
И ничего не мог с этим поделать.
— Я здесь, если понадоблюсь тебе. Хорошо?
— Я знаю. — Ее голос изменился. — Я просто рассказывала отцу, какой ты замечательный. — Она вздохнула, и я услышал, как она пытается улыбнуться. — Он очень хочет познакомиться с человеком, который сделал меня такой счастливой.
Я прижал руку к окну.
— Я с нетерпением жду встречи с ним… — Я почувствовал, как боль пронзила мою челюсть, когда она сжалась, и я ударил костяшками пальцев в окно. Моя грудь была готова взорваться, черт возьми. — Мне нужно идти. Я позвоню тебе позже.
— Пока, — сказала она, прежде чем я опустил телефон в карман.
В каком-то смысле я хотел бы вернуться на рейс восемьдесят восемь.
По крайней мере, в воздухе я беспокоился только о ее выживании. Я не беспокоился о том, чтобы разрушить ее гребаное сердце.
ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ
ХАНИ
ЗИМА 1987
— Я не могу выбрать один, — визжала Хани, когда Эндрю щекотал ее, сидя на полу в гостиной.
— Ты должна принять решение. — Его руки двигались вверх по ее бокам, и с каждым движением она кричала все громче.
— Я отказываюсь.
— Тогда я просто продолжу щекотать тебя.
— Неееет.
Несмотря на то, что она смеялась сквозь слезы и корчилась на ковре, Хани не хотела, чтобы он останавливался. Именно поэтому не сказала ему, какой фильм она действительно хочет посмотреть, когда наступила ее очередь выбирать, ― именно с этого момента началась война щекоток. Потому что как только Эндрю получит ответ, он включит фильм, а Хани слишком наслаждалась его вниманием, чтобы это произошло прямо сейчас.
— Какой? — спросил он, его губы были так близко, что она почувствовала на них вкус вина.
Такой же вкус был на ее языке от бутылки, которую она открыла ранее. Это была часть того, что она приготовила: послеобеденный пикник на полу их квартиры с одеялами и подушками, пока они смотрели фильмы и ленились весь день. Только теперь, когда титры фильма «Рокки IV» только что закончились, пришло время принимать решение.
 
— Аххх! — взвизгнула Хани, когда его руки впились в нее, увеличивая скорость, чтобы заставить ее выть громче, чем когда-либо.
— Скажи это.
— Тебе это не понравится, — закричала она, не в силах больше сдерживаться.
Он немного расслабил руки, улыбка осталась на его лице.
— Попробуй.
— Выбирай из двух: «Огни святого Эльма» или «Свободные».
Эндрю оставался рядом с женой, обнимая ее, а не щекоча, но его руки не отрывались от ее тела.
— «Свободные». — Он провел носом по кончику ее носа. — Потому что ты предпочитаешь видеть одно другому.
Ей нужно было только подойти к телевизору, снять кассету с полки под ним и вставить фильм в видеомагнитофон, как только закончится предыдущий. Но вместо этого она положила руки на лицо Эндрю и притянула его к себе для долгого, глубокого поцелуя.
Его пальцы только начали сжимать ее талию, как зазвонил телефон.
У Эндрю и Хани было правило: в какое бы время ни раздался звонок, они всегда отвечали на него, на всякий случай, если это была больница. Поэтому Эндрю неохотно оторвался от губ Хани и пошел на кухню, где находился телефон.
— Алло? — услышала Хани его слова в трубке.
Она наблюдала за лицом мужа, пока он слушал, кто говорит, и через несколько секунд он сказал:
— Привет, Стефани. Ничего страшного. Мы сейчас не заняты.
Не сводя глаз с Эндрю, Хани пыталась вспомнить всех знакомых ей женщин по имени Стефани, и только одна из них должна была разговаривать по телефону.
— Наш адвокат? — пробормотала Хани.
Когда Эндрю кивнул, она поднялась с пола и поспешила на кухню, встав рядом с ним, пока он держал телефон у уха, чтобы они оба могли слышать.
— Я не хочу беспокоить вас в выходные, — сказала Стефани, — но у меня есть потрясающие новости, которые, думаю, извинят мое вторжение, и я очень хочу сообщить их вам прямо сейчас.
Хани прикрыла рот рукой, сдерживая нервы, которые сейчас взрывались в ее животе.
— Хани здесь, — сказал Эндрю в трубку, — и мы готовы выслушать все, что ты хочешь сказать.
Хани выругалась, ей пришлось ждать несколько минут, прежде чем адвокат заговорил снова.
Но когда она заговорила, она сказала:
— Я нашла вам ребенка для усыновления.
Хани в недоумении посмотрела на мужа. Они встретились со Стефани всего несколько месяцев назад, по рекомендации одного из врачей больницы, который узнал о ней от брата или сестры. Поскольку ее офис находился в Нью-Йорке, они взяли отгул на работе и проехали шесть часов на юг, чтобы встретиться с ней.
Стефани предупредила супругов, что может пройти несколько месяцев, возможно, до двух лет, прежде чем она найдет им ребенка. Она хотела, чтобы у них были реалистичные ожидания, поэтому, когда Хани и Эндрю уходили с той встречи, у них в голове уже были большие сроки.
Они и представить себе не могли, что это произойдет так скоро.
— Пока что я могу сказать, что мать живет в Нью-Гэмпшире. Ей семнадцать лет, срок беременности примерно восемнадцать недель. Я много раз разговаривала с ней и отцом, и они оба согласны отказаться от своих родительских прав.
Эндрю протянул руку Хани, и она сжала ее в ответ.
— Я знаю, что есть вопросы, которые я должен задать тебе, — сказал он Стефани, — но я не ожидал, что ты позвонишь, и у меня ничего не готово.
— Я понимаю, — ответила она. — Подобные новости могут быть чрезвычайно ошеломляющими, и так будет продолжаться на протяжении всего процесса усыновления. Это самое эмоциональное событие в вашей жизни.
Хани не могла сдержать слез. Она даже не пыталась. Надежда, которую она чувствовала в своем сердце, поглощала ее так, что она чувствовала, что наконец-то может дышать.